Верь (СИ) - Власова Мария Игоревна (мир бесплатных книг txt) 📗
«Ты где пропала? Возвращайся.» — короткое, однако, в нём так и видна скрытая братская любовь. Ну хоть написал, и то хорошо, вспомнил свою старшую, мелкий гад.
Ладно, что там дальше, от Кирилла тоже есть, даже три. Посмотрим — ка!
«Вы там что волчат делаете? Это не честно! Со мной так точно! Димка ещё по своей Нине страдает, а как же я? Мне тоже нужна сучка, выносящая мне мозг!» — это сообщение он приправил картинками, судя по датам пришло оно ещё в первый день нашего приезда.
«Ребят, вы где пропали? Даш, ладно Белый трубу отключил, но ты то о родных помнишь? Мы же волнуемся, твои вообще места себе не находят.» — это сообщение уже без картинок, явно написанное на нервах, дата позавчерашняя.
Вспоминаю о родителях, о последнем разговоре и становится отвратительно стыдно. Учитывая в каком свете показал Кай, неудивительно что они там все на нервах уже. Надо было им хотя бы сообщение написать, волнуются же.
«Я говорил с батей, знаю, вряд ли сообщение прочитаете, но… Я на вашей стороне, что бы там не было. Кай, брат, не забывай меня, я тебя тоже никогда не забуду. Береги ее.» — это сообщение с сегодняшней датой, но написанное в три часа утра.
Я могу преувеличивать, но это прощальное сообщение. Мне становиться не по себе от этой мысли, потому решаюсь спросить в него.
— Что это? — поворачиваю экран мобильного телефона к нему, так что бы мог прочитать переписку.
Он смотрит туда, но не долго, на столько времени, что бы хватило прочитать, но не ответить на мой вопрос. Отворачивается, чтобы пойти за другими пакетами мимо меня, словно молчание спасет его от ответа на мои вопросы.
— Почему он прощается? — спрашиваю снова, в этот раз слезая с тумбы и преграждая ему путь к холодильнику.
Если сопоставить это странное последнее сообщение, поведения Кая, увиливание от тем связанным с будущем, но главное того, что было в сумке… Бросаю телефон на стол и достаю со шкафа сумку, чуть не сорвав спину при этом.
— Что это? Что это такое? — поднимаю один из золотых слитков и ставлю его на стол, потому что поднять всю сумку слишком тяжело.
— Разве не понятно? Это золото, деньги в самой твердой валюте, — холодно и слегка надменно отвечает, взглянув на меня только мельком.
Открывает холодильник и с полки берет банку пива и опираясь боком на трубку, смотря мне в глаза отпивает. Я вижу в его глазах вызов, так же ясно, как и понимаю, что это просто способ не отвечать мне.
Слабак, ему куда проще сделать мне больно так, чем просто поговорить. На глаза снова наворачиваются слёзы, я понимаю, что и зачем, но не хочу пока это даже принимать. Поджав губы достаю с сумки стопку паспортов и документов и бросаю их в него, словно мусор.
— А это тогда что? — кричу, потому что это проще чем снова расплакаться. — Зачем все эти документы?
Зачем паспорта разных стран с разными именами, но с нашими фотографиями. Зачем все это?
Бумажки падают на пол еле достигнув цели. Тяжело дышу, чувствуя ломоту во всем теле, кажется оно раньше приняло ответ, чем я сама.
— Довольна? — вместо ответа спрашивает холодно, заставляя понять, что это конец моего хеппи-энда.
Опускаю взгляд, хотя хочется смотреть в эти холодные глаза, чтобы выдел, насколько сильно сделал мне больно, но именно поэтому и не могу этого сделать. Слишком боюсь, что ему не будет больно, или наоборот, что от его боли будет хуже. Я не слабая, выдержу, весь этот разговор выдержу, мы выдержим. Ведь так? Это «мы» останется что бы он не сделал?
Пытаюсь дотронуться до его руки на столешнице, но он убирает ее, отходит к пакетам, словно они важнее того что на самом деле происходит здесь. Сжимаю руки с такой силой, что ногти впиваются в кожу до крови.
— Деньги, документы, прощальные сообщения… Кай, мы просто сбегаем, да? — как бы не старалась, в моем голосе не пропадает укор.
Не отвечает, пока, перебрав пакеты, выбирает с них несколько и ставит их на тумбу рядом с мобильным телефоном.
— Здесь одежда, самолёт через три часа, так что у тебя есть час, чтобы привести себя в порядок и свыкнуться с этой мыслю.
Меня бесит, когда он так делает, злит, что продолжаю его оправдывать. У нас не будут такие отношения, я не буду под него все время подстраиваться!
— С какой мыслю я должна смериться? С тем что ты все решил за меня? СНОВА! Или с тем что хочешь бросить наши родных в такой сложной ситуации?
«О нет, не делай так, не смотри на меня так!» — хочу закричать, но только отворачиваюсь. Его маска трещит по швам, судя по тому взгляду, что заставил меня в мгновение ока остыть и растерять весь свой пыл.
— Нам нужно уехать, чем быстрее, тем лучше, — достает с внутреннего кармана билеты на самолёт и кладет их на стол перед мной.
Он знал, что я найду эту чертову сумку. Знал, что пойму зачем на самом деле поехали в столицу, но все равно позволил мне прожить эти несколько дней в неведенье. Чувствую себя обманутой и растоптанной, но хуже всего от того что снова.
— Зачем? Зачем нам уезжать? С охотниками все так плохо? — пытаюсь вынудить с него хоть что-то.
— Даш, иди оденься, а я пока здесь уберу все, — вместо того что бы ответить, он нагибается что бы собрать бумажки.
Нельзя же так, нельзя строить между нами новую стену, после того, как мы с таким трудом разрушили все предыдущие.
— А остальные, почему остальные тоже не уезжают? Ванька, Кирилл, Кристина и остальные они ведь остаются, я права? Мы бросаем их охотникам? По-твоему, это нормально? Они наша семья!
Мои слова больше похожи на откровенные обвинение, перерастают на крик. Это только в фильмах герои готовы бросить все на свете, свою семью, ради друг друга, словно Ромео и Джульетта. В реальности такое поведение не сделает счастливым, невозможно быть счастливым зная, что люди, которые тебя любят, и ты их любишь, страдают из-за тебя. Это были несколько дней неописуемого счастья, но они бы не были такими, если бы я знала, что на самом деле бросаю людей решать проблемы, которые от части сама и создала.
— Моя семья это ты, — слышу его слова, но не понимаю их.
Стая, Юрка, которого он называет братом… Чёрт, я же отправила его туда, к Кристине, к сумасшедшим охотникам! Что будет со всем ими? С Ваней, Дарьей этой, Кириллом, Димой и супругами Дмитровыми? Они ведь не просто люди, которых мы знаем, мои родные, его стая, а мы вот так просто возьмем и бросим их в беде? Что может заставить того сильного и упрямого оборотня так поступить? Он ведь не трус, так почему?
Мне нужна его откровенность, не хочу ходить вокруг, да и около дальше. Опускаю перед ним на колени, опустив голову.
— Что ты…
— Если я просто слепо буду выполнять твои приказы, я не буду равной тебе, а всего лишь послушной собачкой. Так ты будешь счастлив?
Жду его ответа совсем не долго, он так же опускается на колени, а затем притягивает к себе, чем заставляет почувствовать счастье, смешанное с болью. Чувствую его губы и теплое дыхание возле веска, прижимаюсь к нему, такому теплому, родному такому.
— Вечно ты надумываешь лишнее, — бурчит, успокаивающе гладя по руке.
— Это не сложно, если учитывать, что ты все время либо лжешь, либо недоговариваешь.
— Все равно, было бы намного проще, если бы ты дала мне все решить самому, — говорит со свойственной только укором. — Просто доверилась мне и моим решениям.
Молчу, наверное, знает, что я не могу ему доверять, как и он мне. Слишком много было в нашем прошлом того, что заставляет нас сомневаться.
— Недавно ты сказал мне, что как раньше, больше не будет, — прикрываю глаза, схватив его за руку, так спокойней. — Я возвращаю тебе эти слова. Просто расскажи мне все как есть, и мы вместе решим, что делать дальше.
— Нам нужно уехать, — упрямо не говорит то, что мне нужно.
— Почему? — делаю над собой усилие снова, стараясь оставаться терпеливой и спокойной.
— Им нужна ты, а не ребята и Марго с Михаилом, — слышу в его голосе едва прикрытую тревогу.
Сжимаю его руку, пока он крепче обнимает и прижимает к себе. Нам обоим сейчас нужна эта близость. Ему, чтобы удостовериться, что здесь и рядом. Мне — что бы понимать, что «мы» никуда не денется.
