Блуждающий огонь - Кей Гай Гэвриел (бесплатные серии книг .TXT) 📗
А потом он увидел, что этот чудовищный черный лебедь сделал с его конем. Вокруг стоял смрад разлагающейся плоти, смешивающийся со сладким запахом свежей крови, и Дейв с огромным трудом удержал в желудке то, что недавно съел.
Авайя успела уже взмыть высоко в небо и направлялась обратно, на север. Хребет гнедого жеребца был сломан ее сокрушительным броском с огромной высоты, а спина вся исполосована когтями. Голова у коня была практически оторвана, из шеи фонтаном била кровь.
Ливон тоже оказался выбитым из седла – ударом гигантского крыла Авайи. Но сам он не пострадал и тут же подбежал к Дейву. Вокруг слышалось ржание перепуганных лошадей и возгласы изумленных людей. Торк не сводил глаз с удалявшегося лебедя; пальцы его, сжимавшие лук, побелели от напряжения, и Дейв впервые заметил, что пальцы эти дрожат. Никогда прежде не видел он своего друга в таком состоянии.
Обнаружив, что руки-ноги у него целы и вполне подвижны, Дейв встал. Рядом медленно поднимался с земли Мабон Роденский; лицо его было багровым, и он никак не мог вздохнуть полной грудью.
Некоторое время все четверо молчали. Авайи уже не было видно. Снова пророчество Флидиса, думал Дейв, пытаясь унять бешено бьющееся сердце. «Бойся кабана, бойся лебедя…»
– Ты спас мне жизнь, – сказал он Мабону.
– Я знаю, – тихо ответил Мабон, ничуть этим не кичась. – Я случайно посмотрел, высоко ли еще солнце, и заметил, как Авайя камнем бросилась вниз. Метила прямо в тебя.
– Попал ты в нее? – спросил Ливон Торка. Торк покачал головой.
– Может быть, только в крыло. Но только может быть.
Это был очень неожиданный удар. Опустевшее небо было по-прежнему голубым, безоблачным, и ветерок дул такой же теплый и ласковый, как прежде, и по довольно высоким уже травам ходили зеленые волны. Но рядом с ними лежал мертвый конь, и его внутренности, как живые, сами выползали наружу, и повсюду все еще чувствовался тошнотворный запах разложения, исходивший вовсе не от убитого коня.
– Но почему? – спросил Дейв. – Почему она выбрала именно меня?
Потрясение и ужас в карих глаз Ливона сменились неким мрачноватым сочувствием.
– Мне только одно в голову приходит, – сказал он. – Она ведь очень рисковала, падая вот так, камнем. Она, должно быть, что-то почуяла и решила, что здесь есть чем поживиться. Наверное, она охотилась за этим. – И он ткнул Дейва рукой в бок.
Дейв тоже машинально опустил руку и нащупал изогнутый Рог Оуина.
В его родном мире во время игры в баскетбол частенько бывало так, что команда противника выделяла кого-то одного, а чаще всего именно его, Дейва Мартынюка – как наиболее опасного игрока в своей команде. И тогда к нему начинали относиться «с повышенным вниманием»: устраивали двойной заслон и всякие другие мерзкие шуточки, а зачастую и правила игры нарушали. Когда он стал старше и играл уже очень хорошо, это стало повторяться все чаще, с очевидной и все возрастающей регулярностью.
Но никогда не срабатывало.
– Давайте похороним этого коня, – сказал Дейв, помолчав, таким мрачным тоном, что это удивило даже обоих его друзей. – А потом, Ливон, дай мне какое-нибудь седло и любого коня, и поедем скорее дальше! – Он вытащил свой боевой топор из-под обломков седла. Топор был весь в крови, и Дейв старательно вытирал его до тех пор, пока лезвие снова не засверкало на солнце.
И они похоронили коня; и Дейв получил другое седло и другую лошадь.
И они снова двинулись в путь.
Айвор был у Гиринта, когда на закате ему принесли эту весть.
Под конец дня он зашел проведать своего старого друга, да так и остался у его постели, потрясенный тем, что прочел на лице шамана. Он остро ощущал полную свою беспомощность. Безжизненное и неподвижное тело Гиринта было распростерто на лежанке, но рот то и дело беззвучно искажался в гримасе ужаса; ужас таился даже в его темных пустых глазницах, что свидетельствовало о том, какое страшное путешествие совершает его душа. Страдая от того, что ничем не может ему помочь, и опасаясь за его жизнь, Айвор сидел у изголовья Гиринта, словно его присутствие могло чем-то помочь старику. Душа его где-то заблудилась, догадывался Айвор и всем сердцем стремился позвать ее обратно.
Однако, бессильный сделать это, лишь молча наблюдал за измученным лицом Гиринта.
И тут на пороге возник Кектар.
– Ливон скоро будет здесь! – радостно сообщил он. – Он прибывает вместе с герцогом Роденским и отрядом в пять сотен воинов. И еще кое-кто прибыл к нам, авен!
Айвор обернулся и посмотрел на него внимательнее.
Лицо Кектара как-то странно дергалось.
– С севера двое… светлых альвов, авен! И они… О, смотри, смотри! Смотри, авен, на каких конях они скачут!
Кектар никогда прежде не видел альвов. Мало кто из дальри видел их, разве что Ливон и Торк. Ах да, Ливон ведь возвращается! Да еще и с пятью сотнями воинов, которых прислал Верховный правитель! Айвор точно очнулся наконец и с забившимся сердцем встал. Потом еще раз с беспокойством глянул на Гиринта и вышел из дома.
Ливон вел свой отряд с юго-запада, так что, прищурившись, Айвор сумел все же разглядеть их в лучах яркого закатного солнца. А посреди центральной площади лагеря его спокойно ждали двое таких гостей, каких он увидеть совсем не ожидал: двое светлых альвов верхом на ратиенах.
Волосы альвов отливали серебром; оба были одинаково хрупкие, изящные, с длинными тонкими пальцами и широко поставленными глазами, то и дело менявшими цвет, – об этих чудесных глазах Айвор слышал и раньше. Но ничто из уже известного ему об альвах не смогло бы подготовить его к реальному их восприятию, к тому немыслимому впечатлению, которое произвела на него их ускользающая, переменчивая красота и грация, даже когда они стояли совершенно неподвижно.
Но более всего поразили Айвора их кони, ратиены. Дальри всю свою жизнь, с самого рождения, были связаны с лошадьми. И если бы у лошадей были боги, то они выглядели бы именно так, как ратиены Данилота. И вот теперь перед ним стояли даже целых два ратиена!
Они были золотистыми, как закатное солнце, золотистыми с ног до головы, но сама голова и хвост, а также ноги отливали серебром и были почти белые, как свет молодой луны. А в ярко-голубых глазах ратиенов явственно светился разум, и стоило Айвору увидеть этих дивных животных, как он полюбил их всей душой. И он знал, что каждый дальри испытывает те же чувства.
