Стоящий у Солнца - Алексеев Сергей Трофимович (лучшие книги онлайн .txt) 📗
Сначала Русинов услышал эхо за окоемом волнистых предгорий.
– Ва! Ва! Ва!..
Словно обрывки слов какого-то разговора полушепотом, усиленного в тысячи раз. Он огляделся, стараясь определить источник звука, замер и перестал дышать…
Под высвеченным луной и хорошо различимым заповедным камнем стояла высокая женская фигура в белых длинных одеждах. Свет, падая на них, вызывал розоватое мерцание, словно покрытые пеплом тлеющие угли. Что это было? Фантастическое видение, призрак, оптический эффект, вызванный лунным сиянием?
Повинуясь какой-то внутренней воле, он встал и медленно пошел к каменному изваянию. Было странно, что под ногами не стучат камешки, не хрустит пересохший ягель. Вдруг снова послышалось:
– Ва… Ва… Ва…
На какой-то миг он потерял из виду мерцающую белую фигуру и, когда снова увидел, непроизвольно оцепенел: она стояла на вершине останца!
Возле уха тоненько запел комар…
Ему почудилось, что он узнаёт, кто это! Догадка была невероятной, невозможной. Он хотел позвать ее по имени, но испугался, что от любого постороннего звука она может дрогнуть и сорваться вниз, ибо округлое завершение останца, напоминающее человеческую голову, позволяло сидеть на нем только птицам…
Он побежал к камню через огромное поле курумника, в лунном свете напоминающее свежевспаханную землю. Это было самоубийство – бежать по развалу глыб, подернутых отсыревшим в ночи лишайником, но с ним ничего не случилось, ни разу даже не поскользнулась, не подвернулась нога. Да он и не подумал, что может что-то случиться.
Возле камня он остановился и тихо позвал:
– Оля!
А ее уже не было! Белесая вершина останца отражала лишь лунный свет…
Он прочитал стихи, строчки которых мерцали на камне, как белые одежды.
Он обернулся и вздрогнул от боли: Ольга уходила по курумнику, ведомая за руку мужчиной в таких же одеждах. Он видел лишь их спины, но и этого было достаточно, чтобы понять – уходят два счастливых человека.
Сначала ему казалось, что где-то рядом горит костер и в лицо ему летят искры. И почему-то не было ни дыма, ни тепла, напротив, становилось холоднее. Он поискал глазами, откуда несутся искры, и увидел огонь за спиной, разложенный на камнях, среди круга золы старого кострища. Он присел возле него, потянулся, чтобы согреть руки…
Огонь был холодный. Ледяные искры больно жалили лицо.
«Да это же сон! – вдруг догадался Русинов, глядя в реальный белый огонь. – Так не бывает…»
Он с трудом разлепил загноившиеся, воспаленные глаза: над горами шел снег, ранний, самый первый, но холодный и колючий, словно глубокой зимой. Туча стояла почти над головой, и было видно, как в ее дымной плоти образуются снежинки…
И вдруг, уже наяву, горизонт откликнулся женским голосом:
– Ва! Ва! Ва! Ва!..
Потом дважды, глухо и грубо, отозвался бас:
– Ва! Ва!
Совершенно было непонятно, где источники звуков. Висящая над головой туча глушила их, и только эхо внизу выдавало все шумы в горах. Было еще темно, и догорающий костер парил подсвеченным снизу столбом, сливающимся с тучей.
И снова взахлеб, вперемешку, многоголосо:
– Ва! Ва! Ва!..
Потом он отчетливо услышал собачий лай, причем недалеко, может быть, в километре выше. Тут же его оборвало кричащее эхо. Русинов умыл лицо снегом, выбрался из-за камней на открытое место и неожиданно услышал отчетливый треск выстрелов, доносящийся из тучи. В горах была перестрелка! Преследователи не могли палить просто так, да и голоса оружия были разными. К тому же откуда-то взялась собака!
Кто это мог быть? Иван Сергеевич, несмотря ни на что, отправившийся к заветному камню в одиночку? Или же люди Тарасова на кого-то наткнулись в горах?.. Если бы Иван Сергеевич, то вчера Русинов наверняка бы услышал вертолет. А пешком, зная прогноз погоды, зная, что перевал будет закрыт, он бы не пошел. Да и невозможно дойти одному… Так кто же там схватился с преследователями?
– Ва! Ва! Ва!.. – долго откликалось эхо на стук. В ответ лишь один раз, гулко и грубо:
– Ва!
Бой шел в чреве тучи, и соваться туда было бессмысленно. Через полста метров утонешь в полной темноте: не разберешься, кто в кого стреляет. Ясно одно: бьют два или три автомата и ружье либо карабин большого калибра. А в перерывах – злобный, остервенелый лай собаки.
Русинов все-таки поднялся повыше, ближе к границе тучи, и встал за камень. В любом случае тот, кто вел перестрелку с людьми Тарасова, автоматически был на стороне Русинова. Между тем стрельба скатывалась вниз, и он переместился еще левее, чтобы преследователи вышли прямо на него. Заветный камень со знаком жизни оказался на одной линии с ним.
«Да это же Данила-мастер! – вдруг осенило его. – Кто еще может идти сюда?!»
Его вполне могли принять в темноте за Мамонта и открыть огонь. Впрочем, какой смысл людям Тарасова убивать его? Из мести – нет! Они попытаются взять живьем, в крайнем случае ранить, чтобы не ушел. А судя по стрельбе, автоматы бьют на поражение… Значит, знают, что это не Мамонт!
Минут на десять все стихло. Лишь изредка доносился отрывистый лай, приближающийся к Русинову. Редкие лиственницы убегали в гору и скрывались в тумане. Снег прекратился, но с сибирской стороны подул ветер, и все звуки, кроме выстрелов, доносились теперь едва слышно. За это время стрельба переместилась далеко влево, и Русинов побежал вдоль склона. Хорошо, начинало светать, да и ветром оторвало мглистую тучу, потащило в гору. Тот, кто отстреливался от людей Тарасова, будто бы умышленно отводил их от заветного камня, увлекая их на юг.
Совсем рассвело, когда перестрелка застопорилась на одном месте километрах в двух южнее останца. Русинов едва поспевал за ее перемещением. Что-то там, в непроглядной туче, случилось, ибо доносился лишь автоматный треск. Возможно, кончились патроны… Зато лай собаки уже срывался на рык, словно по зверю. А тучу все приподнимало над горами, и Русинов короткими перебежками поднимался следом за ней, чтобы сохранять расстояние просвета.
Сначала он увидел крупную черную овчарку, вынырнувшую из туманной хмари. Собака тут же метнулась в гору, пропала из виду. Русинов перебежал к следующему по пути камню, чтобы оказаться в тылу того, кто выйдет сейчас из плотно прижатой к земле тучи, приготовил автомат…
Сначала ему показалось, что это участковый, – крупная, тяжеловатая фигура, смертельно уставший пожилой человек. Позади него, будто прикрывая отход, отступала собака, злобно бросаясь в тучу. Русинов оказался метрах в десяти от него, когда человек, вырвавшись из тумана, повалился на камни и тяжело задышал – полное ощущение, что выбежал из горящего дома. Он отполз под камень и стал снаряжать магазин пистолета…
Это был Виталий Раздрогин! Но какой-то отяжелевший, полусонный, вялый…
А в туче ударил автомат, совсем близко, но неприцельно, веером. В тот же миг оттуда вылетела собака – возможно, стреляли в нее. Русинов поставил предохранитель на автоматический огонь и замер. Тучу подкинуло на несколько метров вверх, но под ее покровом было пусто. Однако Раздрогин кого-то увидел и выстрелил. Собака зашлась в лае. И тут Русинов увидел за камнем человека, стоящего на колене с автоматом на изготовку, – высматривал, ловил движение…
Русинов затаил дыхание, нажал спуск. Человек ткнулся головой вперед и вывалился из-за камня, забренчал его автомат, скользя вниз. И тут же неподалеку от него оказался еще один, ударил от живота очередью и отскочил в укрытие. Он не понял, откуда стреляли. Раздрогин лежал с пистолетом в руке и крутил головой – видимо, тоже не мог сообразить, что произошло. А собака тем часом, прячась за камнями, лаяла вперед – выказывая ему, где затаился противник. Русинов держал под прицелом камни, за которыми укрылся стреляющий, и ждал. Позиция была удобная, и расстояние – метров сорок. Только бы не опустилась туча!.. Он поднял камень и метнул его в сторону от себя. За глыбами мелькнул край одежды, коротко стрекотнул автомат. Раздрогин выглянул из укрытия, отдернул голову. Овчарка метнулась вперед, и тот, что прятался за глыбами, обнаружил себя. Он выступил из-за камня с автоматом у плеча – выцеливая собаку. Русинов стиснул зубы, поймал мгновение и ударил длинной очередью. Тут же присел, выглянул снизу – противника не было видно, но овчарка метнулась за глыбы, кого-то рвала…
