Великий Эллипс - Вольски Пола (первая книга txt) 📗
Нечего было противопоставить такой силе, да и любая попытка могла обернуться гибелью на такой высоте, поэтому она спокойно лежала в зеленых объятиях лиан. Повернув голову, она увидела Гирайза. Обмотанный кольцами лиан, он напоминал жертву питона, которую мощный змей вознес над верхушками деревьев. Перед ней промелькнуло его лицо, застывшее в изумлении, и листва скрыла его, и больше она уже ничего не видела, кроме зеленых шуршащих волн.
Еще выше, сквозь заросли тонких молодых ветвей, на которых, как на ручке веера, держались пучки огромных блестящих листьев, причудливо освещенных — место обитания колоний карликовых мартышек, которые, увидев ее, заверещали от изумления. Еще выше, и неожиданно она прорвалась сквозь купол зеленых верхушек деревьев навстречу ослепительному сиянию заходящего солнца. Она заморгала и прищурилась — так бил в глаза свет, но вскоре глаза привыкли к нему, и она смогла уже видеть на мили вперед, летя над кронами деревьев над полноводной Ягой, несущей свои коричневые воды, поблескивающие в лучах солнца, к океану. Теплый ароматный ветер обдувал ей лицо, и ее наполнил благоговейный трепет радости и счастья. Ей очень хотелось знать, чувствует ли Гирайз то же, что и она. Ей очень хотелось на это надеяться.
Ой, что это?
Она почувствовала, как лианы ослабили свой захват и мягко опустили ее на ветки, достаточно прочные, чтобы выдержать ее вес. На мгновение ужас охватил ее, но тут же она ощутила в ветках трепет таинственной энергии. Ветви приняли ее в свои объятия, как младенца в колыбель. Затем ствол изогнулся, и ее осторожно опустили в колыбель ветвей другого дерева, которое так же осторожно передало ее третьему. Вскоре она услышала шелест листвы и ветвей — слишком ритмичный, совсем не такой, какой вызывает ветер, и огромная лиана встала перед ней, покачиваясь, как змея перед заклинателем. Лиана сняла ее с дерева, перенесла на какое-то расстояние и сдала на попечение ползучему растению.
И так до самого вечера ожившие растения передавали ее «из рук в руки», как посылку. Однако на закате их энергия начала иссякать. Два дерева сплели свои макушки в упругий и прочный гамак и поместили ее туда прежде, чем на землю опустилась ночь. Деревья замерли в неподвижности.
— Гирайз, — неожиданно испугавшись, позвала Лизелл, и он тут же отозвался. Она всмотрелась в сгущающийся мрак и наконец разглядела, что он выглядывает из такой же колыбели, как и ее собственная. — Ты в порядке?
— Да. Только пить хочется. Мешок у тебя?
— Сейчас, подожди, — она заглянула в мешок. Там лежало два свертка с продуктами и две сделанные из тыквы бутылки, закупоренные жженой пробкой. Она взяла долю Гирайза и крикнула: — Гирайз, я сейчас брошу тебе воду и еду. Ты готов поймать?
— Готов.
Он ответил с такой уверенностью в голосе, как будто ему и на секунду не приходило в голову, что если она промахнется, единственный источник поддержания его жизнедеятельности на ближайшее время улетит на сотни футов вниз и упадет на землю. В темноте его лицо виделось белым пятном. Прицелившись, она бросила сверток.
— Поймал. Спасибо.
Голос звучал отчетливо, но говорящего совершенно не было видно. Мрак окутал леса Орекса. Лизелл перекусила и приготовилась ко сну в сказочных условиях — в колыбели над джунглями. Гирайз где-то рядом делает то же, что и она. Конечно же, он еще не спит.
Но теперь его очередь начинать разговор.
Она прислушалась. Гирайз молчал, пели джунгли, и их мелодия убаюкала ее.
На восходе солнца деревья проснулись, и путешествие возобновилось. Лизелл проснулась от того, что огромная лиана опутывала ее тело. Ее вынули из колыбели и подняли вверх. Два дерева, что дали ей приют на ночь, разомкнули свои сплетенные кроны, и колыбели как не бывало. Напуганная и растерянная, она посмотрела вокруг, но Гирайза не увидела. Она позвала его по имени, и до нее донесся его ответный крик. Лиана вынесла ее высоко вверх, она оказалась над верхушками деревьев, в лучах восходящего солнца, и там увидела Гирайза. Ее тревога прошла. Лиана аккуратно передала ее эпифиту, а тот — скользкому гидродереву. Шли часы, а джунгли несли ее на юг, к Юмо Тауну.
XVI
— Я думаю, кузен Огрон намерен вторгнуться в Вонар. Осталось каких-нибудь несколько недель, — проговорил король Мильцин, из живописного калейдоскопа закусок с большого блюда, стоящего перед ним на письменном столе, подхватил лакомый кусочек и с удовольствием положил его себе в рот. — Ты должен попробовать эти маринованные устрицы, запеченные в раковине с грибами, Невенской. Они просто неподражаемы. Бери, не церемонься. Бери.
— Спасибо, сир, — Невенской попробовал устрицы, которые действительно оказались превосходными, как и обещал король. Последовавший за устрицами хорошо прожаренный кусочек змеи был также хорош, а холодный, нарезанный пластинками галантин из утки — предел изыска. Его гастрономический восторг гасило созерцание нового применения Искусного Огня, который сжался до карликовых размеров и скромно разместился под жаровней. Самое экстраординарное, устрашающее открытие, на которое было положено столько лет труда, разогревало королю острый соус! Это было унизительно и обидно, но Безумный Мильцин находил это представление весьма занимательным. Невенской запрятал в самые глубины свое раздражение, но Искусный Огонь нашел его и там.
— Плохо? — тихо потрескивало под жаровней.
— Мы отреклись от наших прямых обязанностей, радость моя, — безмолвно ответил Невенской. — У нас отняли величие, которое принадлежит нам по праву. Король не ценит нас.
— Плохо? Съесть короля?
— Не сегодня.
— Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста?
— Нет. — Опасные мысли. Невенской намеренно переключился на другую тему. — Ваше величество получил известие от императора Грейсленда?
— Как бы не так, кузен Огрон не доверяет бумаге. Недавно на территорию оккупированного Гареста были подтянуты дополнительные грейслендские войска, это неспроста, как ты считаешь? Я думаю, они нацеливаются на Вонар. Зокетза тоже так считает, а она-то уж должна знать. Ведь она — медиум.
— Зокетза, сир? Оперная певица?
— С ней ни одно сопрано не может сравниться — богиня, спустившаяся на землю. Ты слышал, дружище, как она поет? Ты видел ее в роли королевы Фантины? Какое величие и достоинство — такие высоты парения духа, такая глубина благородной печали! Ты должен побывать на ее спектакле, Невенской, это изменит твою жизнь, как изменило мою!
— Уверен, что все отзывы о ней только положительные, — впервые с того момента, как он вошел в кабинет короля, Невенской заметил, что астрологические карты, еще недавно покрывавшие его письменный стол, уступили место музыкальным партитурам в кожаных переплетах.
— Отзывы — ха! Ее представления грандиозны, познавательны и вдохновляющи. Она своим примером демонстрирует чудо отданной искусству и красоте жизни. Ее искусство — это ее страсть. Невенской, она живет во имя искусства, свет творчества сияет во всем ее существе. Есть что-то такое в этом пламенном напоре, что воспламеняет меня чудесным образом.
— Ни на секунду в этом не сомневаюсь, сир.
— Она такая живая, Невенской! Она каждую минуту проживает с полной отдачей! Каждый час до отказа насыщен красками и смыслом! Она позволяет всем своим эмоциям выплескиваться наружу, она повинуется своим инстинктам. Она живет в гармонии с космосом, который, возможно, дает ей силы.
— Очень даже вероятно, сир.
— Она все ощущает, все чувствует своей душой.
— Она ощущает и чувствует душой, что Грейсленд очень скоро нападет на Вонар?
— Да, чувствует, и я так верю в ее способности, что для меня даже недавние дипломатические выкрутасы вонарцев менее убедительны, чем ее предчувствия. Попробуй, мой друг, вот эту тарталетку — спаржа с улитками под кремовым соусом. Это превосходно.
— И правда, сир, — Невенской попробовал и согласился с мнением короля. — Ваше Величество, я должен признаться, что абсолютно ничего не знаю о последних политических событиях.
