Лис и империя - Тертлдав Гарри Норман (книги полностью бесплатно txt) 📗
— Я Джерин Лис, король Севера, возвращаюсь из похода против Элабонской империи, — ответил Джерин, проявив таким образом уважение к местным порядкам.
— Поздравляем вас с победой, лорд король! — откликнулся часовой.
Гонцы Лиса, разумеется, не держали языки за зубами, да и помалкивать им никто не велел. Хотя Джерин не слышал, чтобы отдавались какие-то распоряжения, подъемный мост начал опускаться.
— Добро пожаловать в крепость Дарена, внука Рикольфа! Барон давно ждет вас.
И действительно, Дарен стоял под стенами замка, всем своим видом выказывая нетерпение, которое, казалось, только усилилось, когда он обнял спрыгнувшего с колесницы отца. Но пуститься в расспросы все равно было нельзя, ибо с повозки уже слезали и Вэн, и Дагреф. Следовало сначала всех поприветствовать, и одно из приветствий не обошлось без сюрпризов.
Пожимая руку Дагрефу, Дарен пристально посмотрел на него и сказал:
— По дороге из Лисьей крепости ты только начинал превращаться в мужчину. Теперь же, если не ошибаюсь, это произошло.
В его голосе слышалось чуть ли не осуждение.
— Ну, во всяком случае, теперь я могу сказать, что попробовал кое-что из взрослой жизни, — ответил Дагреф, искоса оглядев сводного брата. — Я даже заработал себе прозвище. Не знаю, пристанет ли оно ко мне, но это вполне вероятно.
— И какое же? — осторожно осведомился Дарен.
Сам он прозвища не имел и называл себя внуком Рикольфа, что лишний раз подтверждало его права на поместье деда.
— Дагреф Хлыст.
Юноша все еще держал в руках витой длинный кнут, которым подгонял лошадей и обрабатывал южан в битвах. Он взвесил его в руке, тем самым давая понять, чему обязан столь звучной кличкой.
Дарена словно бы опечалил этот картинный жест. Затем опечаленность сменило неподдельное удивление, когда к ним подошла Маева и демонстративно встала рядом с избранником своего сердца. Джерин, сделавшийся за свою долгую жизнь чем-то вроде эксперта в области удивления, поскольку испытывал это чувство не раз и по самым разным причинам, мгновенно определил, что у Дарена в данном случае имеются по меньшей мере три основания вытаращить глаза: наличие Маевы здесь в принципе, ее воинское облачение и недвусмысленная прочность ее позиции возле брата.
Отвернувшись от парочки, Дарен пожаловался отцу:
— Стоит лишь ненадолго потерять с чем-либо связь, как оно вдруг меняется до неузнаваемости.
— Даже если эта связь не потеряна, вещи имеют обыкновение меняться прямо у нас за спиной, — ответил в тон ему Джерин.
— Отец, ты воистину прав, — сказал Дарен. — Пойдем-ка в замок и выпьем немного эля. А затем… — Он со значением взглянул на родителя. — Затем ты расскажешь мне о моей… матери.
Последнее слово Дарен произнес с запинкой, за что Лис вряд ли осмелился бы его винить.
Когда они вошли в главную залу замка и уселись за стол, Джерин сказал:
— Значит, Элис здесь не появлялась? Она говорила, что, вероятно, соберется к тебе.
— Нет, ее не было.
Теперь голос Дарена звучал ровно. Он покачал головой:
— Если она сюда и направлялась, то не доехала. Думаешь, с ней могло что-то случиться в дороге? Это было бы ужасно.
Джерин не думал, что это было бы так уж скверно, но он понимал чувства сына. Мысль о том, что с матерью, бросившей его в раннем детстве, могло что-то случиться по дороге к нему, видимо, глубоко взволновала молодого барона. Как можно более мягко Джерин сказал:
— Элис путешествовала по северным землям многие годы и всегда умела за себя постоять. Думаю, скорее всего, она отправилась на юг, в империю, повидать свою родню. Она об этом тоже мне говорила.
Он не упомянул еще об одном варианте возможного поворота событий, только-только пришедшем ему на ум. Неприятности Элис могли начаться прямо тогда, когда в селение, где она проживала, ворвалась имперская солдатня, преследовавшая войско Лиса. Обыкновенно захватчики творят что им вздумается на занятых территориях. Элис уже не была молодой и красивой, но не утратила привлекательности и стати. Могло случиться, что ей просто не дали уехать.
К счастью, мысли Дарена текли, видимо, совсем в ином направлении. Возмущенным голосом он произнес:
— Я вроде тоже ей не чужой.
— Это верно, — согласился Джерин. — Однако у твоей матери есть одна черта… по крайней мере, имелась в те дни, когда мы были вместе, но и во время нашей короткой встречи я успел заметить, что она ее не утратила. Уж если она себе что надумает, то ее ничем с этого не собьешь.
— А как бы она охарактеризовала тебя?
Вопрос задал не Дарен, а Дагреф, только и ждущий момента сунуть куда-нибудь свой длинный нос.
— Скорее всего, Элис сказала бы, что я никогда не обращал внимания на то, к чему стремилась она, а сам ни к чему интересному не стремился, — ответил Джерин, стараясь быть справедливым.
— И это действительно так? — продолжал допрос Дагреф.
— Ну, мне так не кажется, — ответил Лис, — но я также не думаю, что она согласилась бы с тем, что я сейчас сообщил вам о ней. Когда речь идет о вещах, которые очевидны или поддаются учету, правду выяснить легче. Когда же ты пытаешься разобраться, почему люди поступают так, а не по-другому, правда, как правило, ускользает. В половине случаев люди сами не понимают, что ими движет.
— Хм, — промычал Дагреф, явно не убежденный. — Я всегда точно знаю, что движет мной.
Маева энергично закивала в знак согласия, и не столько по своему простодушию, сколько из нежных чувств к автору столь самонадеянного заявления. Джерин и Вэн рассмеялись. Дарен задумался, словно пытаясь понять, на чьей он стороне.
— Ты в этом уверен? — пробасил Вэн.
Дагреф кивнул. Он, разумеется, не всегда бывал прав, но всегда был уверен, что прав.
Вэн склонил голову набок и произнес:
— Тогда скажи-ка мне, и со всей точностью, почему ты прилип к моей дочери?
И он воззрился на сына Лиса.
Дагреф повел себя так, как в сходных обстоятельствах повел бы себя и Джерин. Что-то пробормотал и покраснел, не сумев высказать ничего вразумительного. Маева накрыла его ладонь своей. Что в большинстве случаев наверняка успокоило бы его, но сейчас, казалось, лишь усугубило неловкость.
— Послушай, отец, лучше расскажи-ка ты мне, как тебе удалось разгромить имперские силы, — попросил неожиданно Дарен. — Твои посланцы сообщили нам многое, но, очевидно, не все.
Возможно, он таким образом пытался снять своего сводного брата с крючка (обнаруживая тем самым в себе большую склонность к милосердным поступкам, чем та, какой обладал в том же возрасте его отец), а может, узнав все возможное о своей матери (хотя и в гораздо меньшем объеме, чем ему хотелось бы), Дарен просто решил перейти к разговору о более важных событиях, произошедших невдалеке от Хай Керс.
Джерин внял просьбе своего первенца и пересказал ему пророческий стих прозорливца, а потом объяснил, как он его истолковал, и поведал о той роли, которую сыграли Дагреф с Фердулфом в осуществлении божественного предначертания. Дарен вновь пристально взглянул на брата. Тот ответил ему вежливым, но абсолютно непроницаемым взглядом, точно таким же, каким иногда смотрел Лис на тех, кто пытался понять, что у него на уме.
Замешательства уже не было и в помине, Дагреф быстро умел с ним справляться. Не прочтя ничего в глазах брата, Дарен вновь обратился к отцу:
— Исходя из услышанного, я бы сказал, что этой парочке озорников, видимо, очень весело вместе.
— Несомненно, — согласился Джерин. — Но надо заметить, что и друг без друга они тоже чертовски неплохо резвятся.
— Вижу.
Дарен опять окинул Дагрефа задумчивым взглядом и, получив в ответ не менее испытующий взгляд, повернулся к Лису:
— Нам надо поговорить. Нам с тобой.
— И со мной, — поправил Дагреф.
Джерин помотал головой:
— Мне надо бы поговорить с вами обоими, с каждым в отдельности. Однако я еще не решил, кого из вас сделать своим наследником, и не думаю, что в ближайшее время сумею что-либо для себя прояснить.
