Древний род: Сотый Богомир (СИ) - Погонин Евгений Юрьевич (читать хорошую книгу .txt) 📗

Погонин Евгений Юрьевич

Древний род: Сотый Богомир

Жизнь. Что это слово теперь для меня значит? Наверное, ничего, просто слово, которое я себе говорю, но не слышу его. Нужна ли она мне сейчас? Нет, не нужна. Не для такого меня готовили. Хотя я и сам не знаю, для чего меня готовили, однако я уверен, что без моих конечностей, я больше не боец. Теперь только и остается, что смотреть в окно, на первый, падающий с неба, снег и вспоминать, как я радовался этому. Нет, это не дело, не хочу быть обузой, не для себя, не для других. Я закончу свою жизнь, не знаю как, и каким способом, но я это сделаю, чего бы мне это не стоило. А ведь за свою короткую жизнь, мне даже вспомнить толком-то нечего.

ПРОЛОГ

Сколько себя помню, я занимался спортом, если его так можно назвать. Мой приемный отец, Сергей Валентинович Серов, который усыновил меня еще в младенчестве, воспитывал меня один. Матери, даже приемной, я не знал.

Отец профессионально занимался боевыми искусствами, как современными, так и древними. Не теми, которые показывают по телевизору, а настоящими, с применением всего оружия, которым некогда пользовались наши предки. Мечи, луки, копья, арбалеты (хоть он их и не любил) и многое другое. Но не брезговал он и современными новоделами, считая, что ненужных знаний не бывает. Этому, так сказать, спорту, он и обучал своего приемного сына, точнее сказать, он меня так воспитывал.

Отец не ездил по соревнованиям, не принимал участия в реконструкциях древних сражений. Тем не менее, он был довольно известным, в определенных кругах, человеком, он был кузнецом и не абы каким, а одним из лучших в стране. Его ковка очень высоко ценилась не только в тех самых определенных кругах, но и простыми обывателями. Ковал он не только оружие и доспехи, но и разную бытовую утварь, такую как декоративные узоры, навершия на забор и отдавал своему делу, большую часть своего времени.

Жили мы в нескольких километрах от небольшого поселка в Омской области, под названием Дружба. Недалеко от которого находился большой военный полигон для тренировки войск специального назначения.

Наше подворье было небольшим, по местным меркам, всего четыре сотки. Но нам этого было вполне достаточно. Тем более что огорода и живности, кроме здоровенного пса породы среднеазиатская овчарка, по кличке Князь и кота 'дворянской' породы по кличке Мурзик, мы не имели.

Вместо забора, наш двор был окружен частоколом, состоящим из врытых в землю и заостренных, вверху, бревен. Калитка вообще отсутствовала, только массивные ворота. На противоположной, от ворот, стороне двора стоял двухэтажный, кирпичный дом. Справа к нему примыкал гараж, со стоящей в нем старенькой 'Нивой'.

Хотя отец и состоятельный человек, и мог себе позволить любую машину, включая импортную, он предпочитал ездить на 'Ниве'. А когда я заикнулся о том, что пора покупать новую машину, отец сказал.

- Зачем покупать новое, если старое в отличном состоянии и даже если сломается, я ее смогу починить буквально на коленке, без проблем. А то, что ты называешь новой машиной, без автосервиса, не то, что починить, масло поменять нельзя - вот и все что ответил мне отец. Больше я, про покупку новой машины, не заикался.

Слева, к дому, примыкала большая кузня, где отец и работал. Меня к работе в кузне он не привлекал, направив всю мою энергию на тренировки.

К своим восемнадцати годам у меня выработалась привычка, каждое утро, неважно воскресение это или любой другой будний день, начиналось одинаково. Я, вместе с отцом - а когда тот отсутствовал, то сам - вешал на плечи рюкзак, наполненный песком под самую завязку, и бежал через лес ровно полчаса, потом назад. При этом расстояние не имело никакого значения, учитывалось только время. По возвращении, делал растяжку, занимался рукопашным боем и фехтованием. Включающего в себя упражнения с копьем, копьем и щитом, копьем и с любым другим оружием. Дальше шли упражнение с остальными видами холодного оружия, в таком же порядке. Завершало, занятия фехтованием, упражнения с парным оружием.

У меня лучше всего получалось фехтовать парными топорами с широкими обоюдоострыми лезвиями на коротком древке, даже отец это отметил.

- Эти топоры, твой козырь в бою - сказал отец, когда мне исполнилось пятнадцать.

- Почему?

Отец тогда взял у меня один из топоров, покрутил его, рассматривая со всех сторон и пояснил.

- Понимаешь сын, такого оружия, да еще и парного, отродясь не существовало - он пару раз подкинул топор - а значить, и техники владения нет и тебе, ее, придется придумывать самому, а я тебе буду помогать по мере своих сил.

Топоры у меня появились не сразу, сначала это были обычные топорики с узким лезвием на древке. Но они, как бы это сказать, казались мне неполноценными, что ли. Я попросил отца сделать двусторонние топоры, стало лучше, но все равно мне казалось, что они не являются частью меня, не получалось стать с ними единым целым. И так шаг за шагом я просил отца, что то изменить или добавить. И, в итоге, к пятнадцати годам, я получил то, что стало продолжением моих рук, два двусторонних топора с широкими лезвиями и десяти сантиметровым четырехгранным шипом между ними.

Также, отец отметил, да и я это чувствовал, что с любым парным оружием, неважно мечи это, топоры или какое другое оружие, даже с двумя короткими копьями, я представлял собой довольно опасную машину смерти.

Серов старший вообще считал, что у каждого человека есть предрасположенность к одному виду техники и у меня, это парное. Но он не стал заостряться на обучении только парным оружием, а продолжал тренировать всему, что знал сам, но все таки, делая уклон на парное. И по этой причине, по выходным, я полдня отдавал тренировкам с парным оружием. Хоть с ним у меня и было лучше, чем с остальным, были и здесь свои трудности, особенно когда мне приходилось брать в каждую руку кистень, а отец брал копье. При любой попытке ударить, кистень просто наматывался на копье, и отец вырывал его из моей руки. И лишь, когда я стал чуточку старше, меня осенило взять кистени за гирьку, а не за древко. Тогда уже отцу с копьем приходилось несладко. Чтобы намотать кистень на копье, отцу нужно было уменьшать дистанцию, где я подключал ноги, и он откатывался назад, а дальше шло издевательство над 'стариком', я старался бить древком, своих кистеней, по пальцам отца. Удар конечно не гирькой, но тоже ощутимо. Тем не менее, я, конечно, проигрывал отцу, независимо каким оружием он сражался, парным или нет, но, как говорил отец, проигрывал я достойно.

После фехтования, переходили к метанию ножей и дротиков. И заканчивалось все это, стрельбой из лука и арбалета. Отец специально выматывал меня до трясучки в руках и только потом давал тренироваться с луком. Объяснял он это тем, что в каком бы состоянии я не был и каким бы уставшим себя не чувствовал, я должен уметь выстрелить из лука. А если я это могу сделать в таком состоянии, то в обычном, буду стрелять еще лучше.

Все оружие, которым мы пользовались, было очень сильно затуплено и в настоящем бою могло использоваться лишь как дубина, за исключением метательного. Отец, не использовал деревянные и тому подобные имитаторы, считая, что воин должен чувствовать в руке оружие, а не его подобие.

Ему также пришлось потрудиться и над моим доспехом, и, по моему мнению, время было потрачено не зря. Моя бронь была сделана как чешуйчатый доспех. Чешуйки прикреплялись к кожаной основе ремешками и соединялись друг с другом металлическими кольцами. Так доспех был тяжелее, но гораздо крепче и надежнее.

Наплечники, как сказал отец, это сборная солянка. Кожаные чешуйки, толщиной в пару миллиметров, плотно перекрывали друг друга, поверх которых, была кольчужная сетка. Такие наплечники не сковывали движение и хорошо защищали плечи носителя, за исключением сильного колющего удара. Но это еще нужно умудриться, ударить в плече, да еще и колющим.