Сегодняшний вчерашний день (СИ) - "Stashe" (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
Птаирианец едва заметно кивал. Когда Янат замолчала, то подхватил ее мысль, продолжив:
— Важно вот еще что. Самойлов не верил, потому что считает их наверняка мертвыми? Если так, можно, конечно, сослаться и на профессионализм. Не будет же он, в конце концов, перед нами заламывать руки и биться в конвульсиях, оплакивая погибших друзей. Но, Янат, если дело в другом, — Кэро замолчал и выразительно посмотрел на нее.
Она встретила его взгляд с вызовом:
— Нужно больше узнать о планете. Больше узнать про это излучение. Потом связаться с вышестоящим начальством. Ты же знаешь, ни одна из внештатных ситуаций не остается без внимания. А тут, в каждой, задумайся, каждой экспедиции теряли людей. И ничего. Ни расследований, ни особых мер. Раньше, в более далекие времена, допускаю. Но не сейчас, в эпоху гуманизма.
Янат демонстративно рассмеялась:
— Чушь, да? Зато я верю в деньги. Высококлассные спецы стоят дорого. Кто и почему бросил людей на погибель, просто согласившись с их исчезновением, как с данностью? Вся эта мышиная возня производит впечатление «делания вида», так вот, Кэро. В группе всегда минимум половина контактеры, а их не сожрешь без кетчупа.
— Янат, ты же не раз участвовала в экспедициях, где теряли человеческие ресурсы. Новые планеты, случайности, травмы. Работа. Те мелкие буковки, под которыми ты ставишь подпись в контракте.
— С такой периодичностью? Раньше это бы означало статус доследования обстоятельств гибели людей, дополнительные меры предосторожности, высадку спецов по выживанию и прочее. У последнего ЧП срок давности четыре месяца. Никто не делает ставок. Когда мы доберемся до Нави, пройдет уже полгода. Вряд ли начальство рассчитывает к тому моменту найти людей живыми.
Она хмыкнула и скривилась:
— Я всегда умилялась тому, как легко нас списывают в расход. Спасательная экспедиция — название для галочки. Жаль, я не инспектор и у меня нет соответствующих полномочий. Мне хотелось бы с пристрастием расспросить Самойлова об инциденте, после которого он один остался в базовом лагере. Что произошло на самом деле? Где химия, где принудительный допрос? Дураку понятно, даже будь он трижды жертвой обстоятельств, необходимо выяснить, как ему удалось выжить, когда разом пропали двадцать два человека? Одно это стоит пристального внимания к его фигуре. А на деле, мужику разрешают руководить очередной экспедицией? Люди не моли, они просто так не исчезают. Дело нечисто, совсем нечисто. И они скрывают от нас правду, разговорами ни о чем, картинками, уводят прочь от ненужных расспросов. Я хотела бы знать границы дозволенного. А ты, Кэро?
— В базе есть файлы с закрытой для большинства информацией. Возможно, мы имеем дело как раз с таким случаем.
— Тем интереснее понять, что же от нас скрывают.
«Так-то лучше», — Кэро спрятал улыбку в уголках губ. Шутливо поклонился и вытянул руки в направлении выхода:
— Прошу вас, Янат сохо.
Глава 6
сон 3
Я люблю дождь. Особенно летом.
Первые тяжелые капли срываются с неба, гулко ударяют о крышу, скаты козырьков над порожками, оставляют в пыли круглые кляксообразные следы. Небо темнеет, надвигается. Тучи надутые, неповоротливые, как пузатые лодочки, бережно несут по небу свои тела. На сплошной серой глади, затянутом свинцовой простыней небе, то там, то здесь дырочками светятся голубые прорехи. Вокруг ложатся странные коричневые тени. Мир тухнет, уходят яркие краски, насыщенность. Это царство сепии, коричневато-зеленых оттенков, приглушенных звуков и напряженности. Ею, словно электрическим током пронизана каждая крупинка, каждая травка и досточка.
Небо разрезает белая молния. Ее след напоминает сеть кровеносных сосудов из какого-нибудь научного фильма. В этой ослепительной вспышке напряжение достигает своей кульминации и спустя мгновение раздается мощный звук — удар грома.
Все замершее в немом предчувствии внезапно оживает. Сильным порывом ветра треплет верхушки деревьев, срывает с веревки белье, с дробным звуком с веток падают яблоки. Взвывая в трубе, ветер несется дальше, поднимает фонтанчиками пыль, распластывает ровные полянки травы. Воздух сухой и пыльный, от него свербит в носу, его не хватает и духота кажется почти невыносимой.
Вдруг, грянуло! Тук-тук-тук…застучало по земле с нарастающей частотой, словно приближающийся поезд, победно дающий гудок перед прибытием на станцию. Стук переходит сначала в шелест, а затем и равномерный, ритмичный гул.
С выдохом облегчения, так как невыносимое напряжение, наконец, отпускает, я сажусь у окна и наблюдаю.
За окном стена дождя. Она похожа на равномерную туманную дымку и в то же время, я вижу струи, которые, бам-бам-бам, вколачиваются в землю. Они собираются в ручейки и смывают пыль, сор, помет, волокут за собой мелкие щепочки, закручиваются в водовороты. От земли поднимается пар, влажные испарения смешиваются с холодными струями, и я чувствую себя как в тропическом раю. Воздух наполняется свежестью, остро пахнет травой, сырой землей, прибитой пылью и раздавленной на дороге алычой.
Форточка может впустить лишь малую толику этого бодрящего, жизнерадостного коктейля.
Капельки медленно ползут по стеклу. Каждая, как чья-то жизнь: короткая и стремительная, длинная и неторопливая, прямая или извилистая, но все они рано или поздно оканчиваются рамой. Окно запотевает, и я раздумываю, стоит ли открыть его, но пугаюсь, что створки распухнут, и ничего не делаю. На улице уже не ручейки, а лужи, миниатюрные моря и реки. Весело журчит вода, плывут по поверхности крупные круглые пузыри-кораблики. Где-то рядом, кап-кап-кап, стекает по стене дома и срывается на бетонную дорожку ниточка хрустальной воды.
Дождь идет долго. Он начинается утром около одиннадцати и идет весь день. И изо дня в день. Постепенно добавляя по капле щемящую грусть и печаль в переполненную бочку горя. Ему нет конца. Прохладу сменяют сырость и холод. Земля раскисает, превращается в непролазную грязь, чавкающую под ногами. Хляби небесные не желают закрываться, переворачивая ведра ледяной воды на мир внизу. Серое хмарное утро превращается в серый же день и серый вечер. Солнце не может пробиться сквозь ватное одеяло туч, а они лишь плотнее сбиваются на небе, подобно нежданным оккупантам.
Я ненавижу дождь.
6 глава
Янат чувствовала, как дрожь охватывает все ее тело. Сладкие мурашки бегут от пальцев рук к спине и стекают волнами предвкушения. Одна рука Кэро скользила по ее ягодицам, вторая, зарывшись в волосы, поддерживала затылок. Губы птаирианца почти касались ее губ, их дыхание смешивалось. Янат первая потянулась ближе, обняла за шею, закрыла глаза. В глубине души ей казалось, что происходящее как-то неправильно, неестественно что ли, и хотела (совершенно точно хотела) отстраниться, но вместо этого рот ее покорно приоткрылся, впуская язык Кэро. Он вздохнул и жадно приник сильнее.
Его пальцы зарывались в короткие волосы, давили на затылок и не давали Янат отодвинуться. Она дернулась, сильнее и, упершись ладонями в грудь, оттолкнула. Взгляд Кэро стал недоумевающим.
Она слышала звон в ушах, и тяжелые, бухающие удары сердца. Воздуха не хватало, как не хватало и слов, чтобы выразить охватившие ее противоречивые чувства:
— Янат, — Кэро шагнул ближе, его черные глаза требовательно смотрели на нее, — ты впустишь меня, наконец?
— А… — Она захлопала ресницами, и птаирианец, шагнув вперед, схватил ее за плечи. Тряхнул, раз, другой. Почему-то встряхиваний она не почувствовала, зато где-то на краю сознания услышала назойливый, пронзительный писк.
— Ау! — крикнул Кэро и его глаза заполнили все пространство, — сколько я буду здесь торчать?!
Янат открыла глаза и безумным взглядом уставилась в потолок. Ей потребовалась пара секунд, прежде чем дошло — только что, она видела сон, а реальный Кэро сейчас стоит за дверью (пришел согласно вчерашней договоренности) и ждет. Она похлопала себя по щекам, пытаясь окончательно проснуться. Голова оставалась дурной. Видно сказывался недостаток сна.
