Науфрагум. Дилогия(СИ) - Костин Тимофей (серия книг .txt) 📗
Покосившись на удивленные лица подружек Алисы и столпившихся поодаль остальных зрителей, я понял, что едва ли смогу поинтересоваться достаточно небрежно и с приличествующим моему более высокому социальному положению превосходством. Как бы голос не дал петуха... а опасливые расспросы заставят меня выглядеть вконец жалким и ничтожным.
Брови ожидающей ответа горничной сдвинулись, а взгляд, упершийся в характерный отпечаток на моей щеке, стал ледяным. Погодите, уж не думает ли она, что я из тех хлыщей, что имеют наглость прилюдно приставать к девушкам... боже мой, да она же наверняка видела, как я лапал Алису! Доказывай теперь, что то была сугубая случайность, и в мое обыкновение вовсе не входит...
Чувствуя, как начинают гореть уши, я смешался. Впрочем, сквозь стыд начало пробиваться раздражение. Нет, черт возьми, я никогда не одобрял тех, кто смотрит на прислугу свысока лишь в силу своего аристократического положения или, скажем, позволяет себе пощипывать горничных, не смеющих отбиваться. Но всему есть предел. Как можно одним лишь взглядом растереть человека, словно гусеницу? Дать понять, что она не ставит ни меня, ни прочих собравшихся, ни во что? Странно видеть такое, тем более на борту переполненного аристократами лайнера. Не удивился бы, если кто-то из спесивых дворян, задетых таким обращением, пожелал немедленно преподать гордячке соответствующий урок... недаром же в последнее время появилось столько мэйдо-фетишистов. Нет, погодите, куда это меня понесло?!
Не знаю, прочитала ли горничная по глазам мои трусоватые и не очень приличные мысли, но она явно поняла, что возражений не будет. Не говоря больше ни слова, она резко повернулась, взмахнув высоко заколотым на затылке длинным светлым хвостом, и зашагала прочь, отчетливо щелкая острыми каблуками-шпильками. Словно загипнотизированный, я двинулся за ней. Взгляд невольно скользнул по тонкой талии, длинным ногам, точеным щиколоткам, изящным ступням с высоким подъемом... Удивительно красивая девушка.
Горничная быстро покинула ресторанный зал, и мне пришлось прибавить шагу, чтобы не отстать. По правую руку открылось обширное пустое пространство - одна из главных архитектурно-дизайнерских изюминок конструкции "Олимпика", "Хрустальный атриум" - зал, вмещавший стеклянный купол диаметром около двадцати ярдов. Не такой уж крупный размер, если брать наземную архитектуру, но расположенный на борту дирижабля, а, кроме того, еще и перевернутый, то есть направленный вершиной вниз... безусловно, купол впечатлял. Резкие отблески хрустального стекла, отражающего закатное солнце, заставили прищуриться. Моя провожатая, не останавливаясь, спустилась вниз по начинающемуся в боковой стене атриума трапу.
Не могу пожаловаться, что подвержен страху высоты, но совершенно прозрачные ступеньки из стеклоблоков, ведущие на внешний балкон, опоясывающий купол снаружи примерно на половине его высоты - то бишь, глубины, конечно - заставили пальцы ног слегка поджаться. Конструкторы вложили немало умения в это сооружение, но для того, чтобы шагать над бездной по чисто вымытому прозрачному стеклу, требовались довольно крепкие нервы. Неудивительно, что этот циркульный балкон был наименее посещаемой частью пассажирской зоны воздушного лайнера. Честно говоря, я бы посоветовал уложить на пол хотя бы циновки.
Помещенный в прозрачную трубу трап завершился люком, ведущим наружу, на внешний балкон. Стоило горничной открыть его, как разбойный ветер взметнул волосы, заставив зажмуриться. Переступив комингс, я протянул руку и крепко взялся за алюминиевый поручень.
Накатившийся сверху гул винтов, совершенно неслышный на звукоизолированных пассажирских палубах, холодное дыхание высоты. Не отделенная ничем, зияющая, громадная пустота под ногами и вокруг - это был совершенно иной мир. Я невольно потянул ноздрями воздух. Показалось, или в нем действительно чувствовался едва уловимый аромат хвои - привет раскинувшегося внизу лесного океана?
Солнце уже скатилось к линии горизонта и теперь плавило мир в красновато-оранжевом тигле. Силуэт девушки, облокотившейся на перила посреди балкона, казался на фоне закатного багрянца словно вырезанным из черной бумаги. Оторвав задумчивый взгляд от медленно прокручивающегося под ногами пейзажа, она повернула голову нам навстречу. Против света ее волосы казались совсем темными, но порыв ветра взметнул и заставил их засиять золотом, пересыпав сияющими искрами.
Беловолосая горничная поклонилась и сделала четкий шаг в сторону, замерев неподвижно, словно статуя. Я же поднял брови, узнав ту самую незнакомку в пембриджской форме, что сидела позади нас с Алисой на последней лекции.
Не зная, что сказать, я тоже молча поклонился и остановился в паре шагов от нее, ожидая развития событий и незаметно борясь с желанием снова схватиться за поручень.
Тонкие, четко прорисованные соболиные брови над зеленоватыми глазами нахмурились, пока незнакомка мерила меня оценивающим взглядом. Голос ее прозвучал строго, словно она сердилась. Вернее всего, на меня, раз тут не было никого другого. Немного жаль, ведь во всякое другое время он наверняка звучал бы настоящей музыкой для ушей. Интересно бы узнать, чем я заслужил ее гнев?
- Наверное, вы удивлены. Дело в том, что я случайно услышала ваш разговор с однокурсницей. Но извиняться за это я не стану.
Вот в чем дело, оказывается. Но чем ее мог задеть наш разговор? Не может же тот дурацкий мюзикл иметь какое-то отношение к этой аристократке? Судя по горничной и уверенной осанке, незнакомка отнюдь не из простолюдинов. И, клянусь, невероятно хороша собой! Даже сдвинутые брови ее ничуть не портят. Постойте, неужели передо мной поклонница таланта Метерлинка-младшего и меня ждут упреки и скандал?
Между тем, незнакомка продолжала:
- Не стану упоминать ту мерзкую пародию на музыкальную постановку... но и вы позволили себе сделать намеки, бросающие тень на людей, которые отнюдь этого не заслуживают. Мне хотелось бы узнать, по какому праву вы сочли, что об этом вообще стоит говорить? И откуда вы узнали об отношениях, которые якобы связывали принца Максимилиана и того человека, который был выведен в "Белой птице" под именем лейтенанта Ромеро? Если я правильно поняла, вы намекали, что это был ваш родственник?
Я угрюмо кашлянул.
- Прошу прощения, э-э-э... миледи. Но у вас передо мной имеется преимущество. По крайней мере, на половину, которую вы подслушали. Вторую половину я сейчас исправлю - Золтан Немирович к вашим услугам. Йель, второй курс, факультет Механики.
Она моргнула длинными ресницами и нахмурилась еще сильнее.
- Ах, извините, я была невежлива. Меня зовут Грегорика Тюдор. Пембриджский университет, Королевский колледж, второй курс, факультет педагогики.
Грегорика... если я расслышал правильно. Грегорика Тюдор - а это значит... это значит, что я разговариваю не с кем иным, как с правнучкой того самого императора, о делах которого рассказывал сегодня Флобер. А ведь и верно, в этих зеленых глазах, красиво очерченных губах и, главное, гордой посадке головы без труда узнаются черты с парадного портрета, которым украшено любое старое официальное заведение... да вот хотя бы и стена роскошного бального зала на борту "Олимпика". Не в самой середине, конечно.
И верно, венценосный герой благосклонно, хоть и немного печально взирает на ослепительно красивую правнучку. Ей-богу, жаль, что на ее челе никогда уже не будет короны. Я бы с гораздо большим удовольствием любовался ею, чем нынешним жирным президентом. Да-да-да, именно ее только что поминали алисины подружки с совершенно нехарактерным по отношению к другим особям женского пола пиететом - как принцессу. Хм.
Что же до меня, то я тоже слышал о ней и, наверное, даже видел на фотографиях в газетах... но не ожидал, не ожидал, чтобы небожительница вот так, без затей, снизошла на ту же самую палубу, где сейчас стоят мои туфли. Судя по недовольному виду, принцесса считала, что не узнать ее с моей стороны было невежливо. Впрочем, это ее проблемы. Хмыкнув (про себя), я еще раз коротко поклонился.
