Звезда Запада - Мартьянов Андрей Леонидович (первая книга txt) 📗
– Не думаю, что ему будет там плохо... Но жить в мире, населённом одними драконами и кошками, я всё равно не хотел бы! – Отец Целестин уставился на Видгара, который снова опустил меч в Трудхейм.
– Ну а сейчас что? В Вадхейм?
– Нет, – последовал ответ. – К «Звезде Запада», в посёлок Атли, сына Хейдрека Рыжебородого. Эй, Гуннар, возьми Чашу, только ради всех богов Асгарда не урони...
...Возле бревенчатой ограды на пеньке сидела женщина – высокая и дородная и, против обыкновения своего, облаченная в мужскую одежду, под которой угадывалась кольчуга. Отец Целестин, шедший вслед за конунгом, сощурил глаза, пытаясь рассмотреть в предутренней темноте её лицо, но громыхнувший бас – громкий и глубокий – развеял все сомнения:
– Ребята, ну наконец-то! Старая Гёндуль аж извелась вся, вас дожидаясь! Надеюсь, Гуннара в этом Междумирье вы не потеряли?!
Эпилог
Весь день шестого октября 851 года по христианскому исчислению отец Целестин провёл у себя в домике, что стоял в двух сотнях шагов от берега Вадхейм-фьорда, занимаясь делами, которые было необходимо завершить к вечеру.
Когда дорожный мешок был собран, золото и серебро, полученное от Торира, пересчитано и надёжно упрятано в кошели, библиотека приведена в полнейший порядок – ряды почти неподъёмных фолиантов выстроились на сколоченных из грубых толстых досок полках, – монах решил, что сейчас самое время внести последние строки в хронику, описывающую его житие в Вадхейме с 843 года, равно как и все события, вместившиеся в последние месяцы, начиная с декабрьского рождественского утра, когда Хельги Старый призвал к себе толстяка ромея, чтобы поведать тому странную и вызывающую недоверие историю о разделении Миров и потомках Аталгарда.
Отец Целестин положил на стойку прошитую кожаными ремешками кипу исписанных пергаментных листов, поставил в пределах досягаемости кувшин с ячменным пивом (уже наполовину опустошённый) и, обмакнув в чёрную краску писало, задумался.
Собственно, о чём писать-то? Уже давно, с первых чисел сентября, когда «Звезда Запада» под восторженные вопли собравшихся в гавани Вадхейма людей ткнулась форштевнем в прибрежный песок и монах сошёл на твёрдую и, можно сказать, родную землю, книга исправно пополнялась тщательно переписанными из дорожного дневника историями о хождении конунга Торира и его спутников за океан, а затем и в Мир Соседний. Монах, ухмыляясь, представлял, какое впечатление могут произвести его хроники на римских или константинопольских епископов, и просто наяву видел их скривившиеся физиономии, когда образованные и умудрённые пастыри прочтут хоть страницу, буде рукопись попадёт к ним в руки...
Вообще-то отец Целестин поначалу счёл, что приключения окончены в ту самую ночь, когда, уйдя из Междумирья, отряд оказался у бревенчатых стен поселения Атли Хейдрексона, но его чаяниям сбыться не пришлось, ибо первой, кто встретил прошедших сквозь пространство меж мирами людей, была Гёндуль. Валькирию, как выяснилось, оставили на побережье океана боги Асгарда, дабы, в случае чего, она охранила посёлок от беды. Однако ни Вендихо, в чьих владениях устроились ушедшие из Скандинавии норманны, ни дикари беспокоить городище не стали, а Гёндуль, отлично поладив с Атли-хёвдингом, бестревожно жила в его доме, присматривая заодно за вадхеймскими хирдманами, которых приняли честь по чести – сам Аса-Top приходил к Атли и говорил о них...
Дружина, увидев, что конунг Торир со товарищи вернулся невесть откуда (было мнение, что аж из самого Утгарда!), на радостях перепилась, ибо пир не замедлил состояться, а хёвдинг, наслышанный об особом расположении богов к конунгу Вадхейма, принял его как брата и огорчился, когда Торир сказал, что его кораблю надо возвращаться домой. Между прочим, отец Целестин полагал, что обратный путь будет скор и лёгок – Трудхейм как-никак лежал в холщовом мешке в трюме корабля, и стоило Ториру с Видгаром захотеть... Они и сами начали подумывать о такой возможности, но Локи (не пожелавший так скоро покидать бывших попутчиков) отговорил, сказав, что лучше бы никто не знал о вещи, которая нынче находится в руках потомка ярла Элиндинга. Тем более, намекнул он, скоро ей ещё предстоит вновь показать свою Силу. Монах начал было догадываться, что именно Лофт хотел этим сказать, но виду не подал.
Обратная дорога была трудной и заняла, почитай, полтора месяца. Остановились только один раз, у южных берегов Исландии, – пополнить запас воды да отдохнуть пару дней. Кнорр пристал у мыса с устрашающе-непроизносимым названием Ингоульвсхёвди, ибо Олаф и Видгар углядели поднимавшиеся в небо дымки очагов. Быстро выяснилось, что жили тут никакие не норманны, а ирландские монахи, которые приняли дружину Торира настороженно, опасаясь, что норвежские дикари явились за тем, за чем обычно, – то есть грабить и убивать. Единственный, кто был просто счастлив от этой встречи, был, конечно же, отец Целестин, а монахи ордена святого Патрика успокоились, видя, что среди бородатых язычников находится собрат по духу, да и сами викинги настроены вполне дружелюбно.
Отец Целестин мигом нашёл среди благочестивой ирландской братии рукоположенного священника – им оказался приор обители, – затащил его в храм и впервые за десять лет прошёл через таинство исповеди. О чём велась беседа и в каких грехах каялся блудный сын бенедиктинского ордена – осталось известно только ему самому, отцу-приору и Господу Богу, но после занявшего полный день рассказа монаха приор вышел из пещерной церкви с таким выражением лица, что ирландцы шарахнулись от него, будто от ангела смерти, а отец Целестин получил епитимью, какую впору налагать на самого сатану, вздумай он покаяться...
Северное море встретило кнорр тяжёлым многодневным штормом, и не будь на борту «Звезды Запада» Гёндуль и Лофта, то можно было бы подумать, что боги, прогневавшись на вадхеймцев, вздумали утопить корабль. Шторм не успокоился даже после того, как Локи, во весь голос костеривший морского бога Ньёрда, воззвал напрямую к Одину, но и Князь Асов не услышал просьбы своего пасынка. Только когда на пятый день выглянуло солнце и море успокоилось, Локи объяснил Ториру, Видгару и отцу Целестину, что после разрушения Врат Между Мирами началось сбываться предречённое – боги Мидгарда стали терять Силу, и теперь не в их воле направлять стихии...
– Надеюсь, что скоро мы снова обретём свою мощь! – закончил тогда Лофт, вновь подтвердив подозрения монаха. Он не сомневался, что Локи очень хорошо запомнил слова Нидхёгга: «Трудхейм будет в руках богов Асгарда, и вы вправе сделать то же, что и я...»
Гуннар во время плавания вовсю донимал Гёндуль своими ухаживаниями (хотя это ещё надо подумать, кто кого донимал...), и уже в Вадхейме странная история отношений человека и валькирии закончилась счастливым концом – германец недолго думая взял Гёндуль в жёны, повторив подвиг тёзки из легенд своего народа, тоже сватавшегося к богатырше валькирии. Однако, в отличие от Брюнхильды, Гёндуль была довольна столь благополучным исходом, а народ в Вадхейме ещё долго дивился, глядя на эту любопытную пару, – жена превосходила Гуннара ростом головы на две, не говоря уже о всём прочем... Отец Целестин с неделю плевался, но затем смирился, понадеявшись, что бывшая валькирия научит беспутного дикаря из Тевтобургского леса уму-разуму...
А в самом Вадхейме всё было благополучно. Хемминг, неотлучно остававшийся с частью хирда в посёлке полное лето, потрудился на славу, и теперь даже следов датского нашествия найти было невозможно. Новые дома выросли за считанные недели, а работавшие без устали викинги и бонды укрепили стены поселения так, что в случае, коли опять появится враг, можно будет отбиться и не прибегая к помощи Великих Сил.
Годи Ульф за время отсутствия конунга, пользуясь безразличием занятого от рассвета до заката делами Хемминга, вновь показал себя во всей красе, сделав несколько неуклюжих попыток возвысить собственный авторитет и завоевать хоть немного уважения со стороны людей. Несмотря на полное отсутствие скальдического дара и тонкий дребезжащий голос, он сочинил целую песнь о пришествии в Вадхейм Тора-громовержца, в которой выгодно выставил себя героем-мучеником за веру, что якобы подверг себя ритуальному истязанию, угодному богам, и тем самым призвал их милость к погибающему посёлку. Так как свидетелей тому не нашлось, а верить жрецу на слово все давно отвыкли, то его лишь выслушивали, а потом советовали идти своей дорогой. Между прочим, от годи всё ещё изрядно пованивало, и так вышло, что он вскорости получил не вполне приличную заглазную кличку...
