Каждому своё 2 - Тармашев Сергей (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
– Нет, – инженер опасливо покосился на заполняющий бункерную полость океан желтого дыма, опускающийся все ближе к тоннелю. – Если шахту не засыпало, мы закупоримся в ней. Там уровень радиации будет меньше, может, ее не будет вообще. Но это если успеем закупориться до того, как дым пойдет в тоннель, потому что с дымом туда начнут поступать горячие радиоактивные вещества.
– Что вы предлагаете? – Брилёв понял, что у инженеров есть план, и мгновенно взял себя в руки. Их разговор идет в ближнем эфире, его слышат все, кто в скафандрах.
– Дойти до шахты и первым делом закупориться в ней, насколько это возможно. Переждем интоксикацию. Дождемся следующего цикла и попробуем вернуться сюда за топливом.
– За топливом? – Полковник бросил взгляд на скомканный бункер. – А от него что-то осталось?
– Не знаю, – неуверенно ответил офицер. – Вообще цистерна хорошо защищена, там подпружиненный каркас, двойная термоизоляция и собственная автономная система пожаротушения. Система не сложная, поэтому надежная, электроники почти нет, срабатывает при повышении температуры термоизолятора сверх расчетной. Если цистерну не раздавило в момент взрыва, то могла и уцелеть. Она же в нашем сегменте находится, на один уровень ниже входа. Только сейчас туда не подойти, горит все. Надо ждать, когда пожар закончится.
– Оно сгорит к этому моменту вместе со всей своей системой безопасности.
– Может, и нет, – возразил инженер. – Бункерная полость оказалась замурована под землей еще после первого попадания. Сейчас концентрация продуктов горения растет с каждой минутой, а содержание кислорода падает. Я думаю, часов через пять весь кислород выгорит, и пожар прекратится.
– То есть в шахте кислород тоже выгорит, – понял Брилёв. – Автономный запас скафандров рассчитан на сутки. Вы уверены, что нам его хватит?
– Не хватит, – подтвердил инженер. – Но если мы загерметизируемся в шахте, то сможем его сберечь и дышать через внешние фильтры воздухом, который сейчас есть в шахте сам по себе. Оборудование у нас есть, все, что мы подготовили для осмотра шахты перед попаданием, было собрано у выхода и уцелело.
– Тогда сделайте это! – Полковник поднялся с пустого контейнера и повысил голос: – Всем остальным – общее построение! Уходим к старой шахте!
Люди собрались быстро, Брилёв разбил личный состав на команды, назначил старших и распределил обязанности. Покойный майор заранее предусмотрел для телег возможность передвигаться по рельсам, с помощью экзокорсетов их установили на пути, погрузили раненых и отправили следом за инженерами. Остальные выжившие навьючились тем, что было спасено из огня, и вереница нагруженных людей в скафандрах высшей защиты потянулась вглубь освещаемого нашлемными фонарями мрачного тоннеля.
Идти по тоннелю было трудно и страшно. Лучи света выхватывали тянущиеся по стенам и потолку глубокие трещины, сверху то и дело сыпались струйки земляного крошева, на путях часто попадались обломки обделки потолочного свода. Приходилось останавливаться, очищать рельсы и двигаться дальше. В итоге двигались медленно, и каждую минуту Брилёв ожидал увидеть перед собой глухой завал, навсегда запечатывающий его в каменной могиле на глубине в полтора километра.
Когда добрались до старой шахты, по тоннельному потолку уже струились потеки грязно-желтого дыма, и в воздухе медленно разливалась плохо уловимая в темноте муть. Вход в шахту оказался перекрыт толстостенной бетонной плитой, и инженерная команда срезала с ее периметра стопорные замки. Плиту удалось отодвинуть, за ней обнаружились железнодорожные ворота и недлинный боковой тоннель, ведущий непосредственно к шахте и установленной в ней грузовой лифтовой платформе. Радиационный фон в старом тоннеле оказался минимален, но дым из тоннеля уже проникал сюда, и показания дозиметра быстро росли. Пока инженеры запирали и герметизировали ворота, уровень радиации вырос до опасного значения, и стало ясно, что находиться с открытыми шлемами или вовсе без скафандров целые сутки тут нельзя. Тогда старший инженерной команды предложил запустить лифт, погрузиться на лифтовую платформу и подняться на ней на безопасную высоту.
– Глубина шахты полтора километра, – объяснил он. – На этой протяженности должно быть где-то безопасное место. Дым горячий, он частично останется здесь, под потолком, частично уйдет вверх по шахте. Потом остынет, и радиоактивные осадки выпадут вниз. Платформа открытая, что-то на нее, конечно, попадет, но это не так много. Мы поднимемся вверх до высоты, на которой можно снять скафандры хотя бы для того, чтобы по нужде сходить. Может, вообще к самому выходу на поверхность поднимемся.
Но воплотить в жизнь его предложение оказалось невозможно. Законсервированные электродвигатели лифтовой системы были в исправном состоянии, но собственных аккумуляторных емкостей у них не имелось, и питание осуществлялось от общей сети железнодорожного тоннеля. При консервации шинопровод в районе бетонной плиты был частично демонтирован, что полностью обесточило шахту, но это ничего не меняло, потому что энергообеспечение тоннеля сдохло с началом обмена ударами. Спасло то, что шахта строилась и эксплуатировалась полвека назад, когда в стране еще хватало углеводородов. Инженерная команда два часа билась над решением проблемы, ковыряясь в залепленных солидолом механизмах шахты, после чего зам покойного майора, капитан Миронов, обрисовал едва ли не катастрофическое положение дел:
– Тут предусмотрена система аварийного питания на дизель-генераторе безмасляного типа. Он вроде рабочий, но топлива нет. Придется ждать, когда за топливом пойдем.
Все прекрасно понимали, что если топлива не будет, то тут все и останутся, но другого выхода не было, и полковник приказал готовиться к интоксикации исходя из того, что есть. В дальнем углу бокового тоннеля отрыли яму под отхожее место, людей разместили рядом с дизель-генераторами, где радиационный фон был ниже всего, скафандры перевели с замкнутого цикла на режим дыхания через внешние фильтры.
– Хотя бы кислород здесь есть, и то хорошо, – этими словами капитан инженерной команды завершил доклад об окончании подготовки.
Полчаса все провели в ожидании, а потом начался тот еще ад. Ранее Брилёву принимать антирад не приходилось, и приступ интоксикации он принял за предсмертную агонию. Жестокие судороги в мышцах, сменяющиеся тяжелой удушливой рвотой, острая ломота в суставах, резь в глазах, температура под сорок, снова судороги и рвота… Полковник хрипел и бился в конвульсиях посреди десятков таких же страдающих людей, катающихся от жестокой боли в лужах рвотных масс, и мечтал только об одном – скорее умереть. Жуткие страдания вышибли из головы вспыхнувший поначалу животный страх перед смертью, но вскоре и это желание утонуло в бессвязном бреду, невыносимом жаре, сжирающем мозг, и непрекращающихся вспышках боли по всему телу. В какой момент все это перешло в свинцовое душное беспамятство, он понять не смог.
Очнулся Брилёв через пять часов от ощущения жестокой жажды. В освещенном парой химических фонарей полумраке медленно передвигались какие-то силуэты, кто-то стонал и просил пить, но большинство людей неподвижно лежали вокруг. Окружающее пространство было подернуто пылью, перемещавшейся вместе с поворотом головы, и полковник понял, что кто-то надел на него шлем, снятый по рекомендации спецназовцев за пять минут до интоксикации. Брилёв нащупал губами патрубок встроенной в скафандр фляги и принялся жадно пить.
– С водой экономнее, товарищ полковник, – окружающий полумрак прорезал луч фонаря, и полковник увидел рядом расплывающийся силуэт Абрека. – Другой воды у нас нет, только та, что в носимом запасе скафандров. С едой то же самое.
Заставить себя оторваться от водной трубки сразу не получилось, и индикатор на внутренней поверхности лицевого щитка опустился до отметки в пятьдесят процентов.
– Ешьте, – Абрек протянул ему стандартный пластиковый пакетик походного рациона. – Уже разогрето.
Брилёв распахнул шлем. В воздухе ощущалась кислая вонь рвотных масс, но обессилевший организм требовал пищи, и притупленное голодом сознание почти не реагировало на тошнотворный запах. Полковник взял протянутый пакетик, сорвал пломбу, запечатывающую питьевое отверстие, и в несколько глотков выпил питательную смесь. Чувство голода не уменьшилось ни на миллиметр, и он попытался вытряхнуть из пакетика все до капли.
