Слишком много врагов (СИ) - Розанов Вадим Вадимович (версия книг txt) 📗
За чаем и познакомились. Дама назвалась Ольгой. Она жила с мужем и сыном в Казани, а в Нижний приехала по делам гимназии, где преподавала. О себе рассказывала мало. Посмеялась над приключениями Федора на военной службе, потом о чем-то задумалась, явно вспоминая какие-то истории из своей жизни. Федор похвастался невестой, показал фото Маши. Ольга выбор одобрила, сказала, что даже на фото виден характер, а это - главное. Федор посетовал, что военная стезя ведет его куда-то в сторону, не дает освоить профессию. Все получается как-то урывками, а хочется заняться серьезной научной работой.
- Подождите, какие Ваши годы. Будет и научная работа, и семья, и дом. А пока, похоже, ждет Вас дорога дальняя, да края пыльные. На восток, видимо, лежит Ваш путь, на войну.
- Так хватит уже. Поляков разбили, с кем воевать?
Ну, Вы не обольщайтесь. Повоевать наши властители любят. Без войны никак. Нет реального врага, так найдут такого, что и не придумаешь. Вам, похоже, японцы выпадут.
- Какие японцы? Зачем? Где они, а где мы? Я понимаю еще, нашим соседям сибирякам японцы могут хоть как-то угрожать, но мы-то где? Или Вы допускаете, что они к нам через Босфор приплывут?
- Кстати, с них станется. Я не удивлюсь, если сейчас в Николаеве на стапелях опять крейсера закладывать начнут - якобы против японцев. А там дальше пригодятся. А что касается войны, то, к сожалению, еще ни один даже самый великий государственный деятель не придумал лучшего способа контролировать общественное сознание и направлять его в нужном направлении. Есть, правда, одно важное условие. Война должна быть удачной, а уж совсем хорошо, когда она приносит какие-нибудь трофеи и приобретения. Очень мало человеческая натура изменилась за последние века.
- Извините, но это - странный образ мышления для учительницы гимназии.
- Молодой человек, не всегда я была учительницей и ни одному Вам на войне перепало.
- Да я уже понял, что оружие Вам в привычку.
- Что Вам сказать. Оружие бывает разное, и часто не пистолет опаснее всего. Ладно, спасибо Вам и за помощь, и за чай. Завтра мне уже домой возвращаться, надеюсь без приключений. Давайте я на всякий случай Вам дам наш адрес в Казани. Жизнь, она, знаете ли, штука длинная и сложная. Если какая нужда будет, или вдруг совет или помощь понадобится - обращайтесь. Кстати, и невесте своей перешлите адресочек. Мало ли, что приключиться может, пока Вы там в монгольских степях на свою голову приключения искать будете. А у нас в Казани свой дом, знакомых много, кстати и с местом я ей помочь смогу. Работу учителям, знаете, наверное, тоже не везде просто бывает найти. Да и вообще рады будем видеть хороших людей. Приезжайте.
Обменялись адресами, попрощались и отправились по домам. На этот раз Ольга вызвала к ресторану такси - похоже, прогулками по темным улицам она уже была сыта.
И действительно, уже через неделю тихая жизнь военных врачей при обычной городской больнице закончилась. В один прекрасный день их собрал начальник госпиталя, только что вернувшийся с совещания в штабе корпуса, и рассказал, что корпус, действительно будет передислоцирован в Монголию в рамках выполнения союзного договора с этой страной. Для этого он будет переформирован, число средних танков сократится почти в три раза, а бывшие танковые батальоны станут называться броневыми и получат на вооружение различные модификации броневиков на полноприводном колесном шасси повышенной проходимости. На том же шасси собирались и бронетранспортеры для батальонов мотопехоты, и машины управления для штабов, самоходные пушки для артиллерийских дивизионов, и даже передвижные медицинские пункты и транспортеры для поля боя. Такая широкая унификация в армии применялась впервые, о ней много говорили и считалось, что это - своего рода находка для условий Монголии, где не было никакой ремонтной инфраструктуры для автотранспорта, да и вообще вводимым туда войска практически все необходимое предстояло везти с собой.
Медикам тоже предстояло решать немало новых для себя вопросов. Какие болезни и эпидемии могут ждать там корпус - не знал никто. Летняя жара и зимние морозы, нехватка воды и топлива, непривычная питание - начальник госпиталя с ходу набросал целый список проблем, о которых стоило подумать заранее, и назначил ответственных за их решение, а также проверку комплектации госпиталя инструментами, лекарствами, перевязочными средствами. По доброй армейской традиции молодых врачей заданиями не обделили, и Федор опять погрузился в кошмар сборов, отчетов и погрузки материальных ценностей.
Но все же у него хватило времени описать Маше свое небольшое приключение и знакомство со странной женщиной и дать ее казанский адрес - просто так, на всякий случай. И история, и знакомство были довольно странными, но Федор уже привык к тому, что в его жизни странные вещи случаются с завидным постоянством. Да и вообще, какой-то тревожный звоночек в его подсознании прозвучал, тем более, что Маша в последних письмах все чаще сообщала об обострившихся болезнях отца и даже советовалась с Федором о предпочтительных способах лечения.
К началу апреля корпус в основном закончил переформирование, получил технику и недостающий личный состав, и его эшелоны начали постепенно отправляться в длинную дорогу на восток. Предполагалось, что к маю он должен будет сосредоточиться на территории УралСиба у монгольской границы, а в течение мая вместе с другими соединениями будет уже своим ходом перебазирован в район Урги. Непосредственно к границе с Китаем соединения армии НКР должны были выдвинуться тогда, когда окончательно станет ясно, где нанесут свой удар японцы. Надо сказать, что даже просто переброска таких крупных сил на подобное расстояние уже была делом невиданным в истории НКР, тем более, что осуществлялась она через территорию соседней страны. В этой связи, конечно, вспоминались события русско-японской войны, но очевидцев и участников тех событий в армии уже почти не было, да различия были очевидны. Сорок лет назад перебрасывали в основном пехоту и кавалерию, а сейчас большую часть эшелонов составляли платформы с техникой.
В суете накануне отъезда у Федора практически не было свободного времени, но все же он иногда проглядывал газеты и не раз вспоминал слова своей новой знакомой. Правительство через прессу откровенно нагнетало антияпонскую истерию, а журналисты и всякие политические обозреватели как будто соревновались между собой, выдумывая всякие оскорбительные эпитеты для проклятых самураев.
"- Самураи, - думал про себя Федор, - да никто у нас еще год назад и слова-то такого не помнил. - А тут: Восходящее солнце, сеппуку, Цусима, адмирал Макаров... Богатая у нашего народа, все же, история. На любой случай жизни можно что-то такое найти и развернуться."
Про монголов, их жизнь и обычаи тоже много писали. Этих сынов степей почему-то стали сразу жалеть: мол, жизнь у них трудная, полная лишений, а тут еще и дамоклов меч над ними японцы подвесили. Все это выглядело по отдельности вроде бы логично, но в больших количествах создавало ощущение абсолютного бреда. Каждый народ, в конце концов, живет своей жизнью, и мало у кого она особенно легка. А теперь НКР на глазах влезала в какую-то в высшей степени сомнительную историю с неясным концом и совершенно непонятными целями.
Коллеги Федора газеты тоже читали и, судя по их задумчивым лицам и нежеланию обсуждать прочитанное, были терзаемы теми же сомнениями. Так что работа и хлопоты были весьма уместны - хотя бы позволяли не думать о происходящем. Офицеры же, с которыми Федор тоже общался, были полны энтузиазма. После Варшавы многие получили повышения и награды и вошли во вкус, а те, кому еще не довелось повоевать, с завистью смотрели на ветеранов и связывали с этой командировкой амбициозные планы. Командование корпуса, естественно, эти настроения негласно поощряло.
У Федора все эти разговоры вызывали очень смешанные чувства. Не то, чтобы ему нравилось в армии, но мундир, звание, неплохое жалованье и всякие дополнительные радости отвращения у него, отнюдь, не вызывали. Смысл польской компании он понимал. Его, как и все общество, долго готовили к той войне, но сейчас она кончилась, а очевидной нужды в новой он не видел. Все разговоры о карьере, наградах и продвижениях ему были понятны по-человечески, но он предпочел бы добиваться успеха другим путем. Сложно как-то все это было и неоднозначно.
