Хроники Каторги: Цой жив (СИ) - Ярцев Григорий Юрьевич (книги читать бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Васили всхлипнул.
Цой подошел ближе. Слегка наклонившись, осторожно осмотрел кресло и понял, что причиняло мужчине боль - сломанный и торчащий, точно крюк позвоночник. Быстро сообразил: металлические шприцы, которыми обколола Анна, каким-то образом поддерживали в нем жизнь. Четверо суток. Немыслимо.
- Ты к этому не готова, знаю, - неумолимо продолжал Васили, - это не твоя работа, но посмотри правде в глаза... Ты единственная, больше некому. Ты должна, Анна, обязана, иначе все напрасно. Доберись до Резервации, а там... Там обо всем позаботятся.
Каждым словом Васили взваливал на Анну какую-то титаническую ответственность, а она, все отрицая, качала головой, - по-прежнему не верила, ни в себя, ни во что бы то ни было.
- Люди, Анна, люди уцелели! Кто же знал! Люди, спустя столько лет! - сказал громче обычного, будто бы говорил о каком-то чуде и в наказание кашель незамедлительно подступил к горлу. - Они помогут, я знаю, - откашлявшись, закончил он.
- Я не смогу, - простонала она, - нет...
- Да! Сможешь! - со сталью в голосе оборвал Васили, да так, что даже Цой на секунду поверил. - Мужик, - он вдруг обратил свой измученный взор к искателю, - поди ближе. Меня Василий зовут, - как-то нелепо улыбнулся и ухватил искателя за рукав, словно они дружили с пеленок. Пытался пожать руку, но Цой незамедлительно и легко высвободился. Василий продолжил: - Слушай, ты первый сюда добрался, стало быть, наверняка что-то да умеешь. Помоги, а? Это очень важно... Это самое важное... Нет ничего важнее. Столько жизней. Ты... Ты поможешь?
Цой не ответил, но Василий почему-то счел молчание согласием, после чего на взмокшее и доброе лицо опустилась тень облегчения.
- А я больше не могу, сам видел. Убей, а? По глазам вижу, ты мастер.
Тоненькие бровки Анны испугано поползли вверх, изумрудные глаза увлажнились.
- Нет! Нет! Ньет! - вскрикивала она, но умиротворяющий жест Василия мигом осадил ее, - и как только ему удается.
- Я больше не вынесу, Анна, больше нет. Ты и так столько стимов в меня вогнала, - тяжело улыбнулся он и вопрошающе посмотрел на искателя. Цой прочел безмолвную просьбу в слезящихся, уставших от жизни глазах, и рука понимающе потянулась к клинку за спиной.
- Нет, - не прекращала Анна, - остановись! Только не так...
С каждой минутой искатель понимал все меньше, но углядел, как женщина, взяв себя в руки, заменила один из блестящих шприцов и горько отвернулась, скрепив веки хрустальными слезами.
- Не могу, Васили, я не могу, - вопила, скрыв лицо в ладонях.
- Пожалуйста, Анна, ты должна. Помоги мне, помоги обрести покой, - не прекращал молить измученный Василий. Встала рядом. С трудом сдерживая слезы, нежно провела рукой по влажному лицу мужчины, наклонилась, прильнув губами к его взмокшему лбу. Жар нарастал. Стимуляторы не справлялись, не спустя четыре дня. Большего она не могла, - врач погиб в капсуле еще в воздухе.
- Прости, - еле слышно прошептала дрогнувшим голосом и нажала на кнопку. Шприцы комариными иглами впились в плоть. Глаза Василия блаженно закрылись, а лицо расплылось в спокойствии. Он уснул. Навсегда.
Анна обреченно рухнула на пол. Беззвучный крик отчаяния замер на соленых от слез губах. Крепко обняла ноги Василия ниже колен так, словно они - единственное оставшееся для нее в этом мире, единственная ниточка, связывающая ее и горькую правду - она осталась одна.
Совсем скоро залила слезами всю штанину.
Искатель молча стоял и смотрел; не знал как себя вести. Он множество раз видел, как умирали каторжники, как неистово кричали женщины тех, чьи мужчины не возвращались домой. Но сейчас все иначе, не понимал почему. Сердце охватило мучительной тоской. Четыре дня и ночи Анна боролась за жизнь Василия, но одолеть смерть дано не каждому. Цой понимал это, как никто.
В какой-то момент глаза ее широко раскрылись и вспыхнули яростью. Искатель знал, чем заканчиваются подобные всплески ультимативности, - глупостью.
Анна вскочила, переполненная решимостью и спешно мерила округлое пространство шагами. Резко подхватила черную трубку и стукнула по круглой кнопке на одной из панелей. Цой услышал шипение, раздавшееся откуда-то сверху. Подняв голову, увидел дневной свет, жадно проникший внутрь через округлое отверстие.
- Живо закрой! - скомандовал голосом, которому невозможно не подчиниться и Анна беспрекословно повиновалась. - Совсем мозги растеряла?
Анна съежилась от окутавшей безысходности, сиротинушкой прижалась к стенке, опустилась вниз и заплакала, спрятав лицо в коленях.
Цою сделалось не по себе от ее вида.
Над плачущей Анной мерцал экран; на черном изображении ровными линиями обозначался гроб, а внутри - контур человека, как и сам гроб, надоедливо мигающий множеством красных точек и надписей. Искатель догадался о содержимом стеклянных гробов; там покоились люди, некогда живые, но теперь умершие. Приятно, что что-то в мире осталось неизменным - неприятно, что именно это.
Цой решил не терзать Анну расспросами о том, как они погибли. Догадался и сам. Вариантов не много: либо из-за попадания сфер Обелиска, либо от столкновения, и вряд ли одно исключало другое. Уточнять не хотел. Сейчас не время и не место, хотя последнее - довольно спорно, здесь безопасно.
Анна сидела, сжавшись комком.
Хлюпала.
Сопела.
Обхватила себя руками и, уткнув голову в колени, не признавала ничего вокруг. Поверхность трубы угасла, и цилиндрик откатился в сторону. Цой не представлял, чем помочь уничтоженной горем женщине. Никогда прежде не чувствовал себя настолько беспомощным перед человеком, у которого и оружия в руках не оказалось. К подобному Каторга не готовила. Здесь не позволительны слезы, - покажи, что ты слаб и мигом угодишь в чей-нибудь желудок.
Решил дать Анне время и, не зная, куда деваться самому, принялся изучать всюду напичканную мелькающую утварь. Глаза как-то сами вновь зацепились за обмякшее тело Василия; оголились давно обретенные инстинкты.
Цой смерил мужчину взглядом, отметив обувку, с виду ужасно удобную, многократно превосходящую его собственную. Ощупал ботинки: материала он знать не мог, но легко оценил по достоинству: поверхность темная, гладкая, с матовыми нашивками, подошва тонка и крепка одновременно. Цой представил, насколько бесшумным станет, будь у него пара такой чудесной обуви и, не совладав с собой, принялся снимать их с покойного.
Живым нужнее, нашел - забирай. Правила Каторги. Далеко не самые им любимые, но пренебрегать ими непозволительное расточительство.
- Что ти делаишь? - за спиной послышался голос Анны. Искатель не ответил; все очевидно и ясно без слов. - Стой! Остановись! - закричала женщина, но предполагавшийся приказной тон обернулся слезливой мольбой.
Повернулся, через плечо одарил девушку угрюмым взглядом, как хищник, не желавший делиться добычей, а она уже указывала бледной ручонкой куда-то в сторону. Цой проследил за направлением дрожащего пальца и заметил выемки в стенах. Анна не стала дожидаться, пока искатель сообразит. Вскочила и, выказывая глубочайшую раздраженность, сильно топая, добралась до стены, коснулась кнопки и дверца открылась.
«На, забирай! Все забирай, скотина!» - как-то так искатель понял взгляд женщины, переполненный отвращением и ненавистью вперемешку с отчаянием. Встал и забрал, но не все, исключительно необходимое, то, с чем умел обращаться, что не замедлит его на пути, только то с чьим устройством не нужно разбираться, остальное рассматривал с неподдельным интересом, пытаясь понять назначение штук. Цой принял решение; за себя и за нее, но еще не озвучил, продолжал изучать содержимое шкафа. Часы, крупные с эластичным ремешком - нацепил поверх нарукавника. Несколько раз крутанул ушко своих часов, подзавел. Обнаружил отличный черный жилет - прекрасная замена давно исхудавшей куртке, превосходный цельный темно-серый комбинезон с ломаным камуфляжным рисунком, и, разумеется, ботинки, а запах, девственный запах приятно благоухал ароматами Старого мира.
