Хроники Корума (сборник) - Муркок Майкл Джон (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
Он начал вспоминать предсказания Айвин, пророчицы, которую встретил по пути в Ги-Бразил. Она велела ему бояться арфы — что ж, он в самом деле боялся ее. Она велела ему опасаться брата. Не его ли «брат» почивает под этим травянистым холмом в дубовой роще, под искусственным курганом, окруженным вековыми дубами, — в святом для всех мабденов месте? Был ли там другой Корум — может, настоящий герой Кремм, который встанет из земли и убьет его за самозванство?
Не этот ли холм он видел во сне, когда уснул на Ги-Бразиле? Его силуэт вырисовывался на фоне заходящего солнца, и на небо уже поднималась луна. Сотни лиц были обращены к ее диску, но это были лица мужчин и женщин несуеверных, не верящих в предрассудки. На каждом из них читались лишь любопытство и несказанное изумление. Все кольцом окружили холм, и в дубовой роще воцарилась полная тишина.
Мощные сильные руки Илбрека подняли обмякшее тело верховного короля. Он поднялся на холм и положил Амергина на самой вершине. Затем Илбрек поднял голову и посмотрел на луну.
Медленно спустившись с холма, Илбрек остановился рядом со своим старым другом Гофаноном.
Затем на холм поднялся король Маннах. Он шел медленно и неторопливо, держа в руках открытую шкатулку, в которой поблескивали золото и серебро. Золотой Дуб король Маннах поставил у головы Амергина, на него падали лучи заходящего солнца — и дуб вспыхнул сиянием, словно собрав в себе последние лучи светила. А изображение серебряного барашка король Маннах утвердил у ног Амергина, чтобы на него падал лунный свет, и серебряный Овен тут же вспыхнул белым холодным сиянием.
Корум подумал, что, если не обращать внимания на размеры, эти две фигурки вполне могли быть и настоящим деревом, и живым бараном — настолько безукоризненно они сделаны. Когда король Маннах спустился, собравшиеся теснее сомкнулись вокруг холма. Все взгляды были обращены на безжизненно распростертое тело верховного короля, на Дуб и Овна. Только один Корум подался назад. Холод оставил его, но принца все еще охватывала дрожь, он продолжал бороться со страхом, которым были полны его мысли.
Затем появился кузнец Гофанон, неся на широком плече двойной топор, выкованный им столетия назад. На его шлеме, перчатках и нагруднике из полированного металла отражались блики от золотого Дуба и серебряного Овна. Поднявшись до середины склона, Гофанон остановился, опустил топор лезвием в мох и сложил кисти на рукоятке.
Корум вдыхал сильные душистые ароматы деревьев, папоротника, рододендронов и лесной травы. Запахи казались теплыми, добрыми и должны были уничтожить страхи Корума, но этого не произошло. Он все так же не мог присоединиться к толпе и держался у самого края ее, надеясь, что Медб не уйдет вперед вместе с остальными; ему хотелось, чтобы ее присутствие рядом успокоило его. Но никто не знал, как он себя чувствует. Все взгляды были устремлены к фигуре верховного короля, к изображению дуба у его головы и барана у ног. Корум почувствовал тишину, воцарившуюся в лесу, — смолкло все живое, и даже листья не шелестели: стояла такая тишина, словно сама природа ждала развития событий.
Гофанон поднял к луне огромную бородатую голову и запел чистым сильным голосом, таким же, как и раньше в своей погребальной песне, когда он думал, что братья сосен убьют его. Слова были на языке сидов, но тот настолько походил на языки вадагов и мабденов, что Корум понимал почти каждое слово.
Никто не шевельнулся, пока Гофанон не завершил песню. Кузнец-сид умолк и в ожидании низко опустил голову.
Со стороны тела, беспомощно распростертого на вершине холма, донесся слабый звук, почти ничем не отличающийся от уже знакомого трагического блеяния.
Гофанон вскинул голову и прислушался. Блеяние на мгновение изменилось и тут же стихло.
