Царствующие жрецы Гора - Норман Джон (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗

— Возможно, — согласился Сарм.

Раб, который оставался в сознании, жалобно протянул руку к царям-жрецам. Глаза его были полны слез.

— Позвольте нам пойти в помещения для разделки, — взмолился он.

Я был поражен.

Второй пришел в себя и, стоя на коленях, присоединился к своему товарищу.

— Позвольте нам пойти в помещения для разделки! — воскликнул он.

Я не мог скрыть своего изумления.

— Они не сумели выполнить желание царей-жрецов и потому хотят умереть, — объяснил Миск.

Сарм смотрел на рабов.

— Я добр, — сказал он, — и скоро праздник Толы. — Мягким, разрешающим движением, почти благословляя, он поднял переднюю конечность. — Идите в помещения для разделки.

К моему удивлению, на лицах рабов выразилась благодарность; помогая друг другу, они встали и направились из помещения.

— Стойте! — крикнул я.

Они остановились и посмотрели на меня.

Я смотрел на Сарма и Миска.

— Вы не можете посылать их на смерть.

Сарм как будто удивился.

Миск пожал антеннами.

Я лихорадочно искал подходящее объяснение.

— Куск расстроится, если его создания будут уничтожены, — сказал я. Я надеялся, что это подействует.

Сарм и Миск соприкоснулись антеннами.

— Мэток прав, — сказал Миск.

— Верно, — согласился Сарм.

Я облегченно вздохнул.

Сарм повернулся к рабам.

— Вы не пойдете в помещения для разделки, — объявил он.

Рабы без всяких эмоций сложили руки и, расставив ноги, остановились у помоста. Как будто за последние мгновения ничего не произошло, только один из них тяжело дышал, а лицо второго было покрыто кровью.

Никто из них не выразил ни благодарности, ни негодования за мое вмешательство.

Как вы догадываетесь, я был поражен. Реакция и поведение этих рабов были мне непонятны.

— Ты должен понять, Тарл Кабот из Ко-ро-ба, — Миск, очевидно, заметил мое изумление, — что величайшая радость мулов — любить царей-жрецов и служить им. Если цари-жрецы хотят, чтобы они умерли, они умрут с радостью. Если цари-жрецы хотят, чтобы они жили, их радость не меньше.

Я заметил, что ни один из рабов не выглядел очень радостно.

— Понимаешь, — продолжал Миск, — эти мулы созданы, чтобы любить царей-жрецов и служить им.

— Они так сделаны, — сказал я.

— Совершенно верно, — согласился Миск.

— Но ты говоришь, что они люди.

— Конечно, — сказал Сарм.

И тут, к моему удивлению, один из рабов, хотя я не мог бы сказать, какой именно, посмотрел на меня и просто сказал:

— Мы люди.

Я подошел к нему и протянул руку.

— Надеюсь, я тебе не очень повредил, — сказал я.

Он взял мою руку и неуклюже подержал ее, не зная, очевидно, ничего о рукопожатиях.

— Я тоже человек, — сказал другой, прямо глядя на меня.

Он протянул руку ладонью вниз. Я взял его руку, повернул и пожал.

— У меня есть чувства, — сказал первый.

— У меня тоже, — подхватил второй.

— У нас у всех они есть, — сказал я.

— Конечно, — заметил первый, — потому что мы люди.

Я внимательно оглядел их.

— Который из вас синтезирован?

— Мы не знаем, — ответил первый.

— Да, — согласился второй, — нам не говорили.

Цари-жрецы с некоторым интересом следили за этим разговором, но тут послышался голос из переводчика Сарма.

— Уже поздно. Отведите мэтока на обработку.

— Следуй за мной, — сказал первый и повернулся. Я пошел за ним, второй человек — рядом со мной.

13. СЛИЗНЕВЫЙ ЧЕРВЬ

Я вслед за Мулом-Ал-Ка и Мулом-Ба-Та прошел через несколько помещений и по длинному коридору.

— Вот зал обработки, — сказал один из них.

Мы миновали несколько высоких стальных порталов; в каждом на высоте примерно в двадцать футов — эта высота доступна для антенн царей-жрецов — виднелись пятна. Позже я узнал, что это пятна запаха.

Если бы эти пятна не издавали запаха, можно было бы считать их аналогом графем в земном письме, но они издают запах, и потому лучшим аналогом для них будут фонемы и комбинации фонем — прямое отражение речи царей-жрецов.

Может показаться, что царь-жрец в окружении таких пятен подвергается какофонии стимулов, как мы по соседству с несколькими работающими радиоприемниками и телевизорами, но на самом деле это не так; лучшая аналогия — прогулка по тихой ночной улице города, когда вокруг множество световых реклам; мы можем их заметить, но не обратить особого внимания.

У царей-жрецов нет разницы между произнесенным и записанным словом — разницы в нашем смысле, хотя есть существенное различие между действительно ощущаемыми запахами и запахами, которые можно ощутить потенциально, как например на неразвернутой нити с записью запахов.

— Тебе может не понравиться обработка, — сказал один из моих проводников.

— Но тебе после нее будет хорошо, — заметил другой.

— А почему я должен быть обработан?

— Чтобы защитить рой от заражения, — сказал первый.

Запахи со временем, конечно, выветриваются, но синтетические запахи, производимые царями-жрецами, могут выдержать тысячелетия и в конечном счете переживут выцветающие буквы человеческих книг, разлагающуюся целлюлозу кинопленки и, может быть, даже резные выветрившиеся камни, вечно провозглашающие несравненные достоинства наших многочисленных королей, завоевателей и властителей.

Между прочим, пятна-запахи располагаются квадратом и читаются с верхнего ряда слева направо, потом справа налево, снова слева направо и так далее.

Я должен заметить, что горянское письмо устроено аналогично, и хотя я хорошо владею горянским, мне трудно писать, главным образом потому, что через строчку приходится менять направление письма. Торм, мой друг из касты писцов, до сего дня не может мне простить этого; если он еще жив, то, конечно, по-прежнему считает меня отчасти неграмотным. Как он говорит, из меня никогда не получится писец.

— Это очень просто, — говорил он. — Пиши по-прежнему вперед, но в противоположном направлении.

Слоговая азбука царей-жрецов, которую нельзя смешивать с их семьюдесятью тремя «фонемами», состоит из четырехсот одиннадцати «букв», которые кажутся мне громоздкими; каждая буква — это просто фонема или комбинация фонем, обычно комбинация. Определенные сочетания этих фонем и фонемных комбинаций, естественно, образуют слова. Я предположил бы существование более простой системы или даже экспериментов с графическими знаками без запаха, но, насколько мне известно, такие эксперименты никогда не производились.

Со всем уважением к этой сложной азбуке, я считаю, что она не подвергалась упрощениям просто потому, что цари-жрецы, с их интеллектом, усваивают эти 411 знаков быстрее, чем человеческий ребенок алфавит из тридцати букв; для них разница между более чем четырьмястами и тридцатью не имеет значения.

Это неплохая догадка, но истинные причины глубже. Прежде всего, я не знаю, как учатся цари-жрецы. Они учатся не так, как мы. Во-вторых, у них во многих делах склонность к сложности; они считают ее элегантней простоты. Практическим результатом этой склонности является то, что они никогда не упрощают физическую реальность, биологические процессы или функционирование мозга. Им не приходит в голову, что природа в сущности проста, а если бы они это заметили, то были бы глубоко разочарованы. Они воспринимают природу как взаимосвязанный континуум; мы же, ориентирующиеся на зрение, скорее представляем ее как ряд дискретных объектов, каким-то загадочным образом связанных друг с другом. Кстати, их математика начинается с дробей, а не с натуральных чисел; натуральные числа рассматриваются ими как ограниченный случай. Но, как я полагаю, самая главная причина того, почему азбука царей-жрецов остается сложной и никогда не проводился эксперимент с не имеющими запаха буквами: цари-жрецы хотят, чтобы их язык сохранился таким же, каким был в древности. Из всех разумных существ цари-жрецы больше всего склонны к шаблону, к установленным образцам, по крайней мере в основных вопросах культуры, таких, как обычаи роя и язык; склонны не по необходимости, а по какому-то генетически врожденному предпочтению ко всему знакомому и удобному. Цари-жрецы, как и люди, способны изменяться, но редко делают это.