Меч Скелоса - Оффут Эндрю (библиотека книг .TXT) 📗
Со стороны преследователей Конана послышались крики ужаса. Бандиты забыли о своей жертве и повернули лошадей обратно под гору. Семеро их товарищей, ведя за собой вьючных лошадей Конана, спускались по склону противоположного холма. Конан с мрачной и уродливой ухмылкой наблюдал за тем, как один из трех упал с коня. Человек, чью правую руку он разрубил, в конце концов не вынес потери крови, усугубившейся тем, что ему пришлось преследовать своего противника и управлять лошадью на нескольких склонах.
Верблюды пронеслись мимо Конана, и их всадники едва удостоили его взглядом.
Последние двое бандитов из тех, что напали на него вначале, были сбиты на землю ударами мечей прежде, чем им удалось достичь короткого участка ровной местности между двумя барханами. Около полдюжины всадников на верблюдах, продолжая вопить, ринулись вверх по противоположному склону. Конан подумал, что все эти жители пустыни производят очень уж много шума, когда нападают друг на друга. Потом он вспомнил крикливых киммерийцев, которых сопровождал в Венариум, и выбросил эту мысль из головы.
Всадники в зеленых одеждах тоже вопили — и бежали. Шестеро направили своих скакунов — которые наполовину скакали, наполовину скользили, — вниз по склону, на запад; седьмой, которого жадность заставила поверить в то, что он умнее всех, схватил повод, к которому были привязаны четыре вьючных лошади Конана, и повернул на восток.
Конан с рыком оскорбленного собственника ударил коня каблуками и послал его вслед за грабителем. Четверо всадников на верблюдах тоже пустились за ним в погоню; остальные свернули на запад, десять верблюдов за шестью лошадьми. Эти люди в белых бурнусах, задумался Конан, должно быть, свирепые воины! При соотношении десять к шести шестеро, если они настоящие мужчины, обычно оказывают сопротивление.
Джазихим в зеленых одеждах, ведущий за собой лошадей с навьюченными на них припасами Конана, оглянулся, увидел погоню и бросил повод. Четверо животных замедлили бег и остановились. Рядом с ними пронеслись четыре верблюда, и лошади попытались брыкаться и вставать на дыбы. Конан снова повернул Гнедыша. В тот момент, когда он достиг своих вьючных животных, перерезав им путь, чтобы собрать их вместе и остановить, он услышал, как их неудавшийся владелец вскрикнул и умер.
Конан едва удержался в седле, останавливая Гнеды ша и подбирая повод своих лошадей с припасами. Он остался ждать на склоне холма. Гнедыш тяжело дышал и отфыркивался; Конан похлопал его по мокрой от пота шее. Теперь, когда они стояли неподвижно, Конану стало ужасно жарко, — тем не менее он клялся себе, что никогда больше не будет скакать вот так, без своей замечательной кольчуги, купленной в Шадизаре за самоцвет из Хаурана!
Четыре человека на верблюдах поднялись к нему по склону и разделились. Конан, обливаясь потом, быстро заговорил:
— Я как нельзя более рад видеть вас, соколы пустыни! — поприветствовал он их на языке Турана, на котором, как он с надеждой предполагал, они говорили.
Они ничего не ответили; их вожак кивнул, не раскрывая рта. У всех четверых были густые короткие бороды, черные или темно-каштановые; обведенные черным глаза придавали их лицам странное,, свирепое выражение.
— Это принадлежит мне и моей женщине, — сказал Конан, коротко указывая на Испарану, которая ждала на вершине более высокого холма. — Эти собаки в зеленых одеждах окружили нас, превосходя нас числом, но мы, прежде чем бежать, уложили четверых. Их вожак остался в нескольких лигах отсюда; я ослепил его.
Человек с большим носом и вьющейся бородкой, который был всего на несколько лет старше Конана, уставился на него с высоты своего дромадера.
— Кто вы? Куда вы едете? Почему женщина безоружна?
— Посмотри на его глаза! — сказал один из его спутников, едва подавляя возбуждение.
— Я Конан, киммериец, — сказал обладатель этих голубых глаз, незнакомых многим так далеко на юге. — Мы едем в Замбулу, где живет женщина. Вон там лежит человек, которого я сбил наземь, его раздавила его собственная лошадь,
— добавил он, не желая, чтобы они приписали себе все заслуги или подумали, что он ни на что не годен. — Он лежит рядом с другим, которому я разрубил ногу. Ее кинжал торчит в плече первого. А ее меч… — он тряхнул головой и легко солгал: — В нескольких лигах отсюда. Она потеряла его при нападении этих разбойников. Они враги вам?
— Они враги всем. А!
Всадники на верблюдах повернули головы к западу, откуда доносились вскрикиванья и лязг металла. Их товарищи нагнали людей в зеленом и, по всей очевидности, расправа с этим воровским отродьем, предпочитавшим бежать, а не сражаться, должна была быть короткой.
Человек с кудрявой бородой и необычайно глубоко посаженными глазами, окаймленными черной чертой, вновь обратил свой взор на Конана. Тот заметил у него на лбу шрам в виде маленькой, четкой буквы v.
— Вы двое едете одни? Я не знаю ни о какой… Киммерии?
— Киммерия — это страна далеко на севере, за королевством Заморы, — сказал Конан, гадая, знает ли это племя пустыни о Заморе. — Да, мы ехали одни. Нас было четверо, и двое были убиты очень далеко отсюда. Две из этих лошадей принадлежали им, они везут их оружие. Она хочет как можно быстрее доехать до Замбулы. А вы из Замбулы?
— Нет. Лежат ли в этих вьюках также уши тех, кто убил ваших товарищей? Конан покачал головой:
— Мы — э-э — не собираем ушей.
Четыре белых каффии повернулись друг к другу, и их владельцы ухмыльнулись. Один из них протянул к Конану темную ладонь, чтобы показать окровавленный трофей: только что отрезанные уши.
— А мы собираем.
— О! Ну что ж, можете забрать уши тех, которых я убил, — если только это не будет против законов чести, — довольно торопливо добавил он, увидев их нахмурившиеся брови. Он заметил также, что еще у двоих были такие же клинообразные шрамы сразу же над внутренним углом правого глаза. Он не был уверен насчет четвертого, чья каффия была немного ниже опущена на лоб.
— Это будет против законов чести. Они твои.
— Хм-м. Ну что ж, раз мой народ не собирает уши, то, возможно, ваш вождь примет их от меня в подарок.
Конан почувствовал, что это предложение тоже не вызвало у них особой радости.
— Значит, вы не из Замбулы?
— Нет.
— Вы подданные империи Турана?
— Нет.
— Эти… э-э… это место находится внутри той территории, на которую Туран предъявляет права, ведь так?
Человек с кудрявой бородой пожал плечами.
— Мы не признаем сюзеренитета Турана. «Похоже, у нас неприятности», — подумал Конан.
10. ШАТРЫ ШАНКИ
Высокие Врата Орла в Замбуле широко распахнулись. Из них важно выехали рысью всадники, колонной по два. Десять таких пар появилось перед глазами стражников, которые глядели вниз, на шлемы в виде луковиц, на острие каждого из которых развевалось три желтых вымпела. К каждому шлему была прикреплена доходящая до плеча кольчужная сетка, сверкающая и струящаяся, как змеиная кожа, в свете утреннего солнца. Каждый такой воротник из стальных колец был окаймлен тремя рядами бронзовых звеньев, для оживления цвета и украшения. Двадцать сильных всадников-солдат Империи ехали вперед. Они не ожидали никаких столкновений и не носили других доспехов.
Свободные белые шаровары каждого были заправлены в сапоги из коричневой кожи с малиновыми отворотами. Поверх шаровар на каждом солдате была малиновая туника до колен, с разрезом на спине, а поверх нее — белый кафтан-безрукавка с прорезями на спине и груди, украшенный золотым грифоном Турана. Две широких желтых ленты, одна вокруг бедер, другая от левого бедра через грудь и плечо к правому бедру, отчетливо выделялись на белом фоне. У десяти солдат были мечи, а с десяти седел с высокими задними луками свисали топоры в форме пузатых полумесяцев. У всех солдат были усы; у шестнадцати были также бороды. Шесть лошадей несли арбалеты, и каждый солдат вел в поводу сменную лошадь, везущую воду и съестные припасы.
