Властелин колец - Толкин Джон Рональд Руэл (читать книги бесплатно .txt) 📗
– Стой! Стой, Сэм! – крикнул отчаявшийся Фродо. – Бежать бессмысленно!
Глаза неторопливо приближались.
– Галадриэль! – воззвал хоббит и, собрав последнее мужество, снова поднял скляницу. Глаза приостановились. На мгновение взгляд их ушел в сторону, будто они в чем–то усомнились. Сердце Фродо загорелось. Не ведая, что творит, исполнясь то ли отваги, то ли отчаяния, то ли безумия, он перехватил скляницу в левую руку, а правой выхватил меч. Жало так и вспыхнуло. Острая эльфийская сталь заискрилась в серебряном свечении стеклянной звездочки, блеснув по краям голубым пламенем. Со звездой в одной руке и мечом в другой Фродо, хоббит из Заселья, не колеблясь шагнул навстречу страшным глазам.
Те дрогнули. Чем ближе надвигался свет, тем явственнее читалось в них замешательство. Один за другим они потускнели – и отступили. Ни разу еще не жгло их такое страшное сияние! Толща земли надежно укрывала их от солнца, луны и звезд, но на этот раз звезда сама сошла в глубины… А Фродо все шел вперед. И глаза дрогнули! Один за другим они погасли – и пропали. Там, куда не доставал свет, послышалось движение – и между хоббитами и страшными глазами заворочалось что–то огромное. Глаза сгинули.
– Хозяин! Хозяин! – вопил Сэм.
Он шел за Фродо шаг в шаг, держа меч наготове.
– Да здравствуют звезды! Узнай эльфы, они сложили бы об этом песню! Хорошо бы все–таки выжить и обо всем рассказать эльфам, а потом послушать, как они про нас поют! Только не ходите дальше, хозяин! Не спускайтесь в логово. Теперь – или никогда! Бежим скорее из этой поганой норы!
Они повернули обратно и пошли, а потом и побежали вверх: туннель круто поднимался, и облако застоявшегося смрада, наполнявшего незримое логово, с каждым шагом редело. Но ярость Стерегущей туннель Стражницы не отставала. На миг, возможно, ослепленная, но еще не побежденная, Стражница не собиралась отпускать хоббитов живыми… Но вот и ветерок подул навстречу – холодный, слабый. Выход! Конец туннеля! Добрались! Задыхаясь, хоббиты бросились вперед, мечтая увидеть небо над головой, – и, неожиданно ударившись обо что–то, отлетели назад. Проход закрывала какая–то преграда, – правда, не каменная. Она казалась мягкой, даже немного подавалась вперед, но ни прорвать, ни растянуть ее не было никакой возможности. Воздух через нее просачивался, лучи света – нет. Хоббиты еще раз попробовали прорваться – и снова были отброшены.
Подняв скляницу, Фродо присмотрелся и увидел перед собой гладкую серую завесу. Сияние звездной скляницы тонуло в ней, не освещая ее, словно это была просто тень в чистом виде, тень сама по себе, существующая независимо от света, а потому и свет был бессилен рассеять ее. Приглядевшись, хоббиты поняли, что это ткань, плетением напоминающая гигантскую паутину, – только паутина была гораздо плотнее и толще обычной: каждая нить – что веревка.
Сэм мрачно рассмеялся.
– Паутина! – воскликнул он. – Всего–то? Паутина, вы только подумайте! Каков же тогда паучище?! Вперед, скорей, расправимся с этой мерзостью!
Он в ярости нанес по завесе размашистый удар, но нить, по которой прошелся клинок, осталась невредимой, только чуть–чуть подалась и тут же, как тетива лука, вернулась в прежнее положение, отбросив руку Сэма. Три раза обрушивал Сэм на паутину свой меч. Наконец из бесчисленного множества нитей одна лопнула, взлетела в воздух, завившись в тугие колечки, и хлестко, как кончик бича, стегнула Сэма по руке. Сэм вскрикнул, отскочил и сунул ужаленную руку в рот.
– Так мы потратим несколько дней, – сказал он удрученно. – Что же делать? Глаза не вернулись?
– Пока не видно, – ответил Фродо, – но я чувствую, что они на меня все еще смотрят, по крайней мере думают обо мне. Наверное, что–то затевают. Если опустить скляницу или если она вдруг погаснет, они на нас опять бросятся.
– Надо же было так попасться! Под самый конец! – в сердцах воскликнул Сэм, снова закипая гневом и забыв про усталость и отчаяние. – Как мошки в паутине! От души желаю Голлуму, чтобы проклятие Фарамира как следует хлобыстнуло его по башке, да поскорее!
– Нам это сейчас не поможет, – ответил Фродо. – Погоди! Посмотрим, на что способно Жало. Это эльфийский меч. В темных недрах Белерианда [470], где его выковали, тоже плелись паутины ужаса. Следи за Глазами и не подпускай их. Держи скляницу. Не бойся. Подними ее повыше и будь начеку!
Фродо шагнул к огромной серой паутине, изо всех сил ударил по ней, и острое лезвие легко перерубило одну из паутинных лесенок; сам Фродо тут же отскочил в сторону. Светящееся голубым светом лезвие рассекло серые нити, как коса траву. Они взвились, закрутились пружинами – и бессильно повисли. Образовалась длинная прореха.
Удар за ударом наносил Фродо, пока не обрубил все нити, до которых мог дотянуться. Верх паутины заколыхался, словно обыкновенная занавеска на ветру. Западни больше не существовало.
– Скорее! – крикнул Фродо. – Вперед! Вперед!
Они побывали в зубах у самой смерти – и вырвались! Фродо обуяла такая радость, что он позабыл про все на свете. Голова у него закружилась, как от доброго вина. Он выпрыгнул наружу, во все горло крича что–то невразумительное.
Глазам его, приноровившимся к тьме, царившей в логове ночи, сумрачный край за выходом из пещеры показался только что не солнечным. Но кровавое зарево над Мордором уже померкло и сменилось тусклой чернотой – на исходе были последние часы этого хмурого дня. И все же Фродо почудилось, что над хребтом встает рассвет негаданной надежды. До вершины было рукой подать. Еще чуть–чуть – и победа! Вот она – расщелина Кирит Унгол, вот она – тусклая прорезь в черном гребне горы, вот они – два острых черных рога по сторонам перевала, две скалы! Короткая пробежка, рывок – и они на той стороне!
– Перевал, Сэм! – закричал Фродо, не обращая внимания на то, как пронзительно зазвучал его голос, освободившись от удушающих паров туннеля. – Перевал! Бежим! Две–три минуты – и мы там! Попробуй–ка останови!
Сэм поспешил за хозяином, как только позволяли ему усталые ноги, – но, хотя он и рад был оказаться на воле, тревога не покинула его, и он то и дело оглядывался на черную дыру туннеля, опасаясь, как бы Глаза – или их невообразимый обладатель – не выскочили оттуда и не бросились в погоню. Но ни он, ни его хозяин не подозревали, как хитра Шелоб. Из ее логова было много выходов.
Многие века обитала она в этой пещере – темное существо в обличии паука, преисполненное злобы и ненависти. Некогда подобные ей твари жили на Западе, в стране эльфов, которую поглотили волны Моря. С одним из ее собратьев сражался Берен в Горах Ужаса в Дориате [471]. Благодаря этой битве встретился он с Лутиэн, танцевавшей в лунном сиянии среди цветов болиголова на лесной лужайке. Как Шелоб [472] попала сюда, в пещеру, не говорит ни одна легенда, ибо немногие предания Черных Лет дошли до нашего времени. Но с тех пор она, та, что была здесь прежде Саурона и прежде того, как заложен был первый камень Барад–дура, неизменно пребывала здесь. Не признавая над собой повелителя, она питалась кровью людей и эльфов, беспрестанно раздуваясь и набухая. Предаваясь мрачным размышлениям во время своих кровавых пиршеств, сплетала она паутину мрака; все живое служило ей пищей, а извергала она тьму. Ее потомство, отпрыски жалких самцов, которых она сама порождала и сама же потом убивала, распространялось от одной долины к другой, от Эфел Дуата до восточных холмов Дол Гулдура и твердынь Чернолесья. Но никто не мог соперничать с ней, Шелоб Великой, последней из детей Унголиант [473], потревоживших этот несчастливый мир.
Много лет назад повстречал ее Голлум–Смеагол, сующий нос во все темные ямы. Уже тогда, в минувшие дни, он склонился перед ней и признал ее своей госпожой. С тех пор мрачная тень ее злобы шествовала рядом с ним во всех его скитаниях, надежно отрезая его от света и раскаяния. Он дал обещание поставлять ей пищу. Но он и она жаждали разного. Мало что знала она о башнях, кольцах и прочих вещах, сотворенных руками и мыслью. Она желала всему живому только смерти, а сама стремилась лишь к одному – в одиночку насыщаться жизнью, раздуваясь все больше и больше, до тех пор, пока горы не откажутся держать ее, пока самое тьма не перестанет ее вмещать.
470
См. прим. к гл.2 ч.2 кн.1.
471
Горами Ужаса (синд. Эред Горгорот), иначе – Горами, Где Живет Ужас, эльфы Белерианда (см. прим. к гл.2 ч.2 кн.1) называли южные вершины Дортониона, лесистой горной страны на севере Белерианда. В начале ПЭ в Дортонионе жили люди, но со временем эти земли захватил Моргот (см. прим. к гл.5 ч.2 кн.1, Темное пламя Удуна…), и страной завладело зло: в лесах поселились чудовища, сердца деревьев стали черными, и Дортонион получил название Таур–на–фуин («Лес–под–покровом–Ночи»), или Делдуват («Смертная–Мгла–Ночи»). В этот лес проникли чудовищные пауки – потомство Унголиант Великой (см. ниже). Пауки размножались с такой скоростью, что в течение нескольких лет заселили не только захваченный Морготом Дортонион, но и прилегавшую к нему с юга долину Нан Дунгортеб на границах эльфийского государства Дориат.
Берен (см. о нем прим. к гл.11 ч.1 кн.1) был последним из людей, кто остался жить в Дортонионе после пришествия Тени. Наконец и он вынужден был покинуть родные места и отправиться в путь через Горы, Где Жил Ужас. Согласно преданию, Берен был единственным, кому удалось пересечь их и остаться в живых.
В письме к Н.Митчисон (25 апреля 1954 г., П, с.173) Толкин пишет: «Шелоб представлена… наследницей гигантских пауков, некогда обитавших в ущельях Нан Дунгортеба; пауки эти упоминаются в легендах ПЭ, особенно в главной из них – в сказании о Берене и Лутиэн. Ссылки на эту историю рассыпаны по всей трилогии, поскольку, по словам Сэма, <<…>> история, рассказанная в этой книге, является в каком–то смысле только продолжением истории о Берене и Лутиэн. Элронд и его дочь Арвен Ундомиэль (которая напоминает Лутиэн и обликом, и судьбой) по прямой линии происходят от Берена и Лутиэн; отдаленно – через много поколений – потомком их является и Арагорн. Сами гигантские пауки были отпрысками Унголиант – древней пожирательницы света в образе паука, которая действовала заодно с Темной Силой, но в конечном счете рассорилась с ней. Между Шелоб и Сауроном, посланцем Темной Силы, нет союза – только привычная многовековая ненависть».
472
См. письмо Толкина к Н.Митчисон (25 апреля 1954 г., П, с.173): «Шелоб – слово английского происхождения… означающее «она» (she) + «паук» (lob) = «паучиха». Это слово является переводом эльфийского унгол – «паук»». В Рук. (с.186) Толкин предлагает считать это слово орочьим и не переводить его.
473
Унгол – синд. «паук». По–видимому, одна из падших Духов, Майяр(ов), с самого начала следовавших за Мелкором в его бунте против Единого. В Сильм. (с.84) сказано: «Элдарам было неведомо, откуда она явилась, но некоторые говорили, что много веков назад явилась она из тьмы, что окружает Арду (Арда – Земля. – М.К. и В.К.), когда Мелкор впервые взглянул на королевство Манвэ с завистью; вначале же она была одной из тех, кого соблазнил он себе на служение». Однако Унголиант служила не Мелкору, а только самой себе. Она питалась светом, который ненавидела лютой ненавистью, и обращала его во тьму. Унголиант помогла Мелкору погубить Светоносные Деревья Валинора (см. прим. к гл.11 ч.3 кн.2). Затем Унголиант покинула Валинор и поселилась в Средьземелье. В награду себе она потребовала у Мелкора украденные им сокровища Валинора. Поглотив их, она напала на Мелкора, чтобы отнять у него главную добычу – Сильмарилы (см. прим. к гл.1 ч.2 кн.1), но с помощью верных ему Балрогов Мелкор устоял перед ней. Впоследствии, породив многочисленное потомство, Унголиант перебралась на дальний юг Средьземелья, где, мучаясь голодом, пожрала самое себя. Согласно другой легенде, Унголиант жива и до сих пор скрывается в недоступных пещерах под Средьземельем.
