Когда завидуют мертвым - Цормудян Сурен Сейранович "panzer5" (электронные книги бесплатно TXT) 📗
— Мужики, вы идите, я сейчас, — сказал вдруг Сквернослов и направился к охранникам.
— Две минуты тебе, — коротко отрезал искатель. — Скоро рассвет. Нам пора.
Николай очень замерз и спешил в помещение. Он не стал оборачиваться и ждать Вячеслава. Поэтому он не увидел, как тот что-то спросил у людей в тулупах. И не видел, как он, услышав ответ, бросился к мертвым и попытался обнять одного из них. Но замотанные в материю трупы смерзлись между собой, и это ему не удалось…
В ангаре находились несколько техников, вооруженный патруль, оба космонавта, снова облачившиеся в свои потрепанные скафандры, но пока без шлемов. Тут же стояли профессор Третьяков и генерал Басов. Над солнечной батареей лунохода были подвешены дефицитные лампы дневного света, которые не только хорошо освещали ангар, но и подпитывали машину энергией.
— Все готово? — спросил Яхонтов у Алексеева.
— Да. — Космонавт кивнул. — Вас ждем.
— Товарищ генерал. — Теперь Варяг обратился к Басову. — Я же просил без церемоний и проводов. Не принято это у искателей, вы же знаете.
— Да ладно, брат, не будет никаких церемоний, — махнул рукой Басов. — У меня только просьба к вам одна. Вон, видишь будку от кунга? Зацепите ее на буксир и вытащите на улицу. Мы туда тела погибших сложим. Люди долго не смогут их охранять. А оставить на улице нельзя. Зверье набежит. И в помещение тоже нельзя. Сам понимаешь.
— Да я не против. А что космонавты скажут? Потянет луноход?
— Потянет, конечно, — ответил Андрей.
— Ну, тогда сделаем дело, и в путь.
7
В путь
Где-то там, за непроницаемым сводом свинцовых облаков наступил рассвет. Лучи солнца безуспешно пытались пронзить плотный серый саван, в который укутали землю много лет назад. Светило, словно плачущая мать, лило яркие слезы на свое безжизненное чадо, которое впало в кому от чьих-то преступных действий. Чадо умирало. А тучи морщились от яркого света, но у них хватало силы этот свет растворять в себе и посылать к поверхности планеты только мертвый сумеречный блик, словно насмехаясь над теми, кто еще был жив там, внизу. Как обычно, утро с рассветом становилось самым холодным временем суток. За пределами лунохода температура опустилась до минус сорока пяти градусов. Однако термоизоляционный корпус машины, предназначенный для экстремальных температур луны, надежно защищал своих пассажиров. Тихо урча двигателем, луноход удалялся от Надеждинска.
В машине было две кабины. Кабина управления, где расположились оба космонавта, и грузопассажирский отсек, в котором находились Васнецов, Сквернослов и Яхонтов. Здесь было довольно просторно. Один из двух компрессоров техники удалили, поскольку он давно вышел из строя. Два из четырех баллонов для сжатого воздуха также были удалены. Во всю длину отсека по обоим бортам находились сиденья, на которых можно было спать. Под сиденьями, в ящиках, размещался ремкомплект, провизия, боеприпасы, дополнительное оружие, мешки с различным инвентарем искателей и еще один скафандр. Тот, что остался от индийского космонавта. На стенках висели приборы, три аптечки с различным содержимым, переговорное устройство для связи с кабиной управления, которая была изолирована от грузопассажирского отсека. Дополнительная радиостанция, дублирующая ту, что была у пилотов. Кормовая аппарель была снабжена выдвижным шлюзовым отсеком телескопического типа. Через шлюз можно было выходить по одному, предварительно выкачивая оттуда компрессором воздух в специальные резервуары. Если же за бортом была пригодная для дыхания среда, то шлюз можно было не выдвигать, а просто опустить аппарель и выйти всем вместе. По бортам имелись узкие смотровые иллюминаторы со светофильтрами. Большое герметичное окно выходило в кабину управления. При необходимости его можно было открыть и общаться с пилотами без помощи переговорного устройства. Если надо было посмотреть назад, то можно воспользоваться панорамным перископом с двадцатикратным оптическим увеличением.
Сквернослов сидел какой-то подавленный, с отрешенным выражением лица. Погруженный в собственные мысли Николай не обращал на это внимания. Тем более что тусклый красноватый свет внутри отсека не позволял оценить душевное состояние человека только по выражению лица. Сам Васнецов чувствовал озноб. Он впервые покидал Надеждинск. Хотя вроде бы в другой жизни и в другом мире он ездил с родителями в Калугу. Но он был тогда настолько мал, что этого путешествия, можно считать, и не было для него никогда. Теперь он сирота. А Калуга была испепелена. Николай прильнул к перископу и смотрел на удаляющиеся строения родного городка. Это совсем не то ощущение, когда смотришь на удаляющийся дом, идя в лес за дровами. Сейчас он был весь переполнен сильными и противоречивыми эмоциями. Его охватывало волнение от предвкушения предстоящего им путешествия. Но его наполнял и страх перед неизвестностью. Мысли о том, что еще не поздно выбраться из этого лунохода и броситься обратно, в родной и теплый подвал, злили его.
Варяг тоже смотрел на улицу. Он взирал на внешний мир сквозь смотровую щель в правом борту. Луноход добрался до аэродрома. Вернее, когда-то это был аэродром. Сейчас это было большое, покрытое снегом поле. Только очень правильной формы холмы выдавали ангары и капониры. Вышка с давно исчезнувшим остеклением, в помещениях которой только гулял ледяной ветер. Теперь стали видны запорошенные многолетним снегом боевые машины. Вот стоит пять двадцать первых МиГов. Были видны фонари кабин и вертикальное хвостовое оперение с красными звездами. Следом стояли двухкилевые «Наташки» — двадцать девятые МиГи, которым летчики полка дали такое ласковое прозвище за женский голос бортового компьютера, снабжающего пилотов необходимой информацией. Все это было когда-то. Когда-то они разговаривали. Когда-то они летали. Когда-то было небо…
— Привет, родная, — тихо шепнул Варяг, обращаясь к седьмому по счету МиГ-29 с бортовым номером пятьдесят два. Это был его самолет. Ведь Варяг Елисеевич Яхонтов в прошлой жизни был пилотом…
…Гнездо-гнездо! Я полета второй! Гнездо-гнездо! Ответьте!
Связи не было. В динамиках стоял только какой-то шум.
— Я полета второй! Кто меня слышит! Наблюдаю грибовидное облако! Квадрат тридцать три-шестнадцать! Это Калуга! Гнездо-гнездо!
Черный султан взрыва завораживал. Варяг не сразу понял, что он видит. Вспышки он не наблюдал. Огня тоже. Только выйдя из облачности и снизившись, он увидел на горизонте это странное явление. Но что это? Единственное приходящее на ум объяснение было слишком невероятным и страшным. Это остатки ядерного взрыва?
— Внимание! Критический угол атаки. Критический угол атаки, — ласково пропел голос бортового компьютера.
Варяг и не заметил, что, заглядевшись на это чудовищное облако справа по борту, он потянул штурвал на себя почти до отказа. Еще немного, и воздушный поток сорвется с крыла боевой машины и самолет начнет падать. Варяг выровнял самолет и перешел на бреющий полет. Летного опыта у него было еще мало. В шуме динамиков послышался голос.
— …шесть… кто ни…ть… я… Ответьте…
На радаре показалась быстро приближающаяся воздушная цель. Система «свой-чужой» мгновенно идентифицировала его как МиГ-29 номер 56. Однополчанин.
Когда они оказались всего в десятке километров друг от друга, то его стало слышно отчетливо.
— Варяг! Это ты?!
— Да! — ответил Яхонтов. — Что происходит, я не пойму?
— Это конец, Варя! Это все! По нам нанесли ядерный удар!..
…Яхонтов открыл глаза и бросил прощальный взгляд на свой, заваленный снегом самолет. Воспоминания о том дне кольнули сердце. Его однополчанин, «полста шестой», погиб при посадке, вернувшись в Надеждинск. Что он увидел тогда из своего МиГа? Что чувствовал в последние мгновения своей жизни? Может, ему повезло, что он погиб? Где-то на окраине леса до сих пор, похороненные в снегу, лежат обломки его самолета. И его прах. Варяг пытался вспомнить его имя, но, к своему стыду, сделать этого не смог.
