Яцхен: Три глаза и шесть рук. Шестирукий резидент. Демоны в Ватикане. Сын архидемона - Рудазов Александр
– Ладно, убедил, – проворчал я. – Польза от тебя есть. Но я так и не услышал, кто ты вообще такой и откуда взялся. Ты еще один эксперимент «Урана»?
– Как же! Я их жертва… Я и мой предыдущий владелец. Его они убили, а меня… тоже хотели убить, но потом передумали. А откуда взялся… Ты что-нибудь слышал о параллельных мирах?
– Угу. Так ты пришелец? Почему-то меня это уже не удивляет…
– Я керанке. Моя раса живет в одном из параллельных миров… довольно далеком. Там, откуда я явился, люди и керанке живут в симбиозе. У каждого… почти у каждого человека есть свой керанке.
– И люди не возражают? – недоверчиво уточнил я.
– Да ты что! – фыркнул Рабан. – В моем мире не иметь керанке – все равно что быть калекой! Это взаимовыгодное сотрудничество. Мы не можем жить вне человеческого мозга, после смерти владельца мы тоже очень быстро умираем. Но мы платим за жилье! Мы лечим болезни, защищаем от ядов, чистим организм от всякой дряни вроде шлаков и токсинов, предупреждаем об опасности… Мы даже продлеваем жизнь!
– И надолго? – заинтересовался я.
– Порядочно. Наши владельцы стареют в несколько раз медленнее, чем люди без керанке. По-моему, выгодно. Во всяком случае, никто не возражает.
– Угу. Допустим. И как же вы попадаете внутрь?
– Это еще в зародышевой стадии… – неохотно сообщил Рабан. – У нас есть несколько маток – они откладывают яйца. Когда женщина в моем мире чувствует, что ждет ребенка, она идет к матке, берет у нее такое яйцо и проглатывает. Желудочный сок действует на яйцо стимулирующе – из него вылупляется личинка. Личинка неразумна, но очень подвижна. Она инстинктивно находит в материнском чреве зародыш и внедряется в него. Там личинка очень быстро превращается в полноценного керанке.
– Угу. А что будет, если родятся близнецы?
– Вот это очень нежелательно, – вздохнул Рабан. – Сам понимаешь, личинка не может раздвоиться, она выбирает кого-то одного. А второй всю жизнь считается неполноценным. В нашем мире близнецы обычно ненавидят друг друга – тот, что остался без керанке, всегда завидует другому.
– Подожди, а почему тогда не проглатывать сразу два яйца? На всякий случай?
– Да ты что! – презрительно фыркнул Рабан. – Разве матка отдаст одной женщине сразу два яйца? Ведь если у нее только один ребенок, второй керанке просто погибнет!
– Ну и что?
– Как тебе не стыдно! – обиделся мой паразит. – Мы же разумные! Что, по-твоему, матка нас рожает, что ли… хотя погоди, неудачное сравнение…
– Ладно, проехали. Дуй дальше.
– Мы взрослеем вместе – мы и наши владельцы. Растет ребенок, растет и керанке внутри него. Мы всю жизнь вместе, мы никогда не расстаемся. Керанке никогда не меняют своих владельцев – взрослый керенке не способен передвигаться. Сами по себе мы слепы и глухи, мы прикованы к одной точке. Я вижу только то, что видишь ты, и слышу то, что слышишь ты. Я даже вкус пищи ощущаю одновременно с тобой!
– Угу. В принципе, я все понял, но ты так и не рассказал, как очутился здесь. Насколько я знаю, у нас в России никаких керанке нет. Или я что-то пропустил, пока сидел в банке?
– Это дальше. Видишь ли, мне повезло с владельцем. Мой ребенок вырос и превратился в странствующего энгаха – путешественника по мирам. Конечно, это произошло не вдруг. В наш мир забрел другой такой энгах – тоже откуда-то издалека – и взял моего владельца в ученики. Он обучил его Слову – особой комбинации ультрасигналов, с помощью которой можно переходить в соседние миры.
– Пока что слежу за мыслью. Дальше.
– Дальше… Дальше мы странствовали по измерениям. Очень долго, несколько веков… Я и мой владелец, мы ведь были неразделимы. Мой владелец состарился в странствиях, хотя я и поддерживал его сколько мог. И в конце концов мы оказались здесь. Один очень важный человек из соседнего измерения прознал о проекте «Зомби» и очень им заинтересовался. Вот он и отправил моего владельца разузнать как можно больше и, если получится, купить технологию. Или украсть.
– Ну вот и первая связь, – удовлетворенно заметил я. – Так твой владелец что – был вором?
– Нет! – возмутился Рабан. – Он был… ну, специалистом широкого профиля. Для энгахов всегда много работы – мы торговали, возили почту из мира в мир, иногда переводили людей, ну а иногда и кое-чего посложнее… Ну, ты понимаешь.
– Кое-что понимаю. А как это все связывается со мной?
– Через профессора Краевского… Скотина!
– Я?!
– Да не ты, а он! Мой владелец… да, кстати, его звали Волдрес… так вот, он не нашел ничего лучше, как заявиться к этому ублюдку и прямо предложить продать секрет проекта. Нашел, с кем вести дела! Я его отговаривал, к слову. Профессор Краевский – очень любознательный человек. И очень беспринципный. Узнав, что мой владелец не уроженец этого мира, он тут же решил узнать, что у него внутри.
– Как? – не сообразил я.
– А как это обычно делается? – горько усмехнулся Рабан. – Подсыпал какую-то дрянь в угощение, усыпил, а потом… Профессор – известный вивисектор. Если бы он дал нам хоть пару минут, Волдрес ускользнул бы в другой мир, но он же не ожидал такого подвоха… А я не мог сделать это вместо него – у меня же не было контроля над языком! А потом было уже поздно… Краевский разрезал Волдреса на кусочки, ничего интересного не нашел и обратился к мозгу. Про меня он, конечно, ничего не знал, и очень удивился, когда отыскал в самой глубине.
– А почему же он не вивисектировал и тебя?
– Краевский – очень умный человек, этого у него не отнять. Он довольно долго изучал мозг Волдреса прежде, чем окончательно его разобрать, и заметил странную вещь – его мозг жил! Жил сам по себе, без всяких подпитывающих устройств, без техники, без всего! Конечно, это была моя заслуга – я не хотел умирать и делал все, что мог, чтобы поддержать останки своего владельца в живом состоянии.
– И он догадался, что это ты?
– Естественно! Видишь ли, мозг жил до последнего. Он срезал три четверти массы, а Волдрес все еще был жив. Но вот когда он докопался до меня и извлек меня из убежища, Волдрес окончательно… Тут и дурак бы догадался.
– Откуда ты обо всем этом знаешь – ты же слепой? – заметил несообразность я.
– Но я же чувствовал, как он кромсает мой дом! Боль я тоже чувствую одновременно с владельцем! В общем, когда он меня оттуда вытащил, я очень быстро стал умирать. Я ведь все-таки живой… Наверное, ему стало интересно, что я такое, и он посадил меня на другой мозг. Твой. Конечно, я тут же закопался поглубже!
– Вот оно что… – мрачно подытожил я.
– Для начала, скажи спасибо, – обиженно пробурчал Рабан. – Скорее всего, твой мозг тоже предназначался для вивисектирования, ты был уже практически мертв. А я тебя оживил. Наверное, профессор Краевский уже тогда пытался решить проблему с яцхеном и тем, как он отторгает все мозги, и он решил попробовать нас с тобой в комплекте… Ну, дальше ты знаешь. Нас пересадили в это тело, и мы два года сидели в репликаторе, пока процесс не завершился. А потом ты очнулся, и я начал устанавливать с тобой контакт. За пять дней управился, в принципе неплохой результат…
– Выходит, если бы не ты…
– Ты был бы материалом под микроскопом, – ехидно согласился Рабан. – Я тебе жизнь спас, неблагодарный! Причем неоднократно…
– Это не значит, что мне нравится твое присутствие. Голос в голове – это шизофрения.
– Раньше ты был не против, – обиженно буркнул паразит.
– Во сне – дело другое. Мало ли какая ерунда может присниться? Впрочем, я так понял, от тебя мне не избавиться?
– Если только ты не самоубийца. Надеюсь, в аду тебя будет утешать сознание того, что я погиб одновременно с тобой.
– А с чего это ты взял, что я попаду в ад? – Теперь уже обиделся я.
– А рая ты не заслужил. Чересчур уж много у тебя грехов…
– Да, кстати. По-моему, ты забыл сообщить, кем же я все-таки был до того, как попал к Краевскому. А?
– Да откуда же я знаю?! – взмолился Рабан. – Ну сам посуди! Я тебя впервые увидел уже в виде куска мяса весом в полкило. Да и не увидел, строго говоря… Я и сейчас-то тебя не вижу!
