Погоня за сказкой - Григорьева Юлия (книга регистрации TXT) 📗
– Нет, дорогая, усложняешь ты. Я нахожу простые пути решения твоих проблем, – матушка отложила газету и насмешливо посмотрела на меня. – Тебе ведь в тягость брак с графом.
– Помнится, вы радели за него, – ответила я, вновь падая на стул.
– Так то когда было. Я же видела, что ты ему по сердцу пришлась. Но тебе он не приглянулся, потому я и не настаивала, когда твой папенька графу отказал от дома. А теперь появился тот, к кому ты неравнодушна. Так к чему рвать себе душу?
– Никто не может утверждать, что я буду с ним несчастна.
– Пф, – фыркнула матушка.
– Или непременно счастлива с Дамианом, – я прикрыла глаза и потерла виски.
– Пф, – вновь фыркнула мадам Ламбер.
– А если любовь пройдет быстро?
– Три раза пф, – пренебрежительно отмахнулась она. – Я наводила о нем справки, лейтенант Литин описывается как целеустремленный, не способный к предательству человек.
– Ах, матушка, вы так хлопочете за Дамиана – так берите его себе, – от головной боли я уже плохо понимала, что говорю.
Мадам Ламбер откинулась на спинку стула.
– Никак не могу, дитя, – спокойно ответила она. – Вот была бы я в твоих летах, да свободная, и этот мужчина мне был бы нужен – можешь не сомневаться, я бы его уже получила. Но я стара для него, у меня есть твой папенька, и я все еще люблю его, хоть он и отрастил свои ужасные усы. Однако я знаю, что Дамиан Литин нужен тебе, и я несу его тебе на блюдечке. И где благодарность? – мой стон отвлек матушку от рассуждений. – Что с тобой? Голова? Ох, Ада-Ада, даже в мелочах ты себе жизнь усложняешь.
Матушка поднялась с места и покинула столовую. Она вернулась со своим излюбленным настоем от головной боли. Накапав в ложку, мадам Ламбер влила мне это в рот и вновь покинула столовую, не говоря более ни слова. Я подошла к окну и распахнула его, подставляя лицо ветерку. Стало легче, а вскоре подействовали и матушкины капли. Головная боль отступила, даря отдохновение и даже добавляя немного благодушия.
Вскоре матушка собралась на прогулку. Я отказалась ехать с ней, опасаясь очередного свидания с Дамианом. Мадам Ламбер не настаивала. Она оставила меня на попечение Лили и укатила. Я же велела говорить всем, кто будет спрашивать меня, включая графа, что меня нет дома. Мне хотелось провести последние дни свободы в одиночестве. На Онората я еще успею насмотреться и наслушаться его рассказов. А сейчас я лучше займусь вышивкой, чтением, музицированием – чем угодно, лишь бы отвлечься и не думать.
После обеда доставили мое подвенечное платье. Я равнодушно посмотрела на коробку и вернулась к прерванному занятию. Лили покинула комнату, также не открыв коробки и не повесив платья на вешалку. Матушка еще не вернулась – должно быть, заехала к кому-то из своих подруг, там и отобедала. Лили появилась где-то через час. Она собрала несколько моих платьев, чтобы освежить после долгого висения в шкафу. Мне надоели ее мельтешения, и я ушла с вышивкой в сад.
Накрапывал дождь, и я спряталась в беседку. Но теперь меня начали терзать подозрения, что в саду может оказаться незваный гость, и я начала вздрагивать от всякого шороха.
– Да что же это такое! – рассердилась я. – Этак я и вовсе разума лишусь. Нужно попросить у матушки успокоительных капелек.
Я еле заставила себя углубиться в работу. Но матушка права, мои нервы определенно не в порядке. К вечеру я немного успокоилась. За ужином папенька был оживлен, обсуждая завтрашний обед, на который съедутся дамы из нашего круга, чтобы поздравить меня и вручить подарки. Я тихо застонала: на торжественный обед я была совершенно не настроена и даже забыла о нем.
Матушка мне более нотаций не читала, и я ей была за это благодарна. Она вела неспешный разговор с папенькой, обсуждая блюда для обеда и увеселения, которые подготовила для гостей, не привлекая меня. И это было хорошо. Я доела и поднялась из-за стола.
– Ада, Онорат говорил, что несколько раз сегодня заходил, но не застал тебя дома, – обратился ко мне мэтр Ламбер.
– Я не хотела никого видеть, – честно ответила я. – Прошу позволения уйти в свою комнату.
– Почему? – папенька нахмурился. – Ты ведь не передумала?
– За два дня не отменяют свадеб, папенька, – усмехнулась я. – Нет, я выйду замуж за его светлость, вы можете быть спокойны.
– Это очень хорошо, – кивнул папенька. – Сейчас тебе, возможно, тяжело. Но пройдет время, и ты поймешь, что сделала правильный выбор. Тогда ты мне еще спасибо скажешь.
– Ах, что же это я своего папеньку не послушалась, а вышла за тебя, несносный усач? – передернула плечами матушка. – И была бы наша дочь Доран, и отец бы ее наверняка не пытался стать Всевышним. Зря я свое сердце послушалась.
– Да этот Доран – жалкий неудачник! – возмутился папенька. – Ты все правильно рассудила… Э-э, иди, дочь.
– Благодарю, папенька, – присела я в книксене и направилась к двери.
– Жаль, что у нашей дочери не мой характер, – услышала я.
– У нашей дочери твой характер, но, хвала Всевышнему, моя рассудительность, – проворчал папенька. – А теперь о Доране…
Я закрыла дверь и разговора дальше не слышала. А ночью опять смотрела на окно, даже открыла его, но побоялась покинуть комнату, памятуя об утреннем переполохе. Не знаю, что я чувствовала, засыпая, – наверное, надежду, – но мой ночной гость меня так и не навестил, как не пытался увидеться за весь прошедший день. Не прислал ни записки, ни письма, ни нового шифра.
– Это хороший знак, – уговаривала я себя утром. – Так и должно быть. Он разумный человек и внял мне.
Но ненужное разочарование не покидало. Это злило, и я ворчала полдня на всех, включая матушку. Лишь к обеду мне удалось взять себя в руки, и гостей я встречала с каменным спокойствием на лице и вежливой улыбкой. Приехала и матушка Онората. Графиня с интересом осмотрела наш дом, похвалив его, и с явным любопытством наблюдала за нашими порядками. В высшем свете таких посиделок перед свадьбой не устраивали.
Дамы прибывали, они целовали матушку и меня, вручали подарки, которые тут же забирала Лили, и проходили в гостиную. Встретив последнюю гостью, мы с матушкой и графиней, оставшейся с нами, направились к гостям.
– Ада, ты просто прелестна, – наперебой хвалили меня дамы.
– А какая будешь хозяйка!
– Этот аристократ отхватил лакомую ягодку…
– Ох, и жаркую ночку он тебе устроит…
Это все входило в традицию, и я продолжала улыбаться, кивая, иногда даже посмеиваясь, но неизменно смущаясь, чем и пользовалась, чтобы спрятать глаза и покусанные едва не в кровь губы. Графиня Набарро не участвовала в этих шутках, но слушала с интересом, искренне веселясь. Матушка отвечала за меня – кажется, развлекаясь даже больше приглашенных дам.
Потом был обед, бесконечные разговоры о тех, кого не было на нашем приеме, о моде и о мужчинах. О них тоже полагалось говорить, чтобы девушка успела узнать, какие они еще бывают, кроме ее будущего мужа. Это бесконечное проживание чужих жизней окончательно вымотало меня, и петь для гостей я оказалась не в силах. И вновь меня выручила матушка, тем более ее голос был несравнимо лучше моего. А потом они пели дуэтом с графиней, снискав всеобщее восхищение.
После дамы удумали играть в шарады, затем в фанты, после обсуждали роман, который в начале лета у меня отнимала матушка. Мне казалось, что прием никогда не закончится. Уже давно стемнело, а нас покинули всего несколько гостей. Наверное, и папенька уже скоро должен был вернуться. Мэтр Ламбер сказал, что в этом «курятнике» ему не место, потому он найдет себе более интересное занятие, чем сидеть за закрытыми дверями.
Я уже начала прятать зевки, когда дамы засобирались. Мы с матушкой вышли проводить их на улицу. Наши гостьи благодарили за чудный день, вновь желали мне счастья и расходились по экипажам. Дольше всех задержалась графиня Набарро. Она взяла меня за руки и тепло улыбнулась:
– Я рада, что мой сын не послушался меня и настоял на своем решении. Вы чудесная девушка, Ада, и я буду счастлива завтра прижать вас к груди как свою дочь.
