Сегодняшний вчерашний день (СИ) - "Stashe" (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
Он тяжело вздохнул. Усталость туманила зрение, очертания стены расплывались перед глазами. Янат словно проваливался в толстое одеяло. Туда, где не слышны звуки, а тело нежно качают волны. Он даже не почувствовал, как мягко повалился набок. Спал.
И ему снился сон.
Яркий, насыщенный цветами, запахами и эмоциями. Янат стоял на холме, а вокруг на многие километры раскинулись поля. Ему были незнакомы эти места и растения, но он как завороженный смотрел и смотрел, вдыхая сухой, горячий воздух.
Ветер гнал по траве волны, кружил вихрями, ласково поглаживал и нещадно трепал. На равнине, сколько хватало глаз, лоскутным одеялом чередовались квадраты цвета. Темно-зеленый ближе к синему или желтому, золотистый, почти белый, нежный салатный, как первая листва на деревьях, и фиолетовый с крапинками пронзительно зеленого. Разнотравье поражало богатством видов и форм: сиреневыми венчиками, розовыми метелками, алыми бутонами, желтыми и голубыми соцветиями; полянами белых цветочков с желтыми серединками; хрупкими, кивающими в такт ветру, головками маков на длинных стеблях и жесткими колючими кустарниками, покрытыми изящными полупрозрачными плафонами бледно-желтых вьюнков. У горизонта поля скрывала дымка, разбавлявшая общий насыщенный тон и делающая краски мягкими, приглушенными. Золотистый, розовый, бежевый, голубой проблеск реки, что вьется змейкой вдали. За ней снова: желтый, бледно-бледно зеленый и лазоревый густо перемешанный с дымчато-серым — место, где небо встречается с землей.
Ян запрокинул голову вверх, сощурившись, прикрыл глаза ладонью. Он сравнивал небо с бесконечно огромной жемчужиной, ее мягким перламутровым сиянием, бархатной гладкостью, смешанной с белой глазурью облаков и серебристыми отблесками. Солнце щедро рассыпало лучи, делившими мир на пятна теней и света, заставляющими золотые поля переливаться бегущей полосой бликов.
Янат чувствовал незнакомое ему ранее умиротворение. Оно окружало его еле слышным шепотом, нежило в ласковых объятиях, окутывало покоем и любовью. Он растягивал это состояние во времени так долго, как мог, не позволяя сомнениям проникать в душу. Подставлял солнцу лицо, вдыхал теплый воздух, а внутри что-то легонько покалывало, то ли щекочущее чувство радости, то ли незнакомое блаженство. А мир шептал ему с нежностью: «Я здесь, здесь…и слышу тебя. Янат, Янат. Янат!» Он резко дернулся, как будто ветер в один миг стал вдруг колючим, холодным, ударил наотмашь по лицу. Мир посерел, съежился до точки. Прямо перед собой Ян увидел знакомые глаза навыкате и осознал, что не спит.
Ян резко отстранился, навья тоже отпрянула, то ли смутившись, то ли испугавшись. Он сглотнул, провел рукой по лицу, еще находясь во власти странного и яркого сна и попытался принять дружелюбный вид. Получалось плохо. Навья прижала ладошки к груди, а глаза ее казались еще более вытаращенными, чем раньше.
— Ты вела нас сегодня, да? — Едва не закашлявшись, так пересохло в горле, прохрипел Ян. Это вывело навью из ступора и она шагнула вперед, протягивая ему кружку с водой. Янат пил неспешно, но хотелось жадно и захлебываясь. Навья стояла неподвижно. Он облизнул губы, сглотнул, сел удобнее. Внешне, это существо ничем не отличалась от других аборигенов, но рядом с ним на земле Ян заметил переметную сумку-плетенку, а незатейливое платье-туника было подпоясано веревочкой. Он все еще испытывал острое чувство неловкости из-за того, что его застали врасплох, и жаждал реванша:
— Ты будешь говорить со мной о чем-то важном? — спросил Ян, деловито поправляя одежду. Ткань практически высохла.
— Илье велели уходить, — быстро произнесла навья.
Он не сразу понял, о чем толкует незнакомка. Впрочем, Янат никуда не собирался идти без Кэро.
— Я жду друга. Желтую кожу. Когда он вернется?
Навья полностью проигнорировала вопрос, видимо, обдумывала дополнительные аргументы. Немного помолчав, она повторила:
— Ты, Странный, должен идти со мной. Я поведу тебя к потомкам.
— Ты ничего не напутала? — Спокойно спросил Янат. — До тебя сюда приходили старейшины и пообещали, что мы покинем город вдвоем с напарником. Я не хочу заставлять его волноваться или искать нас. Давай дождемся его возвращения. Ты ведь должна проводить нас обоих?
— Я не напутала. Мне приказали немедленно отвести тебя.
— Погоди, но я и не собираюсь нарушать обещания. Старейшина говорил о двоих. Прошу, узнай, почему речь идет обо мне одном. Этот человек друг, его судьба важна для меня. Мы пришли с миром и никому не пытались причинить вреда. Не искали тайн, не воровали имущества, не обижали навий, не нарушали табу по своей воле. Мы стали жертвами обстоятельств, но по-прежнему хотим лишь мира и понимания.
Навья еле слышно выдохнула, словно препирательства доставляли ей физические муки, и вынула из привязанного к поясу кошеля какой-то сучок, изогнутый словно коготь.
— Это кусок ветви, который отломили днем, — убеждающее произнесла она, — видишь сок на месте слома? Он заставляет человеков быть послушными и мирными. Такие растения растут в лесу и очень ядовиты. Если царапнуть кожу, через короткое время ты уснешь больным сном.
— Да, ты можешь поступить так. Но зачем? — стараясь проявлять максимальное дружелюбие, произнес Ян, — Разве я нарушал данное слово? Я выполнял все просьбы и шел с открытым сердцем, ничего не пряча за пазухой. Почему мне нельзя увидеть друга? Я понимаю, что вы были добры к нам. Поверь, я очень ценю эту доброту. Однако Желтая кожа мой друг, его судьба важна для меня. Я просто не могу уйти, не узнав причин.
— Это не поможет тебе, — подозрительно безучастно ответила навья.
— Хотя бы объясни, — попросил Ян, отгоняя непонятную тревогу, — почему они так внезапно передумали?
Навья вздохнула, словно ей приходилось взять на себя неприятную и непредсказуемую обязанность:
— Ты не сможешь дождаться друга, потому что он умер.
Глава 17
17 глава
Янат смотрел на аборигенку и не верил ни единому ее слову. Лишь брезгливо поморщился, выслушав нелепое предположение. Но существо продолжало смотреть на него с тоской в глазах, словно тяготилось грузом, взваленным на ее плечи старейшинами. И вдруг Ян понял, навья не лжет. Нет, мир в этот миг не рухнул в бездну, и время не остановилось, но вовсе не потому, что Янату было наплевать. Просто ему никогда в жизни не становилось так больно.
Раньше он ни с кем не сближался настолько, чтобы выглянуть из своей раковины и показать истинное «Я». Лишь Кэро удалось найти брешь в его защите и заставить посмотреть на жизнь под другим углом. И Ян почувствовал ужас, когда эгоистически осознал, что напарник ушел из его жизни, так и не свершив великой миссии, не вытащив его, Яна, из пропасти одиночества и агрессии. Нечестно, несправедливо.
Янат даже не осознавал, насколько его переживания далеки от человеческой трагедии потери человека. По привычке, скорее, он переводил стрелки, считая Кэро предателем, как будто тот мог что-либо изменить. Словно от птаирианца зависело: бросить Яна в подземном городе или, восстав из мертвых, вести его за ручку к свету осознания. Постепенно, Ян успокоился. Навья по-прежнему терпеливо ждала. По ее виду трудно было угадать, о чем она думает. Но вид угрюмого лица и опущенных плеч, наверное, произвел на нее некоторое впечатление.
Янат считал себя человеком достаточно жестким, вздорным и уж точно несдержанным. В этом плане иллюзий он не питал и относился к себе реалистично, хотя порой и специально играл на собственной репутации. Со временем это стало походить на замкнутый круг. Чем сильнее Ян старался производить впечатление сволочи, дабы скрыть комплексы и страхи, тем больше усилий приходилось прилагать к подтверждению сего факта. Чем невыносимее он казался со стороны, тем хуже себя чувствовал, и тем уязвимее становилось его положение. Он возводил еще более толстую стену, огораживаясь от реальности, и сильнее запутывался в фантазиях, порой полностью выпадая из реальности.
