Дети Великого Шторма. Трилогия - Осояну Наталия (читаем книги бесплатно txt, fb2) 📗

Фейра вздохнул и закатил глаза:

– За неимением зеркала, друг мой, сделаем вот так.

Не успел Сандер даже испугаться, как феникс схватил его за плечо, больно впившись пальцами, – и в следующую секунду его поле зрения странным образом вывернулось наизнанку, как будто матрос-музыкант угодил в…

…Отражение.

Теперь Эсме стояла не перед ним и слева, а рядом и справа, и схожим образом переместились все прочие люди и нелюди на палубе. Сандер ни разу в жизни не видел себя в зеркале высотой в полный рост, поэтому человека прямо перед собой узнал не сразу. Долговязый, нескладный, с глазами навыкате и в целом некрасивым лицом. С черными волосами, кое-где поредевшими, словно их поела моль. Со странными бледно-розовыми шрамами на лбу и висках, напоминающими чешую…

Сообразив, что этот незнакомец – несомненно, человек, с виду нетронутый морской болезнью, – он и есть, Сандер зажмурился, и у него наконец-то закружилась голова.

– Извини, но иначе ты бы мне не поверил, – сказал Фейра, не вкладывая особых чувств в первое слово. – Ты придешь в дом Рейнена этим вечером, отказ не принимается. И знай, что, хотя Эсме и сказала про «празднество», на самом деле мы просто посидим за одним столом и поужинаем – мы все, кто заслужил отдых после этого нелегкого дня. Посторонних там не будет. Я, Эсме, ты… Тако, если слышишь, если вода до тебя это донесет – ты тоже приглашен, старый кракен!.. Ну и, разумеется, хозяева дома – Рейнен и Айлантри.

Сандер посмотрел на молодого ворона, который до сих пор не проронил ни слова. Юноша не заметил взгляда – его очки выглядывали из нагрудного кармана сюртука, и без них узкое лицо Айлантри, наделенное почти женственной красотой, приобрело странное, отсутствующее выражение, а глаза как будто затуманились. Он, как теперь заметил Сандер, пошатывался от усталости.

– Ладно, – сказал матрос-музыкант, решив, что этот непростой разговор лучше завершить поскорее. – Я приду, если только смогу как-то… – Он окинул себя взглядом – свою одежду, больше похожую на лохмотья, свои темные от въевшейся грязи руки и босые ноги. – …Привести себя в порядок. Как ни крути, дом старейшины воронов – это не какой-нибудь портовый кабак в провинциальном городишке.

Айлантри моргнул и перевел на него рассеянный взгляд.

– Это можно устроить, – сказал молодой ворон тихим шелестящим голосом, и на миг у Сандера возникло отчетливое ощущение, что он видит перед собой утопающего, который с радостью ухватился за брошенную с борта веревку.

Примерно через два часа он сидел, умытый, причесанный и в новой одежде, простой и добротной, в кресле у холодного камина в большой и красиво обставленной, но довольно темной комнате, спрашивая себя, не стоило ли проявить характер и воспротивиться капитану с его не то просьбой, не то завуалированным приказом. Поодаль две служанки заканчивали накрывать на стол; Эсме и Фейра о чем-то разговаривали на балконе, и до него доносилось только невнятное бормотание, а старейшину и его секретаря пока что не было видно. Сандер уже успел с горечью подумать, что окажется на этом «празднестве» единственным посторонним, не знакомым с хозяином дома, как вдруг со стороны коридора раздались звуки, свидетельствующие о прибытии нового гостя, – стук дверей, голоса, шаги, – и вскоре в гостиную вошел Тако, как и прежде, в наряде утопленника.

Матрос-музыкант заметил еще в Огами, что время от времени старый рыбак делает очень неловкие движения, как будто для того, чтобы вспомнить, как пользоваться обычными человеческими руками и ногами, ему требуется чуточку больше времени. Особенно трудно очарованному морем давалась ходьба. Сейчас все выглядело значительно лучше – практика пошла Тако на пользу, – и все же Сандер так и не получил ответа на главный вопрос, который возник у него сразу, как только истинная суть старого рыбака сделалась очевидной.

Да чего уж там – этот вопрос мучил его еще в Талассе…

«Как же ты до сих пор не ушел в море?»

– А-ах… – проговорил Тако, остановившись на пороге и оглядывая просторную комнату с гобеленами и деревянными панелями на стенах, дубовым столом, мягкими креслами и уютными свечами в канделябрах. – Как давно я не бывал в таких местах…

Услышав его голос, Кристобаль Фейра вернулся с балкона в гостиную и остановился, сделав всего-то пару шагов. Феникс тоже переоделся, воспользовавшись щедростью хозяина дома: он, почти как в Облачном городе, был с ног до головы в черном, и единственным пятном цвета в его наряде стал изумрудно-зеленый шейный платок. За спиной капитана мелькнула Эсме в изысканном платье цвета красного вина.

Феникс и очарованный морем замерли по разные стороны комнаты, глядя друг на друга.

– Ну… – наконец проговорил Тако, первым нарушая молчание. – Ты вырос, мальчик мой.

– Вообще-то нет, – мягко возразил Фейра. – В последний раз мы встречались чуть больше десяти лет назад, и, уверяю тебя, за это время я ничуть не вырос. Уж скорее – истерся и выгорел от солнца, ветра и соли.

Тако покачал головой.

– Магус, кого я видел десять лет назад, был в душе все тем же ребенком, которого мы с Унаги вытащили из воды посреди бескрайнего океана. Потерянным сиротой, видевшим вокруг себя только смерть и разрушение. Он улыбался и шутил, да, – он как будто любил жизнь и принимал ее такой, какова она есть. Но в душе мечтал о чем-то другом. – Очарованный морем криво усмехнулся в усы. – Уж поверь мне, я знаю толк в затаенной тоске.

– Я и забыл, что на тебя время от времени находит поэтическое настроение, – проговорил Фейра с улыбкой и, словно переведя дух, подошел к Тако, протянул ему руку. Очарованный морем, промедлив пару секунд, ее взял. – Рад, что ты пришел.

Тако моргнул. Загорелая кожа на кисти, которой он сжимал руку феникса, вдруг подернулась рябью, как поверхность воды, и конечность превратилась в толстое щупальце, в два витка улегшееся Фейре на плечо. Капитан слегка напрягся.

– Откуда ты знаешь, – медленно, ровным голосом произнес Тако. – Может, я просто хотел увидеть, чем все закончится. Может, меня устроил бы и обвинительный приговор. Может, я вовсе не собирался тебя спасать.

Эсме тихонько ахнула, но Сандер на нее не взглянул. Он вскочил и смотрел только на Фейру, готовый… что-нибудь сделать. Он сам не знал что. Угроза капитану была смутной, но совершенно точно существовала.

Фейра уставился на очарованного морем не мигая. Лицо феникса окаменело. Помолчав, он вздохнул и сказал:

– Я тебя подвел. Я виноват. Прости меня, если сможешь.

Щупальце продвинулось ближе к его шее. Сандер вдруг отчетливо понял, что крыльев Феникса он не увидит, – почему-то, по какой-то странной, необъяснимой причине, Фейра не хотел останавливать своего старого… друга?

Любовь, ненависть и любопытство: Сандер внезапно усомнился, что правильно определил, какое из этих чувств удерживает Тако на суше.

– Я не буду корчить из себя святошу, – произнес Тако с отчетливой горечью. – Не буду утверждать, что за свою достаточно долгую жизнь на суше не нарушил ни одного закона, никому не перешел дорогу и не отправил к Эльге или крабам ни одной живой души. Я все это делал, разумеется. Но… когда я тебя спасал, Кристобаль, мне как-то и в голову не пришло, что тем самым я обрекаю на смерть множество людей. Да и магусов тоже, хотя их оказалось меньше. Будь все это частью плана, частью мести за твою погубленную семью – Кристобаль, я бы хоть понял. Не простил, но понял. Может, я тебя вовсе не вытаскивал из воды? Ты все эти годы так и продолжал болтаться в океане, не чувствуя под собой опоры, не зная цели, без парусов и без компаса. Ты подбирал таких же отщепенцев и сеял погибель… зачем, Кристобаль?

Щупальце замерло на плече Фейры. Феникс сказал, по-прежнему глядя в глаза очарованному морем:

– Может, ради этого самого момента?

Тако тяжело вздохнул. Тряхнул головой, что-то невнятно проворчал себе под нос и отвернулся от магуса; его рука вновь стала прежней, и он размял пальцы, как будто вспоминая, как ими двигать. Возможно, они сказали бы друг другу еще что-то, но в этот самый момент снаружи опять раздался шум – и, когда открылась дверь, в гостиную вошел Рейнен, за которым тенью следовал Айлантри.