Воин древнего рода - Тарасов Валентин (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗
А красавица и шалунья Зоряна, дочь Зимобора, никогда не упускала случая задеть парня шуткой-занозой:
– Ой, молчит, девоньки, наш милок приблудный, только глазами жалит. Да нам-то нипочем!
И снова взрыв смеха.
– Небось что-то страшное в лесу увидал да с перепугу и про язык забыл, – поддержали Зоряну подруги.
– Зато у вас языки без привязи. Ими бы снопы молотить, – не выдержал Чеслав, который какое-то время молчал, терпеливо снося насмешки.
Ох, лучше б он сдержался!
– Смотри, заговорил! Да как ловко! Сказал, что в белку попал! – И девушки загалдели все разом.
– Да разве ж это он сам? Это ему Ветер подсказал, что нам ответить.
– Вот-вот. Вам только с моим Ветром и тягаться в ржании, зубоскалки, – нехотя отбивался юноша.
– Ой, что-то он больно суров нынче. Видать, что-то не получилось у парня. Да и Ветер без поклажи вернулся. Наверное, промахнулись бедолаги.
– Не вам про то судачить, кикиморы!
Чеслав с Ветром двинулись далее, а вслед им еще долго звучали шутки и смех.
У Большого белого камня, к которому поселяне приносили снедь, чтобы умилостивить хозяина и покровителя их городища, Чеслав завидел блажного Вышату. Парень без стеснения трапезничал тем, что предназначалось духу.
– Эге-гей, ей, ей!.. Дай Вышате на конике покататься! – завидев Чеслава с Ветром, закричал Вышата.
– Отстань, Вышата, не до тебя нынче, – отмахнулся от юродивого, как от назойливой мухи, Чеслав.
– Ну дай, Вышата умеет на конике скакать, – канючил парень, идя за ним.
– Устал мой коник. Сил у него нет скакать, – терпеливо объяснял Чеслав.
Ему не хотелось обижать убогого.
– Ну и не надо. У Вышаты свой коник есть. Еще лучше твоего. – Схватив прутик с земли, парень оседлал его и, пристроившись в хвост Ветру, «поехал» за ними.
Проследовав какую-то часть пути за Чеславом, Вышата неожиданно снова закричал:
– Эге-гей! Плохой твой конь, не скачет совсем. А мой вон как скакать умеет! – Проскакав вокруг Чеслава и его коня, Вышата еще раз гикнул во все горло и помчался вприпрыжку на прутике прочь, только пыль закурилась из-под его ног.
Наконец-то Чеслав добрался до дома. Их жилище было побольше, чем у других, как и надлежало главе рода. Сложенный из дубовых бревен, потемневших от времени, а местами у земли даже покрывшийся мхом, это был все еще крепкий дом, в котором родилось, выросло, славно прожило и ушло в селение мертвых не одно поколение его предков. Как и прежде, из дверного проема жилища вился дымок от очага, а само оно смотрело на селение и его житье небольшими отверстиями-оконцами в стене, через которые дневной свет проникал в уютное нутро.
Привязав Ветра под навесом и дав ему свежего сена, Чеслав поспешил в дом. На пороге его встретила Голуба.
– Вернулся…
– Есть дай!
Голуба была дочерью рабыни, которую когда-то давно привели в их городище после стычки с кочевниками. Пленница жила в городище, помогая общине по хозяйству, выполняя всякую женскую работу, а по прошествии нескольких лет она считалась вольной и могла идти на все четыре стороны. Но она осталась. То ли некуда было идти, то ли родившаяся дочь стала камнем, который заставил остаться. Отца Голубы никто не знал. Женщина так и не призналась, от кого понесла ребенка. Несомненным было одно: отцом стал кто-то из мужчин селения. Женщины после этого косо стали поглядывать в ее сторону. Ведь отцом мог оказаться муж любой из них. А женщины племени не любили делиться своими мужчинами. Но боги, как видно, услышали их страхи и опасения. Как-то зимой женщина сильно простудилась и слегла. Горячка быстро сделала свое дело…
Когда мать Голубы умерла, Велимир пожалел девочку и взял ее к себе в дом.
Теперь она из костлявой, худосочной сироты, какой была в детстве, превратилась в цветущую нежным первым цветом девушку. Спокойная и послушная, Голуба смотрела на все, что окружало ее, своими внимательными и непривычными для этих мест карими глазами – наследие матери. Сплетенная из красно-белых нитей полоса перехватывала чистый, чуть смугловатый лоб и слишком темные для местных жителей волосы – опять же напоминание о ее матери, попавшей сюда из дальних мест. Тихая и сноровистая, она ловко управлялась в доме Велимира, помогая вести хозяйство.
Перешагнув через порог, Чеслав подошел к столу, уселся на широкую лавку и бросил взгляд на родимые стены. Каким бы лесным бродягой он ни был, а возвращение в это жилище всегда наполняло его какой-то теплотой и благостным спокойствием. Эти темные бревенчатые стены, пропитанные за многие десятилетия дымом очага, были для него сродни пуповине, что связывала его с давними предками, давшими жизнь ныне живущему роду.
Еще в детстве ему казалось, что если хорошенько напрячь слух, то можно услышать голоса всех, кто когда-то жил в этом доме: прадедов, прабабок и… матери, которых он никогда не знал. Особенно эти голоса пугали и в то же время притягивали маленького Чеслава ночью, когда всё и все вокруг погружались в сон и ночную тишину. Тогда малейший звук, скрип, шорох казался ему тайным словом, значение которого он порой пытался разгадать еще долго, пока, борясь со сном и умаявшись, засыпал.
С острым чувством сопричастности к этому родному мирку Чеслав отметил, что за его, пусть и недолгое, отсутствие в доме ничего не изменилось. Даже паук, верный служка духа и хозяина их жилища – Домового, неподвижно зависший на своей паутине под жердями крыши, и тот был ему привычным и почти родным. Тем более что их дому он служил исправно, старательно истребляя назойливых мух, комаров и всякую кровососущую мошкару.
Проворно хозяйничая у очага, Голуба поставила перед Чеславом миску с кашей и положила ломоть ржаного хлеба. Юноша жадно накинулся на еду.
– А где отец?
– Они с Ратибором частокол осматривают. Скоро уж придут. – Голуба поставила на стол кувшин с квасом и тихо добавила: – Велимир сердился очень, что ты уехал, ничего не сказав.
Неожиданно паук, до этого, казалось, бесстрастно взиравший на все происходящее в доме своими крохотными глазками-бисеринками, дернулся и, проворно перебирая лапками, побежал по паутине, пока не скрылся в темном углу-убежище. Со двора донесся шум, а затем мужские голоса. Вернулись Велимир с Ратибором.
– Надо как можно скорее заменить прогнившие бревна. Того и гляди обвалятся. – С этими словами Велимир вошел в дом.
Это был еще крепкий, почти без седины в бороде, мужчина. Высокий, статный, закаленный суровой жизнью, он походил на могучее дерево, крепко ухватившееся корнями за землю. В его словах и поступках была житейская рассудительность, а в руках сила. За это его уважали, а порой и побаивались. На нем была ответственность за весь род и селение. И он с достоинством и честью нес эту ношу. Когда он смотрел на соплеменников своими строгими и внимательными серыми глазами, даже самые строптивые из них вынуждены были признать его авторитет.
За спиной Велимира стоял Ратибор, старший брат Чеслава. Ратибор очень был схож с отцом. И многие говорили, что Велимир в молодости был именно таким. Еще бóльшую схожесть подчеркивал характер Ратибора. И если Чеслав был горяч, а порой и упрям, то Ратибор был таким же рассудительным, как отец. Он был старше Чеслава на несколько лет и считался уже полноправным членом племени. У них с Чеславом были разные матери, но один отец.
Заметив Чеслава, Велимир остановился у порога, шумно вдохнул воздух, но при этом спокойно и как бы между делом заметил:
– Вот и наш Чеслав к дому прибился. – Затем, кашлянув, неспешно подошел к столу и сел, как и полагается хозяину, во главе.
Ратибор последовал за отцом и уселся напротив брата.
– Где был, сын? – так же буднично спросил Велимир, но Чеслав знал, чувствовал, что отец сердится.
– Охотился, отец, – постарался ответить в той же спокойной манере, что и отец, Чеслав.
Велимир, как бы соглашаясь с объяснением сына, кивнул и провел рукой по столу.
– Ну что ж, похвались доброй охотой, богатой добычей.
