Безумие на двоих (СИ) - Волк Анастасия Александровна "Amalis" (книга жизни .txt) 📗
Я скрипнула зубами и поплелась в сторону своего лагеря. Едва я оказалась под нужным деревом, аккуратно опустила пса на траву и начала судорожно рыться в тайнике, который представлял собой зарытый в землю сундук.
Чуть позже, уже привязывая веревку и закрепляя на дереве блок, я в очередной раз порадовалась тому, что, по сути - псих, который практически не ощущает эмоций. Иначе сейчас руки бы у меня тряслись так, что я бы не успела спрятать пса.
Собственно даже действуя полностью спокойно и четко, я закончила буквально за минуту до того, как появились охотники с пятеркой гончих псов.
Странные охотники. Пусть я не слишком хорошо общалась с местными, в лицо я знала практически каждого. Не говоря уже о том, что ни один деревенский не мог похвастаться таким вооружением и одеждой. Новой, качественной. Итак - если это не деревенские, то кто? Наша дыра не то место, куда приезжают снять домик для отдыха.
Я старательно делала вид, что охотники меня не заинтересовали. Раздула заново огонь, подвесила над ним котелок с водой и изобразила приготовление завтрака.
- Доброго дня, девушка.
Я подняла голову. Теперь главное смотреть не слишком оценивающе или пристально.
- Доброго.
С расстояния в пару шагов охотники понравились мне еще меньше. Было в них что-то такое, что почти пугало. Ощущение, как будто нечто холодное пробежалось вдоль позвоночника, вызывая легкую дрожь в теле. И самое главное - не понятно почему. На вид это были самые обычные люди среднего роста, в одинаковых кепках, одинаковой одежде военного типа и в черных сапогах. У того, что говорил со мной, были глубоко посаженные серые глаза, нос "картошкой", резкие скулы и ямочка на подбородке. Однако с таким же успехом передо мной мог стоять медведь, еще не решивший, нападать ему на жертву или нет.
- Мы гоним раненного волка. Зверь очень опасный - ничего не слышала?
- Только ваших собак, - я пожала плечами и снова склонилась над котелком.
Кстати, на домик животные не лаяли, хотя я этого ждала. Они замерли и только внимательно смотрели на меня, словно оценивая, как лучше напасть, если хозяева отдадут такую команду.
- Черт. Ладно, иди домой - подранный зверь опаснее здорового.
Кажется, они не заметили моего укрытия на дереве. Ну и я не буду привлекать к нему внимание.
- Ща, поем и уйду. Зря, что ли, тушенку открыла.
Я продемонстрировала металлическую банку с красной коровой на этикетке. Максимум спокойствия и капля наглости. Если бы на меня напали - я бы ничего не смогла сделать в любом случае, так что нужно полностью расслабиться. Думаете, странная логика? Может быть. Зато я вызываю меньше подозрений.
- Пошли дальше, нельзя терять время.
Сработало. Охотники отдали несколько команд собакам и те послушно уткнули носы в землю, пытаясь взять след. Сделать они это, конечно, не смогли, но это было и не важно. Главное, что вся эта компания нырнула обратно в лес, оставив меня в одиночестве.
Если не считать пса, что лежал в моем убежище.
И снова я порадовалась своей запасливости - аптечка у меня тут была внушительная, включающая полноценный хирургический набор. Плохо только то, что я не знала, какие лекарства можно животным, какие - нет. Так что придется уповать на природную регенерацию и травы.
Я быстро поднялась по дереву наверх и размотала плащ, в который было спрятано раненное животное. Первой радостной новостью стало то, что пес еще жив. Лапа, что побывала в тисках капкана, как ни странно, беспокоила меня меньше всего - кость и правда оказалась целой, а вот дробь могла принести большие проблемы.
Втащив пинцет из небольшого пинала, я со вздохом склонилась над изодранным боком.
- Если выживешь - заберу себе. Будешь хорошо кушать, и больше никто тебя не ударит. Обещаю.
Не знаю, услышал ли меня и, самое главное, понял ли пес, но говорила я это в первую очередь для собственного успокоения. Все-таки лечить животных мне еще не приходилось. Особенно с такими травмами.
Всего операция заняла не меньше пяти часов. Мне пришлось обрить раны по краям, и только после этого взяться за непосредственное лечение. В итоге я закончила уже ночью, едва видя в полумраке комнаты, освещенной только фонариком. Хорошей новостью было то, что пес сумел пережить операцию, плохой - это ничего не значило. Только если он будет дышать утром, можно надеяться на его выздоровление.
Я попыталась встать, дабы спуститься вниз и приготовить себе ужин (желудок выл от голода), однако едва я начала отходить от пса, тот истошно завыл и, невзирая на боль, подполз ко мне. Я не выдержала такого и легла рядом, обняв зверя со спины.
Затих.
Ну, ничего - я однажды, ради интереса, чуть меньше месяца не ела. Один вечер переживу легко.
Уткнувшись лицом в густую черную шерсть с тонкими белыми волосками, я прикрыла глаза. Усталость навалилась внезапно, а вместе с ней и сон. Этот день утомил меня куда больше, чем я думала.
Проснулась я непривычно поздно и первое, что сделала, едва разум сбросил с себя оковы сна - прислушалась к тому, как дышал пес. И дышал ли он вообще.
Однако все мои опасения оказались напрасными. Животное благополучно пережило ночь, более того, в отличие от вчерашнего дня, казалось менее напряженным. Волкособ даже не вздрогнул, когда я начала поливать водой повязки, чтобы аккуратно снять.
Работа закипела с новой силой.
Всего я провела в лесу шесть дней. Если бы не сеть, что я поставила в озере примерно за километр от деревни и многочисленные, разнообразные ловушки- пришлось бы туго. Помимо себя любимой, мне нужно было кормить еще и пса, который очень быстрый восстанавливался. Силки обеспечивали нас обезжиренным заячьим мясом и белками, ловушки индейского типа - птицей. Я делала густые похлебки, разваривая подлещиков, карасей и остальную добычу в единое месиво, затем уже кормила этой кашей и себя и волкособа.
Невольно я вспомнила, как однажды бабушка сказала маме, в ответ на замечание о моей дикости: "Зато, случись что, Сашенька, в отличие от вас, выживет в любых условиях".
Вообще меня всегда удивляло то, что она поощряла мою нелюдимость и любовь к лесу. Умом я понимала, что такое ненормально, что любой другой бы при первом же недельном побеге ребенка в лес, сначала выпорол любимое чадо, а затем запер бы дома.
Но в любой другой семье и я была бы другой. Наверное.
Пес восстанавливался очень быстро. На мой взгляд - неестественно, но я не очень много знала о том, с какой скоростью у полукровок затягиваются раны, так что молча радовалась и продолжала откармливать изможденного волкособа.
И с каждым днем я все больше не понимала, как у тех охотников рука поднялась обидеть Дара (я назвала его так за то, что в некотором роде он был подарком леса). Пес искренне радовался мне, скулил и переживал, когда уходила, лизал руки. Более доброе существо и представить было сложно. Кстати новое имя "Дар", волкособ принял легко и тут же начал отзываться.
На пятый день я спустила полукровку на землю - он отказывался лежать спокойно, а места на дереве было совсем немного. Я уже просто начала бояться того, что животное свалится вниз.
Задняя лапа еще плохо слушалась Дара, он хромал и быстро уставал, однако во мне все радовалось и ликовало - выжил. Я смогла его спасти!
На шестой день начался затяжной ливень. Как обычно, каким-то шестым чувством, я уловила, что парой часов тут ничего не ограничится, скорее уж парой дней. Пришлось очень быстро собирать вещи, снимать ловушки и прятать те немногие вещи, что я всегда оставляла в лесу. После этого, я, перекинув рюкзак через плечо, потрепала Дара по огромной пушистой голове и сказала.
- Пора домой, малыш.
***
Знаете, определенно чувствуешь себя куда более защищенной, когда идешь рядом с огромным черным псом. Наблюдая за тем, как он бежит, периодически останавливаясь и смотря на меня золотыми глазами, я внезапно поняла, что спутать его с волком было проще простого. Интересно - в нем половина на половину крови или передо мной специально выведенный волкособ? Тот, у которого от домашних песиков только тридцать или даже пятнадцать процентов наследия?
