Одна из них - Ромм Катерина (читать книги без TXT, FB2) 📗
– Смотри, что у меня есть – привет от Бонни.
Мари вскочила с матраса и, спотыкаясь, заковыляла к решётке – ноги затекли. Мари сразу догадалась, что он держит в руках, и её сердце на мгновение остановилось. Несколько секунд она не дышала. Стояла, замерев посреди полутёмной камеры.
– Вы пойма… – начала она, но голоса не было. Откашлявшись, она попыталась снова: – Вы её нашли?
Госс медлил. Он рассматривал Мари, полумёртвую от липкого страха, с лечебным корсетом вокруг груди, и не было в нём ни злорадства, ни жестокости. Он делал свою работу – это всё.
– Мы взяли след, – наконец ответил он. – Она в Индувилоне.
Мари невольно кивнула. Этого следовало ожидать… Кассандра отправилась искать правды в ближайшем большом городе. Одна или со Стафисом? Нет, он бы не оставил Лидию… Может быть, с отцом? Мари могла только надеяться, что сестра не осталась одна в такой момент.
– Она потеряла его? – тихо спросила Мари, кивая на паспорт.
– Ах… нет, – Госс совсем некстати улыбнулся. – Паспорт нашли на чёрном рынке, он был украден. Нам, скорее всего, удастся проследить её путь, так что скоро вы снова будете вместе. Разве ты не этого хочешь?
Мари с возмущением вскинула голову. Какой… бред! Но в глубине души она содрогнулась, и голос в голове прошептал: «Да-да, ты ведь жаждешь, чтобы вы опять оказались вместе, ты ждёшь каждую минуту, что её приведут к тебе, и неважно, что будет потом…»
– Нет, – дрожащим голосом сказала Мари. Госс не выдержал её взгляда – убрал паспорт Кассандры и резко отвернулся.
– Индувилон – большой город, – сказал он. – В нём много потерянных девочек.
И ушёл.
Она ничего не знала, Госс был в этом уверен. Она могла блефовать, изобретать истории, утверждать, что является принцессой Амейн, но было очевидно, что Мари просто пытается прикрыть Кассандру, которая тоже наверняка ни о чём не догадывается. Ему хотелось бросить всё и поехать домой. Он не понимал, зачем они устроили охоту на детей, до этого живших своей обычной жизнью с её радостями и горестями. Роттер решил влезть в это дело – и что? Теперь одна из девочек в тюрьме, а две другие пропали, и неизвестно, чего от них ждать.
Госс был совершенно растерян и всё прокручивал в голове, как же ему повезло вляпаться – иначе и не скажешь – в эту историю. Снова он оказался в неподходящее время в неподходящем месте! Как десять лет назад, когда его только что приняли на госслужбу и он был в тюрьме на подхвате – «подай, принеси, убери». Это было тёмное время: слишком мало адекватных полицейских, зато в избытке людей, стремившихся урвать себе лакомый кусок в новой стране, пока другие не смотрят. Старые тюрьмы были переполнены, и никакого порядка…
В этом хаосе Госс приметил среди заключённых в Алилуте одну особенную семью: мать, дочь и новорождённый сын. В отличие от других арестантов, эти сносили все лишения и горести с удивительным достоинством. Даже дети. Было в их лицах что-то особенное, вот как сейчас у Мари, какой-то свет или чувство, а может, и то и другое – светлое чувство? Госс всегда замирал на мгновение, когда видел их, так его поражали эти лица. Муж женщины и отец детей был важным политическим преступником, за ним долго следили, но не могли поймать.
Госсу было жаль ребятишек. Как мог, он старался разнообразить их гнетущие дни в заключении. Будь на то его воля, он бы отпустил их на все четыре стороны, взяв с главы семьи обещание, что тот не будет вмешиваться в политическое устройство нового мира. Но, конечно, эти вопросы так не решались, Госс даже тогда это понимал.
Его уже давно перевели в следственный изолятор в Роттербурге, когда до него дошли вести, что мать казнили, а отца удалось схватить, когда тот попытался вернуть себе детей. Выманили…
Меньше всего на свете Вилмор хотел оказаться втянутым в нечто подобное. Но время шло, Мари становилось хуже, и расследование не давало результатов. Из столицы требовали принять меры, а Госс медлил и просил подождать. Роттер был им недоволен – ну и ладно. Втайне Госс надеялся, что его снимут с должности и отправят домой, и пусть другой доводит дело до конца, лишь бы не он!..
Эмоции – то, что Госс старался отделять от работы каменной стеной. На службе не было места эмоциям: ни сочувствию, ни раздражению. Нельзя было видеть в заключённых людей. В тот вечер, когда Госс разорвал конверт, просмотрел результаты экспертизы ДНК и развернул смертный приговор для Мари Клингер, он понял, что больше так жить не может.
Эльсона одёрнула камуфляжный комбинезон, взбежала вверх по деревянным ступенькам – раз, два, три, четыре – и постучалась. Окно было открыто, и она могла слышать, как внутри с мягким шелестом переворачивают страницы газеты.
– Разведка! – крикнула она.
– Заходи.
Эльсона торопливо пригладила короткие светлые волосы, потянула дверь на себя и шагнула в затемнённую комнату. Само дельный квадратный стол, несколько табуреток и длинная скамья составляли всю обстановку фанерного домика. В расписанной греческими символами раме висела чёрно-белая картина. Эльсона мельком взглянула на нарисованную кошку – ей всегда казалось, что та улыбается. В комнате никого не было, и тем не менее Эльсона доложила, обращаясь к занавеске в углу:
– В двух километрах к юго-востоку от лагеря замечена незнакомая девушка. Вещей никаких. Продвигается медленно, неуверенно.
Ответа не последовало. Эльсона нахмурилась, выждала несколько секунд и сердито сказала:
– Ляля Бимбикен, не соизволите ли вы?..
Занавеска в углу комнаты отдёрнулась. На полу в позе лотоса и с газетой на коленях сидела смуглая длинноволосая женщина. Она посмотрела на Эльсону так пристально и строго, что той стало не по себе. Эльсона давно знала Бимбикен – и всё равно зачастую не понимала, что у неё на уме.
– Она одна? – спросила Бимбикен.
– Одна, это точно, – заверила Эльсона.
– За ней кто-нибудь следит, кроме нас?
– Нет.
– Хорошо. А сразу сказать это ты не можешь?
– Я… – Эльсона растерялась. – Я бы сказала, если бы было иначе, если бы она была не одна и…
– Понятно, – оборвала Бимбикен. – Приведите её в лагерь. Я скоро буду.
Когда Эльсона вышла, Ляля Бимбикен флегматично свернула газету, медленно выпрямилась и потянулась, словно кошка. Потом так же медленно собрала огненного цвета волосы в высокий хвост. Как эта девушка их нашла? С тех пор как они разбили новый лагерь в предгорьях за разграбленной Ангорой, никто ещё не выходил на них без наводки. Впрочем, интерес Бимбикен был умеренный. Маленькие девочки обычно не представляли из себя ничего особенного. Они искали помощи или справедливости, приют или родственников. Они не были врагами – а Бимбикен жаждала продолжения войны.
Кассандра выдохлась. Ноги подкашивались, руки дрожали мелкой дрожью. Она никогда в жизни не испытывала такого голода. Сколько прошло времени с тех пор, как они расстались с Призраком?.. Дико хотелось спать, но Кассандра боялась, что если ляжет на густо усыпанную хвоей землю, то больше не встанет. Она присела ненадолго, чтобы перевести дух, и едва нашла в себе силы подняться и идти дальше. Когда это было, часа два назад? Трудно сказать – она брела сквозь лес, и солнце едва-едва проглядывало в чащу.
Май, и ещё ни грибов, ни ягод. Деревья хвойные – неужели она так далеко на севере?
«Красиво-то как», – неожиданно пришло в голову.
И небо, проглядывающее сквозь пушистые ветви, такое чистое, бирюзовое, и день тёплый, благостный. Птичий перезвон льётся со всех сторон, и всё бы ничего, только голодно, и мама больна, и Мари… Нет, думать о Мари было слишком страшно.
– Не может быть, чтобы человек в лесу помер от голода, – вслух сказала Кассандра. – Держись правее – выйдешь к реке. Спой что-нибудь…
Она старалась сохранять спокойствие, но голос срывался. Что, если она ходит по кругу? Кассандра давно потеряла берег из виду и теперь никак не могла снова выйти к воде. Что, если… Нет! Она не ходила по кругу, это точно. Кассандра чуть не захлебнулась слюной от волнения и заспешила вперёд. В нескольких метрах она разглядела мелкие кустики с резными листьями, как у земляники, и блестящими зелёными ягодами. Кустики росли рядком, словно на грядке. Это было первое растение на пути Кассандры, на котором уже появились плоды.
