Дубликат (СИ) - Гайдук Олег (читать хорошую книгу txt) 📗
- Ключи от бара.
- В заднем кармане, - простонал он, потом один из полицаев лихо выудил оттуда блестящую связку ключей и бросил мне.
Я подошел к двери "Холостяка" с ключами, но Базилевич забрал у меня связку и покачал головой. Он кивнул сержантам на «уазик». Парни заковали Сурена в наручники и затолкали в машину, а потом вернулись к нам.
Базилевич вынул пистолет из кобуры на поясе и, открыв дверь, вошел в «Холостяк». Вслед за ним ступили молодые, и лишь потом в бар разрешили войти мне.
Сначала внутри было ничего не разглядеть, потом щелкнул выключатель, и я сощурился от яркого света.
В баре не было ни души, и казалось, что он пустовал как минимум дня два. Спертый воздух, кисловатый запах пива, пыль на барной стойке и столах, грязные пятна на окнах, уйма мусорных пакетов на полу, бумага, пластиковые тарелки… Вывеска «Холостяк», которая всегда висела над барной стойкой, теперь куда-то исчезла.
Троица полицейских остановилась за порогом, и ребята начали осматриваться.
Я прошел вдоль зала и окинул взглядом бар.
Тихо. Пусто. Душно. Как и раньше, на некоторых столах белела россыпь уже знакомой штукатурки.
У стен бара неподвижными фигурами застыли шесть дублей-официантов в черных майках, джинсах, в фартуках, точь-в-точь похожие на своего хозяина Сурена. Глаза их были плотно закрыты, силиконовые лица бледно мерцали в тусклом свете ламп. Они были словно вампиры в спячке, только без гробов. «Спящими» дубли смотрелись безобидно, но после того что мне пришлось пережить, от одного взгляда на них меня бросило в дрожь.
Базилевич настороженно покосился на стоящих дублей, а молодые на всякий случай достали пистолеты.
Вскоре мне в глаза бросились свежие следы, которые вели к двум дверям слева от барной стойки.
Базилевич мягко толкнул первую, и она со скрипом отворилась. Включил свет – пустая кухня. Печь, посудомойка, раковина, двухэтажные горы посуды…
Майор приблизился к другой двери, попытался открыть и ее, но она не поддалась. Базилевич вопросительно посмотрел на меня, и я кивнул. Прижавшись к двери плечом, майор приказал:
- Полиция. Откройте.
Из подсобки не донеслось ни звука, но чутье подсказывало, что там кто-то есть. Это ощутили и остальные - тень вролнения пробежала на лицах майора и сержантов.
- У вас одна минута, - предупредил Базилевич, и в голосе его лязгнула сталь. – Потом ломаем дверь.
Я напрягся, бросил взгляд на полицаев. Дверь была старой, деревянной, явно стоила копейки, поэтому выломать ее будет нетрудно.
Прошло еще немного времени. Я встал рядом с Базилевичем к двери вплотную и обратился к тишине за ней:
- Лень, ты лучше сам открой. Не создавай мороку.
Мои слова немного оживили тишину за дверью. По ту сторону раздалось шевеление, а после странный звук, похожий не то на стон, не то на вой собаки.
Я сглотнул набухший в горле ком.
Теперь я ни на грамм не сомневался.
Молодые полицаи настороженно переглянулись. Один из них положил ладонь на кобуру.
Базилевич снова постучал костяшками пальцев по двери и сказал громко:
- Раз…
Щелкнул замок, и Базилевич отскочил от двери, вскинув пистолет. Мышцы лица его напряглись. Не опуская оружия, он толкнул дверь ногой и отошел в сторону. Его напарники тоже отпрянули, как будто ожидали шквала выстрелов из помещения, и я последовал их примеру.
Но из подсобки не донеслось ни звука.
Я вернулся к дверному проему самый первый и пригляделся.
Темнота, хоть глаз коли. В нос шибануло вонью пота, мочи и перегара.
Базилевич запустил руку за пояс и, достав фонарь, направил его на дверной проем. Луч света вырвал бледно-желтые участки стен, вентиляционную решетку под потолком, а затем… тучный силуэт, сидящий в кресле.
Я сглотнул.
Спрятав фонарь, Базилевич вошел внутрь, и потом послышалось, как щелкнул выключатель. Я шагнул в подсобку следом за майором, прикрывая нос рукой от мерзостного смрада. Осмотрелся.
В двух шагах от нас в ободранном коричневом кресле, откинув голову на спинку, развалился Леня. Выглядел он так, будто не спал целые сутки и вдобавок по нему проехался бульдозер. На нем были широкие спортивные штаны с дырками на коленях и помятая светло-зеленая рубашка, которую он расстегнул до самой груди. Лицо приобрело болезненно-землистый цвет, распухло, глаза были воспаленные и красные, а щеки требовали бритвы. Под ногами его валялась пустая бутылка из-под водки. Рядом с горлышком на полу блестела резко пахнущая лужица.
Леня шевелил губами и смотрел куда-то в пустоту бессмысленным туманным взглядом. Нас он будто не заметил.
- Твою ж мать, - проворчал Базилевич, и лицо его искривила брезгливая гримаса. Он отошел от кресла, прикрыв нос ладонью, и спрятал пистолет в кобуру.
Полицаи за спиной у командира сморщились и отошли в сторону.
Один я не сдвинулся с места и смотрел на Леню пристально, прямо в глаза.
- Привет, бро, - сказал я.
Мой голос привел Леню в чувство, как пощечина. Он встрепенулся в кресле, вскинув голову, и посмотрел на меня сонно-пьяными глазами. Лоб друга рассекала бурая царапина, губы покрыты белой пленкой, на волосатой груди темнело мокрое пятно. Судя по запаху, Леня пролил на себя водку.
Мгновение спустя в глазах его мелькнуло нечто знакомое, родное, от того старого друга А потом во взгляде его вспыхнула такая злоба, что мне сделалось не по себе.
В этом потном толстом волосатом теле был не Леня.
Был кто-то другой, предатель и подонок, которого я никогда не знал.
- Мужик, ты встать-то можешь? – спросил грубо один из полицаев, подойдя к нему.
Леня промычал в ответ свое излюбленное «бляха» и что-то еще, но других слов было не разобрать. Похоже, он подозревал, что мы его найдем, и от волнения высосал целую бутылку водки.
Наступило напряженное молчание. Полицаи сначала хотели сразу заковать Леню в наручники и увести, но Базилевич их остановил. Он словно ощутил, как накалился воздух между мной и Леней, как невидимыми нитями сплелась тесная связь между преступником и мной, и дал мне время.
Только я стоял, будто прибитый к полу, и не мог сказать ни слова. В груди зияла пустота, как от сквозного выстрела. Наверное, такой исход событий мог бы пошатнуть меня, сломать на время, только я уже предполагал, что найду в баре Леню. Я начал подозревать его еще, когда увидел штукатурку в волосах у дубля. Взвесив эту жуткую пугающую мысль, я собрал все подозрения в кулак и поехал в «Холостяк», чтобы убедиться наверняка.
И вот теперь это случилось.
Когда молчание изрядно затянулось, Базилевич вынул из кармана пачку «Кэмэла» и, развернувшись к своим бойцам, скомандовал:
- Уводите.
Полицаи подошли к креслу, в котором сидел Леня, и подняли его на ноги. Мой друг не сопротивлялся. Он трудом удерживался на ногах, шатался, изо рта вылетало хриплое бульканье и неразборчивое бормотание. Леню заковали в наручники, а потом повели прочь из подсобки. Когда его проводили мимо нас с Базилевичем, я уловил тухлую вонь мочи.
Вскоре шумно лязгнула дверь бара, и мы с майором остались в помещении одни. Базилевич уже бродил по подсобке с сигаретой в зубах и осматривался. Я последовал его примеру.
Да, посмотреть здесь было на что. Помещение смахивало на огромный погреб размером с жилую комнату. Здесь было сыро, стены – голый бетон, под ногами, весь в пыли, покоился старый коричневый ковер. В погребе не было ни одного окна, а освещали его две тусклые лампы на стене. На полу белела уже знакомая штукатурка, осыпавшаяся с потолка.
В тени подсобки, недалеко от кресла, где недавно сидел Леня, стоял дубль. Рослый здоровяк в однотонном сером костюме, очень похожий на хозяина. Смуглая кожа, лысина, растрепанные угольные волосы, пивной живот…
Я мрачно усмехнулся. Как же мастерски Леня меня развел! Ну просто редкостная сволочь!
У него тоже был дубль. Это его я обнаружил в ванной с «перерезанным» горлом, когда приехал вчера к Лене домой. Он прекрасно знал, что меня мутит от одного вида крови, и разыграл этот спектакль, чтобы выбить меня из равновесия и запугать. Он знал, что я не смогу и близко подойти к залитой кровью ванне, и использовал это себе на пользу! Иначе я бы быстро разглядел, что вместо Лени в ванной – манекен. Какая же ты сука, Лень...
