Властелин колец - Толкин Джон Рональд Руэл (читать книги бесплатно .txt) 📗
Так и лежали они, не расцепив рук, когда Гвайир ринулся вниз, а за ним – Ландровал и Менелдор, быстрейший из быстрых; и вот, не ведая уже, какая их постигла судьба, хоббиты поднялись в воздух – и вскоре были далеко за пределами тьмы и огня [621].
Проснувшись, Сэм обнаружил, что лежит на мягкой подстилке и над ним тихо покачиваются буковые ветви. Густая молодая листва просвечивала зеленью и золотом. Веяло неизвестными ласковыми запахами. Где он слышал этот аромат? Ах да: так благоухали поляны Итилиэна.
«Ну и горазд же я спать, однако, – мелькнуло у Сэма в голове. – Сколько же теперь времени?»
Запах трав и цветов вернул его в тот далекий полдень, когда он разжигал на солнечном склоне маленький костерок и готовился тушить кроликов. Память еще не проснулась, и, пока Сэм протирал глаза, событий, которые случились с того дня, для него не существовало. Он потянулся и глубоко вздохнул.
«И приснится же такое! – подумал он, зевая. – Хорошо, что это был сон!»
Он сел, и тут взгляд его упал на Фродо. Фродо лежал рядом и мирно спал – одна рука за головой, другая поверх одеяла. На этой руке – правой – не хватало среднего пальца.
Тут к Сэму окончательно вернулась память, и он закричал что было мочи:
– Так это был не сон?! Где же мы находимся?!
Сзади кто–то негромко проговорил:
– Вы в Итилиэне, под защитой Короля. Король ждет вас.
И перед хоббитами появился Гэндальф [622], облаченный в белое, с бородою, сверкающей в рябящей солнечной тени, словно чистый снег.
– Ну, достойный Сэмуайз, как ты себя чувствуешь?
Вместо ответа Сэм разинул рот, откинулся обратно на подушки и застыл, не зная, что делать со своим великим удивлением и своей великой радостью.
Наконец он почти беззвучно прошептал:
– Гэндальф! А я думал, что тебя нет в живых! Правда, я и про себя самого так думал… Получается, все грустное было невсамделишным? Что же случилось с нашим миром?
– Великая Тень покинула этот мир навеки, и нет ее более, – торжественно ответствовал Гэндальф – и рассмеялся, и смех его показался Сэму музыкой чистой радости, плеском воды в иссушенной пустыне.
Сэм внезапно понял, что смеха – простого, радостного смеха – он не слышал вот уже неведомо сколько дней. Смех Гэндальфа прозвучал в его ушах эхом всех радостных мгновений, выпавших на его хоббичью долю. Но сам он смог только расплакаться. Правда, слезы тут же высохли – так, подгоняемый весенним ветерком, пробегает по земле ласковый дождь, и на смену ему еще ярче и чище блестит солнце. И вот смех вырвался наружу – и Сэм, смеясь, вскочил с постели.
– Ты спрашиваешь, как я себя чувствую?! – закричал он. – Да этого никакими словами не выразишь! Все равно что… – он взмахнул руками, – все равно что весна после зимы, все равно что луч в листве! В душе у меня сейчас все сразу – трубы, и лютни, и все песни, какие я только слышал! – Вдруг он оборвал себя на полуслове и глянул на Фродо. – А как хозяин? Какая жалость, что я не уберег его бедную руку! Но в остальном–то он как – ничего? В порядке? Он такое пережил!..
– Во всем остальном он еще как в порядке! – садясь на постели, рассмеялся Фродо. – Я так долго тебя дожидался, что снова задремал, а ты все дрыхнешь, засоня этакий! Я проснулся сегодня ранним утром – а сейчас, верно, уже полдень!
– Полдень? – спросил Сэм, пытаясь что–то подсчитать на пальцах. – А какого дня?
– Сегодня четырнадцатый день Нового Года, – ответил за Фродо Гэндальф. – Или, если тебе больше нравится, восьмое апреля по Засельскому Календарю [623]. Но в Гондоре Новый Год будет отныне начинаться двадцать пятого марта – в день падения Саурона, он же день вашего чудесного избавления [624], когда вас спасли из огня и перенесли во владения Короля. Король исцелил вас, а теперь ждет к себе. Вы предстанете пред его ясные очи и сядете с ним за трапезу [625]. Готовьтесь! Я отведу вас к нему.
– Король? – удивился Сэм. – Что еще за Король? И кто он такой?
– Король Гондора и Владыка всех Западных Земель – таков его титул, – ответил Гэндальф. – Он возвратил себе все свои исконные владения и вскоре отправится на коронацию, а до тех пор пребывает здесь, ожидая, пока вы проснетесь.
– Но во что мы оденемся? – недоуменно огляделся Сэм, не видя поблизости ничего, кроме лежащих на земле рваных, линялых штанов, плащей и рубашек – тех самых, в которых они шли к Огненной Горе.
– Что носили в Мордоре, в том и пойдете, – сказал Гэндальф. – Мы сохраним все – даже орочьи тряпки, которые тебе пришлось надеть в Черной Стране, Фродо. Никакие шелк и лен, никакое оружие и никакие гербы не сравнятся с ними в достоинстве. Но, возможно, попозже я подыщу, во что вам переодеться.
Он протянул к хоббитам ладони, и в одной из них что–то засветилось.
– Что это, Гэндальф?! – закричал Фродо. – Не может быть!..
– И тем не менее позвольте вернуть вам ваши сокровища: мы нашли их у Сэма за пазухой. Ни один из даров Владычицы Галадриэли не пропал. Вот твоя скляница, Фродо, а вот твоя шкатулка, Сэм. Надеюсь, вы рады снова получить их. Они в целости и сохранности.
Умывшись, одевшись и подкрепившись, хоббиты последовали за Гэндальфом. Он вывел их из буковой рощи на длинную зеленую поляну, залитую ярким солнечным светом и окаймленную стройными деревьями с темной, усыпанной алыми цветами листвой. Где–то вдали шумел водопад, а через поляну бежал среди цветущих берегов быстрый поток, исчезая под аркой деревьев. За аркой, далеко внизу, блестела на солнечной равнине сверкающая полоса воды.
Когда хоббиты миновали поляну, перед ними, несказанно изумив их, внезапно выросли воины в блестящих кольчугах и высокие стражи, одетые в черное и серебряное, которые встретили их со всеми возможными почестями и склонились перед ними в глубоком поклоне. Один из воинов протяжно протрубил в трубу – и гостей повели вниз, через рощицу, вдоль поющего потока. Наконец впереди открылось широкое зеленое поле; за ним, в серебристой дымке, катила свои волны могучая река, а посреди реки высился длинный лесистый остров, у берегов которого покачивалось множество кораблей. Вдоль поля, сверкая доспехами, длинными рядами выстроились неисчислимые полки. Когда хоббиты ступили на поле, воины разом выхватили мечи и, потрясая копьями, под звуки рогов и горнов закричали на многих языках:
– Да здравствуют Невелички! Слава! Слава!
– Куйо–и–Периан ананн! Аглар'ни Ферианнат! [626]
– Хвалите их хвалою великою! Слава Фродо и Сэмуайзу!
– Даур–а Бераэль, Коннин эн Аннун! Эглерио! [627]
– Слава им!
– Эглерио!
– А лайта тэ, лайта тэ! Андавэ лаитувалмет! [628]
– Слава им!
– Кормаколиндор, а лайта тариэнна! [629]
– Слава им!
– Славьте Хранителей Кольца, славьте их славой великою!
Фродо и Сэм, пораженные, красные до ушей, блестя глазами, прошли мимо воинов – и увидели впереди, в гуще ликующей толпы, три высоких трона, сложенных из зеленого дерна. За одним из тронов, справа, полоскался на ветру бело–зеленый флаг – вольно бегущая по лугу белая лошадь; налево реяло серебряно–голубое знамя – корабль–лебедь, плывущий по морю; и, наконец, посредине развевалось огромное полотнище, черное, с белым цветущим деревом под сияющей короной, в окружении семи мерцающих звезд. На среднем троне восседал воин, облаченный в кольчугу, но с непокрытой головой. Поперек колен у него лежал длинный меч. Когда хоббиты подошли ближе, воин, темноволосый и сероглазый, поднялся с места, и они сразу же узнали его, хотя он немало переменился – этот высокий, светлый ликом, царственный владыка Племени Людей.
621
Завершение миссии Фродо. То, что здесь переведено как «миссия» или «Дело», сам Толкин называет непереводимым словом quest. КД определяет quest как термин, который обычно обозначает в символической литературе путешествие с определенной целью или миссию, как правило, в поисках чего–то. Слово quest происходит из рыцарской литературы. Парсифаль отправляется на поиски священного Грааля – это quest. Сэр Гавейн (см. об этом ниже) отправляется на поиски Зеленого Рыцаря, чтобы выполнить данное тому обещание и спасти честь двора короля Артура, – это quest. Важно здесь, что не Артур отправляет Гавейна в опасный путь – он отправляется по своей воле. «Жизнь и жизненный опыт имеют характер путешествия, – пишет КД. – Христианские возможности quest'a как образа жизненного пути свободного человека были исследованы Томасом Мэлори в «Смерти Артура», Джоном Бэньяном в «Путешествии пилигрима» и т.д. Величайшие quest'ы у Толкина – путешествие Берена за Сильмарилом (см. прим. к гл.11 ч.1 кн.1) и Фродо с Сэмом – к Огненной Горе ради уничтожения Единого Кольца… В сказаниях Средьземелья множество героев совершают свой quest: Берен, Лутиэн, Туор (см. прим. к гл.1 ч.2 кн.1), Эарендил, Фродо, Сэм, Арагорн и так далее – и это только основные. Для Толкина совершенной моделью quest'a является миссия Христа, который сошел к людям, чтобы пройти свой путь до крестной смерти и повернуть вспять ход времени, воскреснув из мертвых.
Каждый quest отличается чем–то своим, особенным. Берен ищет брака с Лутиэн, его мотив – романтическая любовь… Эарендил ищет благословенного Валинора, чтобы просить о милости для людей Белерианда, которым угрожает гибель от полчищ Моргота. Арагорн ищет восстановления нуменорского королевства… В этих quest'ax… представлены все аспекты quest'a Христа (любовь к людям, воскресение, посредничество между людьми и Богом, жертва, царство, победа над смертью, исцеление)».
Однако quest Фродо представляет собой в некотором роде антиобразец: хотя Фродо проходит весь путь до конца в полном согласии с канонами жанра, в конце концов он не исполняет своей миссии. Кроме того, сама цель его необычна – Фродо должен не обрести, а утратить. Этот поворот выводит трилогию Толкина за границы «рыцарско–героического» жанра. В некотором роде всякий пройденный до конца quest – модель жизненного пути Христа; неудавшийся же символизирует жизненный путь человека, который, согласно христианской традиции, может совершать благие дела лишь с помощью Бога и в одиночестве обречен на поражение.
Quest – сложное, комплексное понятие, принадлежащее исключительно западной традиции. Большую роль в нем играет свобода героя, его личное участие в принятии решения отправиться в путь, хотя бы предпринятый и ради сюзерена или по его просьбе, а не ради собственной славы. Русский язык не имеет даже слова для перевода этого понятия. Место quest'a в свободной от западных влияний русско–православной традиции занимает так называемое «послушание» – путь, совершаемый во исполнение повеления, данного духовным наставником «во отложение своей воли» или, скажем, царем (частый мотив в русских сказках, – например, его можно выделить в «Коньке–горбунке»). Символический характер такого путешествия и символический характер приключений по дороге, а также нравственное значение этого пути для героя роднят его с quest'ом: однако, поскольку здесь исключается элемент личного выбора цели, исключаются и опасности, которые влечет за собой личный выбор и всецелая ответственность; кроме того, человек получает некоторые «дополнительные гарантии» успеха и (в православной традиции) защиту от темных сил. Он остается свободен отступить или не отступить от воли наставника, согрешить или не согрешить, и это становится для него основной духовной проблемой на пути; таких проблем перед героем quest'a не стоит – он не несет дополнительных обязательств, разве только нравственные, перед теми, чья судьба зависит от его успеха, или обязательства чести. Типичный пример путешествия как «послушания» можно встретить у К.С.Льюиса в сказке нарнийского цикла «Серебряное Кресло», где дети – герои сказки – должны выполнить наказ льва Аслана (Христа), пренебрегая всеми внешними препятствиями и возможностями выбрать иной путь, даже если этот путь по видимости прямее привел бы к намеченной цели. Примеров «западного» quest'a в русской (христианского периода) литературе практически не имеется, за исключением редких случаев – и то, как правило, герой в таких случаях не чужд западной культуры. Мотив частичной «неудачи» quest'a, которая, однако, служит к чести героя и не отменяет награды (как в случае с Фродо), встречается в древнеанглийской поэме «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь», которую Толкин перевел на современный английский язык. Сэр Гавейн вызывается в путь, исполняет свое обещание в точности и не отступает ни разу, однако по пути нарушает слово, данное им хозяину замка, где он проводит несколько дней перед решающей встречей с Зеленым Рыцарем, и оказывается пристыжен, когда позже выясняется, что хозяин замка и Зеленый Рыцарь – одно лицо. Исход этого quest'a, таким образом, прямо связан с данным хозяину замка словом. Однако героизм Гавейна (как и героизм Фродо) в итоге вознагражден: в главном сэр Гавейн показывает себя с лучшей стороны, и Зеленый Рыцарь милует его, предрекая, что отныне у Гавейна никогда не будет искушения впасть в чрезмерную гордость, потому что память о проступке поможет ему сохранить христианское смирение во все дни его жизни. С тех пор Гавейн носил на своем щите знак, напоминавший ему о нарушенном слове; так и Фродо носит на руке след своего «отступничества» – у него не хватает одного пальца. Поэме «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь» Толкин посвятил специальную лекцию «Sir Gawain and the Green Knight», прочитанную им в 1953 г. в университете города Глазго.
622
Особенность символической системы ВК, как уже говорилось в прим. к гл.3 этой части, Смутно, неясно, но он понимал, что творится в душе Голлума, – одновременное присутствие в реальности текста разных уровней бытия в своеобразной живой и действующей проекции. В этом мире присутствуют живые обитатели ада (Назгулы) и демонические духи во плоти (например, Саурон), а также ангелы (Гэндальф). Сцена в Итилиэнских лесах и на Поле Кормаллен – проекция в реальность этой жизни Всеобщего Воскресения из мертвых. Ключ к этой сцене – в вопросе Сэма: «Значит, все грустное было невсамделишным?..» (в христианской традиции нередко высказывалось мнение, что небесная реальность, реальность Царствия Небесного, на порядок выше земной жизни, которая является только прологом к «настоящему»; в этой новой реальности станет очевидной абсолютная «ненастоящесть» Зла, разлитого в земной жизни, о чем писал Боэций (см. прим. к гл.2 ч.2 кн.1, …ничто не бывает злым изначально), а вопрос о том, простят ли много страдавшие Богу, перед лицом этой высшей реальности исчезнет сам собой. Таким образом, Толкин опять «проговаривается», явно ссылаясь на христианскую традицию). Критики, нападавшие на Толкина за «чрезмерную жалостливость» – ведь он сохранил жизнь всем главным героям! – не учитывают этого символизма. В известном смысле многие герои ВК действительно умерли, но воскресли: Фродо, Сэм, Пиппин, воины из войска Западных Королей. Это подчеркивается и тем, что пир происходит не в Гондоре, среди тех, кто не прошел через «смерть» и сражение, а в особом месте. Не все участники пира «явно» проходят через смерть, но это можно соотнести со словами апостола Павла: «Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся» при звучании «последней трубы» (I Кор., 15: 51–52).
623
В марте, по Засельскому Календарю, было 30 дней. Назывался этот месяц Рит.
624
Числа, которые приводит здесь Толкин, крайне важны и являются одним из редких в ВК случаев прямой отсылки к христианскому мифу.25 марта – день Благовещения (день, когда архангел Гавриил возвестил Деве Марии, что от нее родится Спаситель Человечества) и, согласно англосаксонскому поверью и общеевропейской народной традиции, день, в который был распят Христос, т.е. день Искупительной Жертвы. И первое и второе событие знаменуют, по Толкину, наивысшее выражение Счастливого Конца – первое возвещает о Рождестве, Счастливом Конце Истории Человечества (что бы ни случилось потом, благодаря Рождеству можно сказать, что все уже в каком–то смысле кончилось хорошо), второе является (вместе с Воскресением) Счастливым Концом Истории Воплощения (счастливым, так как человечеству через крест открылся путь ко спасению).
625
Вся сцена пира на Поле Кормаллен – эхо «великой эвкатастрофы» (см. выше, Орлы летят!), Пасхи, воскресения из мертвых. В этом ряду символов приглашение на царский пир – эхо Трапезы в Царствии Небесном (ср. Лк.22: 28–30: «Но вы пребыли со Мною в напастях моих, и я завещаю вам, как завещал Мне Отец Мой, Царство. Да ядите и пиете за трапезою Моею в Царстве Моем». Ср. также в небольшом рассказе «Лист кисти Ниггля», опубликованном в 1945 г.: «Это было… как приглашение на царский пир» (рассказ представляет из себя аллегорию посмертной судьбы художника, и в процитированной фразе речь идет о чувстве, которое испытывает художник, когда узнает, что помилован и может выйти из «чистилища»).
626
Синд. «Да здравствуют невелички! Слава невеличкам!»
627
Даур – синд. «мудрый» (перевод имени Фродо, см. прим. к Прологу). Бераэль – перевод имени Сэмуайз (см. прим. к Прологу). Коннин эн Аннун – «Герои Запада». Эглерио – «слава».
628
Кв. «Слава им! Великой славой мы будем их славить!»
629
Кв. «Хранителям Кольца слава наивысшая!»
