Судьбы местного значения (СИ) - Стрелков Владислав Валентинович (читать книги txt, fb2) 📗

Что творилось у немцев и у наших после ЧП с бронетранспортером, Чичерин прекрасно понимал, и представлял, чего стоило командованию замять скандал с пропажей секретной техники. Интересное событие, но уточнять далее не стал.

— И вот что… — голос капитана стал серьезен. — Тот боец, что мы принесли, очень важен. Он должен быть доставлен в Москву.

— Если не умрет. Я как понимаю, постоянно без сознания.

— Не умрет. Он стабилен, насколько я в медицине понимаю. Вот твой Маврищев плох, да.

— До Матвеево мы доберемся. К нашим перескочим. Вот как встретят нас там?

На это капитан только хмыкнул.

— Ай-яй-яй, Юрий Яковлевич, — покачал головой Лукин. — А распоряжение комиссара госбезопасности 3-го ранга Меркулова от 30 июня знакомо?

— Знакомо… — вздрогнул Чичерин, наконец сложив очевидное. А еще вспомнил, что в распоряжении напрямую говорилось про упоминание «Феникса», а он протупил под впечатлением гибели друга. Еще он понял, что капитану можно доверить его тайну.

— Товарищ капитан госбезопасности… вот!

Лукин уже собрался напомнить лейтенанту про ненужный официал, но тот нервно расстегнул свой планшет и вынул тетрадь…

Горянников отстранился и оглядел Бесхребетного.

- Гляжу, помотало тебя, — констатировал капитан. — Морщинами покрылся, поседел.

- Поседеешь тут, — криво усмехнулся Семен. — Неделю по тылам. Немцам так насовал, что за пятки кусали, пока до своих шел. А дошел, думал — вздохну спокойно, так свои бить стали.

- Ну, это мы уладим.

Горянников развернулся. Атмосфера в светлице поменялась. Сумароков смотрит с прищуром — во взгляде интерес. Комбат и ротный тоже поняли, что сценарий сменился, поэтому сидят словно лом проглотили, но косятся на политруков — чувствуют крайних. У Кибича сосредоточенное лицо, но глаза выдают — тревога в глазах. Что интересно, от родственника он чуть отсел. Сам Мануилов угрюм.

- Значит это и есть ваш дезертир и сын кулачий?

- А что, это не так?

Капитан шагнул ближе и, нависая над Мануиловым, медленно произнес:

- Я задам вопрос иначе — почему вы решили, что товарищ Бесхребетный сын кулака?

Мануилов начал плести что-то про карточку красноармейца, что он видел её, и слышал разговор двух сотрудников в отделе НКВД…

Капитан заметил, как сузились глаза Сумарокова. Ротный и комбат напряглись, Горянников скрипнул зубами, а Кибич нервно дернулся. Он явно хотел одернуть родственника.

И так, что мы имеем? — подумал Горянников. Преступная халатность сотрудников НКВД, допуск к личной карточке красноармейца, с спец-отметкой. Преступная деятельность политрука. Но что делать с этим типом можно решить потом, а пока…

- Ковалев! — крикнул он в дверь. И появившемуся сержанту распорядился вывести политрука и присмотреть за ним. — А вам, Максим Алексеевич, я рекомендую хорошо подумать, перед нашим последующим разговором.

Когда Мануилова увели, Горянников посмотрел на оставшихся.

- Кто не понял, что произошло?

- Спец-учет? — спросил Сумароков.

Когда капитан кивнул утвердительно, присутствующие переглянулись, с явным недоумением.

- Товарища Бесхребетного я знаю десять лет, — сказал Горянников. — Очень хорошо знаю. Подробности вам знать необязательно. Ясно? Вижу, что ясно. А теперь товарищ полковой комиссар, товарищи командиры, прошу оставить нас.

Комиссар, комбат и ротный вышли. Горянников тронул ранец, и глянул на Семена.

- Это твоё, как я понял? Проверь — все на месте?

Семен быстро просмотрел содержимое ранца.

- Вроде все на месте. Боеприпасы тоже. Немецкие документы упакованы были, сейчас вразброс. По количеству не уверен… — тут он коснулся шоколадной упаковки. — Та-ак…

Бесхребетный достал упаковку, открыл, заглянул внутрь.

- Одного батончика не хватает.

- И? — нахмурился Горянников.

- И что? — одновременно спросил Сумароков.

- Это спец-шоколад с первитином. Вот в надписи есть. Снимает усталость и сонливость, повышает работоспособность… твою ж мать!

- Мануилов батончик съел, — пояснил Семен. — А я все думал — чего он так взбесился⁈

- Взбесился?

- Побочное действие — остро влияет на нервную систему. А Мануилов недавно скандал устроил. Вывел меня и чуть самолично не расстрелял. Комбат с ротным не дали — револьвер выбили и политрука увели.

- Так, стоп! Ранец, мешок и оружие хранилось у ротного. Ковалев! Старшего лейтенанта Мартынова позови.

Вместе с ротным явился комбат, но выгонять капитана Горянников не стал.

- Товарищ старший лейтенант, вы самостоятельно осматривали содержимое ранца?

- Да, но посмотрели только немецкие документы. Вещмешок не трогали. Понимаем, что…

- Это хорошо, что понимаете, — кивнул Горянников, — а кроме вас еще кто-то осматривал изъятое?

- Командир полка, но ни к чему не прикасался. Еще политрук Мануилов. Вещмешок трогать не стал, а в ранец заглянул и достал шоколад. Я пытался его остановить, но один батончик он успел съесть.

- Когда это случилось?

- Поутру, в девятом часу.

- Так, а когда политрук стал неадекватен?

Комбат с ротным переглянулись.

- Где-то в три дня примерно, или чуть позже.

- Ясно. Свободны.

- То есть в этом шоколаде имеется средство влияющее на психику? — спросил Горянников, взяв упаковку.

- Первичное действие другое, — ответил Бесхребетный, будто что-то припоминая, — психическая стимуляция препарата вызывает прилив сил, время действия зависит от организма. Но впоследствии есть обратный эффект — у неустойчивых вызывает расстройство и психоз.

- О как! — удивились Горянников и Сумароков. Особенно капитан. Он как-то странно посмотрел на Бесхребетного, затем на упаковку.

- Zotter. Pangerschokolade. Mit lorbeer und pervitin, — прочитал капитан задумчиво. — Хм, интересно…

- Интересно, — продолжил мысль Сумароков, — а откуда такие необычные познания?

И оба пристально посмотрели на Бесхребетного. А он взглянул выразительно на капитана, затем на лейтенанта.

- Понимаю — странно слышать от простого сержанта умные слова. Я могу говорить? — спросил Семен, смотря на Горянникова и косясь на лейтенанта.

- Можешь, — ответил задумчиво капитан, крутя в руках упаковку с шоколадом. — Смотря, что мы услышим.

- Эти как вы выразились познания, — медленно проговорил Семен, не отрывая взгляд от капитана, — от Феникса.

Шоколад выпал из рук Горянникова…

Через пять минут Сумароков писал дополнительную подписку. Но это для профилактики, так как Горянников решил забрать лейтенанта с собой. Очень сообразительный сотрудник и, несмотря на небольшой срок службы, и малый опыт, интуитивно действует правильно. А такие кадры сейчас крайне ценны. В особой группе он больше пользы принесет. Затем капитан попросил Семена поведать историю с момента его перевода в энский полк, и до сегодняшнего дня. Но кратко — времени в обрез.

- Дела-а-а… протянул задумчиво капитан. — Вот ни за что бы не подумал, что так сложится. Я ведь, как война началась, хотел тебя найти. Срочно понадобились люди с опытом, а у тебя его не занимать. Однако так все с двадцать второго завертелось, что опоздал… но узнал, что разжаловали тебя, но без подробностей. Значит — это была инициатива Мануилова?

- Его, — подтвердил Семен.

- А чего он так въелся? — поинтересовался лейтенант. — Сын же за отца не отвечает?

- А таким как Мануилов это основной мотив. Понимаете, товарищ лейтенант, политрук политруку рознь. Вот батальонный комиссар Иванцов — человечище! И коммунист с большой буквы. А Мануилов… ну не на месте такие люди…

- Ладно, — прервал Семена Горянников. — Мы об этом потом подробнее поговорим. Что ты можешь сказать о сержанте Горохове?

- Служили вместе в энском полку. Наш человек. Если тебе следопыты нужны, то он — то что надо. Видел бы ты, как он полицая снял! А как немцев резал⁈

- Это не показатель, — хмыкнул Сумароков.

- А это показатель? — кивнул на заминированный вещмешок.