Одна из них - Ромм Катерина (читать книги без TXT, FB2) 📗
Госс смотрел на неё и знал, что уже видел этот взгляд. Мари боролась с собой, притворяясь кем-то, кем она не являлась, но через броню упрямства и жёсткости, которым она неизвестно где научилась, сквозили отчаяние, беспомощность и страх. На него смотрели глаза Вероники, у которой отняли злосчастное письмо Эстель.
– Потому что анархии я боюсь больше, чем тирании, Мари, – так же тихо ответил Вилмор Госс.
– Я не выйду из дома в таком виде, – в очередной раз повторила Вероника с нотками зарождающейся истерики в голосе. Алишер покачал головой.
– Слушай, ну что за чушь? Ты столько лет вообще не выходила из дома, а теперь не можешь «в таком виде»? Твои портреты на каждом углу – прикажешь тебя как экспонат по улицам вести? Прямой дорогой в участок, да?
– Нет, – голос Вероники дрожал, в глазах стояли слёзы. – Но ты посмотри, какой я урод!
Вид у неё и правда был несуразный. Длинные мужские штаны пришлось подвернуть; многочисленные слои футболок должны были сделать её толще, и это действительно удалось на славу. Что пошло не так – это макияж. Кенжел, уходя на работу, поручил Алишеру накрасить девушку, чтобы её лицо нельзя было даже рядом поставить с тем, что на плакатах. Алишер был весьма далёк от женского мира с их непонятными пудрами, тенями и прочими красками, а к кисточкам он не притрагивался со средней школы. Лицо, которое вышло из-под руки художника, действительно стало неузнаваемым – вот только, раз увидев, забыть его было невозможно.
– Да я себе в кошмарах буду сниться, – в отчаянии пробормотала Вероника.
– Для меня этот кошмар уже реальность, – ехидно заметил Алишер. – Ну… давай я сотру вот это вокруг глаз, и мы пойдём? А то опоздаем.
Вероника нервно кивнула.
– Ты, главное, не дёргайся и не привлекай внимания, – напомнил Алишер, стирая тени с висков. – На вот, ещё кепку надень, боже ж ты мой.
– Ангел, помилуй! – выдохнула Вероника, пристраивая головной убор на сползающий парик.
На улице было почти двадцать градусов – непривычно тепло для Роттербурга в середине мая. Веронике, наверное, было жарко; она возмущённо покосилась на Алишера, но ничего не сказала.
– Не глазей по сторонам, лучше под ноги смотри, – заметил он.
Но Вероника не могла оторвать глаз от улиц и зданий Роттербурга. Каждую минуту она замирала, чтобы рассмотреть что-то новое – с равным интересом, неважно, тротуар это, пешеходный переход, кафе или урна. Алишер сначала торопил её, но быстро сдался. Удивительно было наблюдать за ней. Человек всю жизнь провёл в четырёх стенах – что она должна сейчас чувствовать?
– Здесь всё не так, как рассказывала мне мама, – поделилась с ним Вероника.
– Ну ты сравнила Роттербург с вашим королевством! Роттербург был построен из ничего, на ровном месте, – отозвался Алишер. – Поэтому он больше всего похож на земные города, наши родители так говорят. Смотри, мы сейчас на трамвае поедем.
Вероника изумлённо исследовала остановку с нанесённой на стекло картой города, пока Алишер покупал билеты. Был ясный день, и люди на остановке терпеливо ждали, когда подъедет следующий трамвай. Алишер видел, что Вероника расслабилась – в этом мире всё было непривычным, но он её не пугал.
– Алишер, трамвай – это вот та штука? – смущённо прошептала она, кивая в сторону стремительно приближающегося вагона. Тот был увенчан белым флагом Соединённой Федерации с синими звёздами в чёрном круге.
– Именно. Держи свой билет. Смотри, сейчас откроются двери… Не как обычные двери – эти разъедутся в стороны. Следуй за мной.
Он прошёл в конец вагона и сел на широкое кресло.
– Довольно комфортно, – заметила Вероника, осторожно присаживаясь и стараясь не разрушить с таким трудом сконструированный костюм.
Алишер рассмеялся, когда они тронулись и Вероника в панике схватилась за поручни.
– Ты ведь уже ездила на машине, – заметил он.
– Ага, – воскликнула Вероника, – целых два раза! В первый раз я слишком волновалась, а во второй… ну ты помнишь. Хотя погоди… Я же ещё в этой, в тюремной машине была, когда встретила другую девочку.
Сидящая перед ними женщина дёрнула головой. Алишер многозначительно кивнул в её сторону.
– Небольшое приключение, ничего страшного, – наигранно весело сказал он. – А то, что ты трамвай первый раз в жизни видишь, – я так и думал. У вас ведь их нет в Набреге.
Вероника уставилась на него во все глаза.
– Я слышал, у вас даже электричества нет, – продолжил Алишер, не давая ей вставить слово.
– М-м, – промычала она. – У нас в Набреге… вообще не очень.
– Ты мог бы сказать, что я из Флоры, – раздражённо заметила она, когда они вышли из трамвая. Вероника первая выпрыгнула из вагона, не давая ему протянуть ей руку. – Почему именно Набрега? Из всего Флориендейла!
Алишер догнал её и придержал за плечо.
– Послушай, – прошептал он. – Нет никакого Фло… вот этого вот. Не произноси здесь это слово. Флоры тоже нет – она разрушена, отравлена, никто там не живёт. Понимаешь? Все это знают, только ты… Хватит жить в сказке, Ника! Принцессы, короли и королевы – этого больше не существует. Ты либо пытаешься сохранить жизнь себе и своей матери, либо тебя так и схватят при свете дня на улице, потому что ты не умеешь держать язык за зубами!
– Я поняла, – после паузы ответила Вероника, и было видно, что новость о Флоре задела её. – Ты говоришь, разрушена? А другие города? Набрега же существует и Алилут…
– Только столица была разрушена, – угрюмо сказал Алишер. – Пойдём, Джоан нас заждалась, небось.
«Колыбель Афродиты» была типичным салоном красоты, которые, как грибы после дождя, появляются на окраинах города и загадочным образом существуют там годами, вечно полупустые, обшарпанные, балансирующие на грани банкротства. В Роттербурге их было особенно много. Алишер никогда бы не пошёл стричься в такое место, но Джоан имела определённое влияние в нужных кругах, а Кенжел имел влияние на Джоан. Алишер не знал каким образом, но его брат договорился с ней о кардинальном и, главное, конфиденциальном изменении внешности Вероники, не вызвав у бывшей подруги ни единого вопроса.
Они ожидали Джоан в небольшой прихожей, сидя на шатких пластиковых стульях. Вероника заполняла форму, выданную администратором.
– Я не думаю, что тебе это нужно, – заметил Алишер.
– Ну а вдруг. – Вероника напряжённо водила ручкой по строчкам и наконец радостно воскликнула: – Так, ну хотя бы один пункт я могу заполнить – дата рождения!
– И когда?
– Второе мая тысяча восемьсот…
– О нет-нет, только не это! – заволновался Алишер. – Не вздумай писать такое! Сейчас земное летоисчисление.
– Но хотя бы второе мая у вас есть? – неуверенно спросила Вероника.
Алишер кивнул.
– Второе мая есть… Постой-ка… – он бросил на неё растерянный взгляд. – Чёрт… это было в начале прошлой недели… Мы встретили тебя второго мая, Ника.
– Что?..
Она медленно положила ручку на листок бумаги и откинулась на спинку стула: плечи поникли, на глазах мгновенно выступили слёзы. Как у девчонок это получается так быстро? Алишер хотел утешить её, но, пока искал подходящие слова, к ним подошла Джоан.
– Кенжел вроде сказал, что это большой секрет, а вы тут форму заполняете? – усмехнулась она и протянула Веронике руку.
С трудом оторвав глаза от засохшей пальмы в углу прихожей, Вероника посмотрела на девушку.
Джоан была высокая, с острыми локтями и коленями и длинным носом, и впечатление производила скорее неприятное. Раньше, когда она встречалась с Кенжелом, Алишер её откровенно недолюбливал, и теперь ему было за это стыдно.
Джоан увела их в отдельную комнату, прикрыла дверь и попросила снять верхний слой костюма.
– Что за чудовище ты сотворил? – она покачала головой, стягивая парик и стирая макияж, который и без того уже потёк, оставив тёмные бороздки на щеках и шее девушки.
Вероника молча делала, что ей говорили, и, казалось, всё ещё думала о потерянном дне рождения.
