Меч Скелоса - Оффут Эндрю (библиотека книг .TXT) 📗
Конан застыл в неподвижности, чувствуя себя не совсем в своей тарелке, а Джелаль примерился и осторожно прижал усы к нужному месту. Конан дернул носом и, забрав у бывшего проводника плащ, накинул его на себя. Его действия были вызваны возбуждением, хлынувшим в кровь адреналином; теперь он припомнил:
— Моя комната! Мои вещи!
Худощавый человек, на котором теперь не было плаща, покачал головой.
— Несколько людей хана остались в таверне, готовые к бою. Они искали тебя в твоей комнате в таверне. Они будут ждать твоего возвращения — не на виду.
Конан выругался. Сузив глаза и продолжая бормотать проклятия, отчего его усы подергивались, он вернулся к узкому окну и задумчиво посмотрел на «Королевский Туран» по другую сторону улицы и на здания с обеих сторон от таверны.
— Как далеко нужно идти, чтобы попасть к Баладу? — спросил он, не оборачиваясь.
— Неблизко, — ответил Джелаль.
— Прекрати изображать передо мной невразумительного оракула! Я хочу знать, как далеко!
— Порядочный путь. И еще мы предложим тебе гостеприимство здесь. Тебе теперь нужно какое-то пристанище, Конан.
Конан отвернулся от окна. Замбулийцы на краткий миг увидели этот страшный звериный оскал, который заставил бы ребенка с криком броситься к своей матери.
— Тогда в путь. У меня на этот вечер есть кое-какие другие планы!
Тем не менее Джелаль вышел первым; несколько минут спустя двое других повели вслед за ним теряющего терпение киммерийца. Даже ночью и в этом чужом для него городе Конан старательно замечал путь, по которому они шли; его едва ли цивилизованные инстинкты брали верх.
«Собаки!» — думал он, сжимая зубы. Они водили его кругами, и он понял, что они пытаются преднамеренно скрыть от него путь и расстояние до дома Джелаля. Дважды они задавали ему вопросы, но он был так же хитер, как и они: он так и не сказал им, какими были его «планы на этот вечер».
Водяные часы вполне могли заполниться один раз, прежде чем они покинули район стоящих вплотную друг к другу зданий и начали подниматься на Холм Одинокого Быка среди вилл замбулийских богачей. Проводники вели Конана мимо растянувшихся по склонам холма поместий, и он видел там охранников и фонари. Лаяли собаки, слышались оклики дозорных и ответы. Они шли дальше вверх по склону холма, мимо дерева, на котором висело объявление, приколотое арбалетной стрелой: оно гласило, что всех проходящих будут считать ворами. Они прошли мимо него, и поднялись еще выше, и остановились между двумя высокими каменными столбами. Джелаль договорился с ними о пароле, и теперь Турт произнес его:
— Свободная Испарана!
Ему ответил свист; троица зашагала вперед. Из горшков, поставленных на плоские верхушки вкопанных в землю толстых столбов, вырывались языки пламени и поднимался к небу маслянистый дым. Конана и его проводников окликнули снова, и на этот раз дозорные вышли им навстречу. Огни плясали в ночи. У этих людей были арбалеты. Их облаченный в доспехи командир кивнул, узнав спутников Конана, и внимательно изучил голову и лицо, поднимающиеся над плащом, который едва ли был на Конане таким же длинным и полностью окутывающим, как на посыльном Джелаля.
— Ну и большой же он, — сказал одетый в шлем и стальные латы начальник охраны.
— А еще, — негромко отозвался Конан, — он не любит, когда о нем говорят так, как будто его тут нет.
Стражник, по-видимому, посчитал за лучшее не отвечать или проглотил язык от неожиданности. Они вошли в украшенную портиком виллу с огромной, толстой, обитой железом дверью.
— Повар оставил тебе хорошего мяса, Джелаль, — сказал начальник охраны поместья.
— О, прекрасно. Я с полудня ничего не ел, — это произнес человек, который выступал в роли посыльного и проводника.
— Джелаль? — требовательным тоном повторил киммериец. — Ты тоже Джелаль?
— Только я, — улыбаясь, ответил худощавый проводник.
— Тогда кто же…
— Я Балад, Конан.
При звуках этого голоса Конан обернулся и оказался лицом к лицу с человеком, который при первой встрече назвался Джелалем. Конечно же, он пришел сюда прямой дорогой и поэтому оказался здесь задолго до них; одежду он не сменил.
— Прости. Заговорщики бывают вынуждены лгать, ты же понимаешь.
— Черт! — сказал киммериец, сердито сбрасывая плащ настоящего Джелаля на сверкающий мраморный пол. — Если бы ты сказал мне это больше часа назад вместо того, чтобы играть со мной в игры и кружить, как змея, по половине Замбулы, мы оба могли бы избавить себя от многих хлопот!
— Я — человек меченый, — сказал Джелаль-Балад, — и эти игры и змеиное кружение так же необходимы, как охрана снаружи и слова пароля. Ты заметил дорогу, по которой тебя вели, не так ли?
— Я понял, когда сделал три поворота в сторону левой руки, вскоре за которыми последовали еще четыре в правую сторону.
Балад улыбнулся — глава заговора против замбулийского трона.
— Ты действительно опасный человек, Конан из Киммерии. Мы сожалеем, что причинили тебе беспокойство. Но каким образом то, что мы привели тебя прямо сюда, могло избавить меня от хлопот? Нашим намерением было обеспечить мою безопасность — нашу безопасность.
— А теперь нам придется проделать весь обратный путь в город за ключом к твоему успеху, Балад, — за человеком по имени Хаджимен.
— Хаджимен? Шанки? Мы, естественно, прощупали его, когда обдумывали, как подойти к тебе…
— И мне будет нужно, либо чтобы меня отвели, — продолжил Конан так, словно Балад не произнес ни слова, — либо самому найти дорогу обратно в «Королевский Туран».
— «Королевский Туран»! Ты что, не понимаешь, что ты не можешь возвратиться туда? Солдаты Актер-хана ждут тебя!
— Я не останусь там надолго, — сказал Конан! Киммериец не отрывал взгляда от своего рослого собеседника.
— Балад, я возвращаюсь. И я должен быть один. Не пытайся помешать мне.
Балад долго смотрел на своего предположительного нового рекрута, гиганта-чужестранца, который отвечал ему мрачным, свирепым взглядом самых, без сомнения, странных глаз во всей Замбуле.
— Конан — почему?
Фальшивые усы киммерийца дернулись в слабейшем подражании улыбке.
— Ты знаешь о моем умении обращаться с оружием, — сказал он. — Я хорошо владею и еще одним ремеслом. * * * Длинный серо-коричневый плащ образовывал бесформенную кучу у подножия стены здания, соседнего с Королевской Таверной Турана. Под плащом лежала пара башмаков гигантского размера. А по почти плоской крыше этого здания, низко пригибаясь, шел босой человек. Его меч был привязан к спине; рукоять была надежно закреплена ремешком, пропущенным в кольцо у отверстия ножен. Человек был очень большим. На вершине пологого ската крыши он приостановился, чтобы обмотать вокруг пояса веревку, с немощью которой поднялся наверх, а потом задумчиво посмотрел на крышу таверны, отделенную от него расстоянием в пять футов. Она была плоской и находилась примерно на том же уровне, что и гребень, на котором он стоял. Свет опускающейся к горизонту луны блеснул на его зубах; его улыбка была волчьей.
Закрепив веревку вокруг пояса, он спустился обратно к краю крыши, пригибаясь, словно в низком поклоне.
Здесь он остановился и выпрямился, а потом снова присел с плавной гибкостью крадущейся кошки; мышцы его икр вздулись. Затем, несмотря на свой громадный рост, необычайно широкие плечи и массивное сложение, он легко пробежал вверх по крыше и оттолкнулся от ее гребня. Он не засучил ногами в воздухе, а лишь слегка подтянул их кверху, пролетая через пустоту на крышу близлежащего здания. Когда он приземлился, обе ноги сложились пополам, так что его голые пятки ударились о ягодицы. Глухой шлепок от его приземления был неправдоподобно тихим для человека его сложения.
На крыше «Королевского Турана» не оказалось ничего, к чему можно было бы привязать веревку. Человек знал, какое окно ему было нужно; единственным способом, какой он смог придумать, чтобы дотянуться до него и до его верхнего наличника, было повиснуть на краю крыши спиной к стене и удерживаться коленями. Он сделал это.
