Повешенный (СИ) - Вязовский Алексей (онлайн книги бесплатно полные TXT, FB2) 📗

…Когда летом 1819 года у них состоялся судьбоносный разговор с венценосным братом, радости он Николаю не принес, но тогда трон казался ему далеким будущим — Александр был еще молод и довольно крепок телом. Но потом брат вдруг начал исподволь вести пугающие разговоры о том, что монарх, потерявший физическое здоровье, должен удалиться, подразумевая под этим собственную невозможность иметь наследника. И вскоре Николай понял, что брат Александр упорно и тщательно готовит следующее правление.

Уже через год появился его указ о морганатическом браке. Александр постановил, что ни жена Константина, ни его дети от польской дворянки Грудзинской титула великих князей не получат. А в 1822 году Константин уже и сам попросил освободить его от прав на престол. И вот тогда, видимо, Александр окончательно определился с преемником. Но Манифест о наследнике, составленный митрополитом Филаретом, целых два года хранился в глубокой тайне не только от подданных, но даже и от императорской семьи, что принесло потом большие беды. И Николай, и почти вся огромная империя умудрились присягнуть Константину.

И была еще одна важная тайна, которую Александр сообщил ему во время очередного разговора о судьбе монархии. Его спешка с решением вопроса о наследнике трона, была вызвана тем, что существует еще один прямой потомок по линии Петра I, имеющий вполне законные права на российский престол. Причем не меньшие, а то и гораздо большие, чем у их венценосной семьи. Сначала удивительное известие вызвало у Николая лишь закономерное любопытство. Но по мере того, как брат рассказывал ему все новые и новые подробности про их дальнего родственника, ему тоже передалась тревога Александра.

У этого потомка была на удивление безупречная родословная. Не допускающая и мысли применить закон о морганатических браках к нему или к кому-либо из его предков, начиная со старшего сына Петра I — царевича Алексея, сбежавшим перед казнью. А потом словно в отместку взявшего себе фамилию своей матушки Евдокии Лопухиной. И все наследники этой старшей ветви Романовых женились потом исключительно на русских девушках из древних боярских родов. Да, пусть из родов зачастую угасающих и обедневших, но все, как одна имеющих древних именитых предков чуть ли не со времен Рюрика, и длинные родословные, подтвержденные поколенными боярскими росписями, Бархатной Книгой и даже церковными летописями.

Это невольно наводило на мысль, что кто-то влиятельный стоит за этим странным желанием соблюсти забытое условие Тройственного Договора, не брать в жены иностранных принцесс. Кто-то, кто целенаправленно поддерживал старшую ветвь Романовых, не давая им утерять прежнюю родовитость и всячески укрепляя их законные права на престол. Почему же они не заявили о них раньше? И как им удавалось столько лет оставаться в тени? Ладно царевич Алексей — тот был признан государственным преступником и лишен прав на трон. Но его потомки?

Александра тоже весьма занимали эти вопросы, он приказал доверенному человеку провести изыскания в архивах. Оказалось, что во времена «бабьего царства» — как уничижительно называл их отец, Павел I, череду женского правления на российском престоле — наследники этой ветви не проявляли себя по причине того, что были слишком далеки и от трона, и от гвардии. Без чьей поддержки на престол было тогда не взойти. А раз они далеки от армии, то и редко упоминались в каких-либо официальных документах.

Ведь если дворянин служит, у него есть «формулярный список», где можно посмотреть, как он служил, как передвигался по службе, из какого полка, в какой и когда переходил. А если не служил, то практически единственное место, где записаны достоверные сведения о нем — это церковная метрическая книга, в которой регистрируются рождения, смерти и браки. Никакой иной гражданской регистрации в империи нет.

И о своем дальнем родственнике они бы долго еще не узнали, если бы не уникальный родовой дар Романовых, внезапно проявившийся у него, и свидетелем чему стал один армейский офицер. Но признался в том очевидец лишь находясь уже на смертном одре, три года назад. Священник, исповедовавший перед смертью офицера, донес об этом факте в инквизицию. А уж инквизиция потом доложила императору Александру.

Брат велел устроить ему тайную встречу с загадочным родственником. И обомлел. Этот Алексей Петрович внешностью удивительно походил на своего царственного предка — тот же высокий рост, та же порывистость движений, может только лицо его было намного приятнее, поскольку не носило следа дурных привычек и не дергалось от нервного тика в минуту гнева. Он оказался вполне светским человеком — был по-европейски, образован, знал несколько языков и неплохо разбирался в управлении вотчинами. По крайней мере, в его костромском имении было отлично налажено хозяйство, а свободные деньги вкладывались в различные доходные предприятия в северных губерниях и на Урале.

Алексей Петрович довольно много путешествовал по Империи и проявлял недюжинную наблюдательность, описывая Александру происходящее в губерниях. Он весьма разумно рассуждал на злободневные темы и явно следил за внешней политикой. А еще с пылом говорил о необходимости реформ в Империи и отмены крепостного права, чем кажется сильно напугал брата, любой ценой стремившегося избежать таких резких перемен в стране.

И этой своей открытостью, своим чистосердечием родственник сам подписал себе приговор: с тайной аудиенции у императора Алексея Петровича под конвоем увезли в инквизицию, а оттуда прямиком отправили в Секретный дом Шлисской крепости. Не было ни следствия, ни суда. Этот человек просто исчез, не вернувшись в свое имение после тайной поездки в столицу. Брат Александр мог быть безжалостным, когда дело касалось трона и положения его семьи…

—…Ваше Императорское Величество, прибыл светлейший князь Петр Васильевич Лопухин с докладом — прервал невеселые размышления Николая дежурный флигель-адъютант — велите приглашать?

— Позовешь его минут через пять, мне нужно дочитать донесение.

Вот еще один Лопухин. Старый прохвост, извлекший неисчислимые выгоды из того, что их отец — Павел I — влюбился в его старшую дочь Анну. Почести и награды посыпались тогда на поощрявшего это увлечение Лопухина, как из рога изобилия. Один титул светлейшего князя чего стоит. А потом еще Корсунь в Киевской губернии, и дом на Дворцовой набережной… Но зная причудливый нрав и переменчивость расположения императора, хитрый царедворец вовремя испросил у него увольнение ото всех дел по состоянию здоровья, после чего он удалился в Москву. Похоже, догадывался о зреющем заговоре, который возглавлял граф Пален.

А с воцарением Александра, Лопухин, как ни в чем не бывало, снова вернулся на службу, поскольку оставался членом Государственного совета при императоре. Потом еще стал и его председателем. Александр привечал его, не смотря на неприязнь к Лопухину вдовствующей императрицы. Но это лукавый временщик Кутайсов попал под арест и потерял свое высокое положение при дворе, а такие ловкие и верные престолу царедворцы, как Лопухин, всегда в цене, и всегда полезны.

С тех пор, как Николай услышал от брата об Алексее Петровиче, пятый год пребывающем в Шлисской тюрьме, его всегда занимал вопрос: а знает ли Председатель Государственного совета светлейший князь Лопухин о правах своего дальнего родственника на российский престол? И не входит ли он в число загадочных лиц, стоявших за спиной потомка царевича Алексея, и все это время терпеливо выжидающих подходящего случая, чтобы посадить на трон представителя старшей ветви Романовых. И если да, то кто его сообщники?

Но Александр заверял его, что светлейший князь не имеет к этому ни малейшего отношения. И его уверенности не поколебал даже тот факт, что сын Петра Васильевича — Павел, был великим мастером масонской ложи «Трех добродетелей», участником тайных обществ и одним из основателей пресловутого Союза благоденствия. Он, мол, давно покинул его, не разделяя радикальных взглядов заговорщиков. Самое интересное, что недавнее следствие по заговору полностью подтвердило слова Александра и доказало невиновность Павла. Пришлось даже отдельным приказом освободить его из-под стражи.