Каменные сердца (СИ) - Мельников Иван Викторович (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT) 📗

История с хлебным куском развивалась по привычному уже сценарию: Данике обличал Птицына в шарлатанстве, плюясь страшными терминами типа алкогольного делирия, маниакального синдрома и расстройства личности, а Владилен, нетвердо опираясь на мое плечо, булькал смехотворные оправдания и тупил мутные глазки. Но в конце концов доку пришлось уступить — общественность домагивалась.

Владилен Михайлович кое-как залез в повозку (я активно его туда заталкивала), взял у дока хлебную горбушку и скрючился над ней. Естественно, предугадать, как на сей раз Птицына осенит, я бы не взялась и правильно бы сделала. Вернув Данике ломоть минут через пять, гроссиец обвел нутро возка прояснившимся взором и объявил, что пустырник-то с мятой сами по себе безвредны, но местные виды исключительно агрессивны. Данике, закатив глаза, махнул рукой и попросил избавить его от нашего присутствия. Итак, я с Владиленом очутилась на дороге в ожидании «джона гира». С облучка повозки доносился шумливый диалог Акселя с гатскиллзцем, обсуждающих достоинства наших лошадок. Тиана дала гудок, и я потащила вновь размякшего деда к кузову.

Утро вечера мудренее, если верить Акселю. В итоге порешили не соваться на «мельницу» сегодня же, и караван свернул к горячим источникам. А семейство гатскиллзцев отправилось своей дорогой, намереваясь подняться еще выше, в деревню с совсем уж непроизносимым названием, откуда родом была Раднекова жена. Ну, всего им! Раднек, конечно, отсоветовал разбивать у источников лагерь, но горские страшилки никого из нас не тронули. Да, помыться б не мешало! Пусть лесом идут и озерный дух, и забытый турист, и шаловливые ивовые бесы. Нас ждали удобства знаменитого в прошлом санатория.

Когда Элейн впервые упомянула про него, ее засмеяли. В самом деле, где в пустошах могла сохраниться такая прорва воды, да еще и настолько чистой, чтобы отважиться в ней купаться? Правильно, в пустошах такого нет.

Мы расположились у подножия высоченного утеса, обрушивающего в зеленеющую чашу горного озера тонкую струю водопада. Поднимавшийся пар скрывал гранитные склоны до половины. В дымке едва виднелись полуразрушенные гостевые домики, останки кабинок для переодевания и руины сортира, в очке которого разросся пышный куст. Восстановить наименования, привязав их к нынешним невзрачным реалиям, удалось по уцелевшей карте, облупившейся, но вполне читаемой. Тревожить развалины мы не стали, тем паче Владилен носился вокруг, якобы задабривая местных духов, фей и кого-то там еще. Ну и хер с ними, право слово! Перед нами же подогретая ласковая лазурная водичка!

Весело набежав в трейлер за купальными принадлежностями, я спохватилась, что не первый месяц исправно корчу из себя мужика. Банный день временно отменялся. А счастье было так возможно!

**

Народ радостно плескался в горячих источниках, а я сидела на бережку с Владиленом Михайловичем и проклинала свою тайну. При одном взгляде на разомлевшего Акселя, на Джо, игриво пытающегося замявать невозмутимую Туве, на Тиану, яростно оттиравшую застарелую копоть дрянным самодельным мылом, и на остальных почти отмытых везунчиков я ощутила на себе пуды, тонны грязи. Но, несмотря на множество укромных заводей, отдельных бассейнов и полугротов, мне не хотелось рисковать личиной Тома Мэйби до наступления сумерек: судя по всему, табор принял единодушное решение задержаться здесь подольше.

Ладно, дурачьтесь, а малыш Томми займется делом. Я потормошила Птицына, но он уже благостно задремал, а вывести его из этого состояния было довольно проблематично, поэтому пришлось допрыгать по камням до Акселя. Довольный, умытый и посвежевший, цыганин осведомился, с какого ляда я до сих пор выгляжу, как зачуханный порось, и уже потянулся к моей лодыжке, желая, видимо, хорошенько прополоскать, но я резво отпрянула, погрозив шутнику пальцем.

— Слышь, Акс, я лучше прошвырнусь до меленки. Успеется ляжками-то да торсами похвастать, — сообщила я, молодцевато подтянув штанищи.

— Опять в жопе шило засвербило? Добро б ты так гонял в бардак! — буркнул Аксель уже вслед моей удаляющейся спине. Ну да вряд ли он очень сильно пекся о моем благополучии.

Прогулка под солнцем по травянистому склону, поросшему кривыми невысокими пихтами вперемешку с ольхой, приятно впечатлила меня — тут забывались война и порожденные ею проблемы. Правда, я познакомилась, так сказать, лицом к лицу с несколькими из этих проблем: костоломными завалами из старых стволов, крупными муравьями (по слухам, плотоядными), ядовитым зонтичным растением и комарами, — но все обошлось. Кроме того, природа даже без людского вмешательства демонстрировала порой капризы эксцентричного художника-гения, абсолютно не считающегося с потребностями и чаяниями зрителя. Если не ошибаюсь, человеку и в прежние времена вне городов приходилось не , а . Впрочем, я-то экипировалась по полной — наружу высовывались только нос с глазами, — поэтому позволила себе сорвать симпатичный белый цветочек, не боясь полупрозрачных ворсинок на стебле, источающих какую-то липкую жижу. Перчатки вымыть не забыть бы!

Здание «мельницы» с радаром на крыше возвышалось на пригорке, окруженное группой построек, похожих на детские кубики. Такие встречали идэнских детишек в игровой зале — белые, стерильные, безликие, они считались рациональнее и долговечнее раскрашенных игрушек. Строения отгораживались от внешнего мира хлипеньким сетчатым забором. Ненадежность сетки компенсировали многочисленные вооруженные охранники, курсирующие по периметру. И на хрена мельнику такая стража?

Не осмелившись вторгаться с парадного, от дороги, я решила вскарабкаться по обрыву в тыл. Это оказалось непросто: несколько раз съехав на пузе, дважды завалившись на спину, только с шестой попытки я добралась до плоской бетонированной вершины. Зато моя маскировка теперь стала безупречной — пыль, грязь, пучки травы заполнили все карманы куртки, набились в штаны и кроссовки, а прическа смахивала на ворох пакли. Прилегши ненадолго в призаборных зарослях, я понаблюдала за людьми во дворе. Кроме охранников, здесь сновали носильщики, нагруженные мешками с мукой и ящиками с хлебом, а вот бездельников, которых полно в городских мастерских или в полях, не было вовсе. Более того, не удалось обнаружить даже столовую, где обычно оседают работяги на перекур, перекус и переброс в картишки. Ладно, пора узнать, как тут все устроено.

Едва шмыгнув в дырку в сетке (одну из многих — забор до сих пор держался только благодаря оплетшему его вьюну), я сразу же ухнулась в кучу мусора — мимо важно прошествовал патрульный. Он не спешил, и я хорошо его рассмотрела. Мужик, одетый в комбинезон из плотной ткани, брезентовую куртку и растоптанные говнодавы, явно приходился близким родственником кому-то из посельчан. Как, почитай, все здешние. Наверняка Гатскиллз — одно из тех мест, где принято жениться на племянницах и сестрах. Вооружился дядька солидной с виду винтовкой. Я позволила себе немножко позавидовать ему, а потом вновь сосредоточилась на основной цели своей прогулки — шпионаже.

Часа через три, съехав на спине на дно оврага, окаймляющего территорию мельницы, я побрела назад. Увиденное заставляло крепко задуматься. В обсерватории расположился целый хлебозавод, причем подобной четкостью производственного процесса могли похвастаться лишь на территории Идэна. Люди внимательно и аккуратно выполняли свою работу, размеренно совершая необходимые действия. За всем следили несколько крепких надсмотрщиков и сам мельник. Наказания за оплошность были незатейливы — затрещина и выговор, а принимали их с покорностью, даже отрешенно как-то.

Главный мукомол, тощий долговязый мужчина с землистым лицом, разительно отличался от иллюстраций в книжках под словом «мельник» — там-то изображали упитанного розовощекого весельчака в белоснежном фартуке, приветливо улыбающегося читателю. Здешний же напоминал сказочного чернокнижника. Его холодный взгляд поверх очков блуждал по залу, цепко выхватывая недочеты и ошибки. Бил он без ярости и каждый раз после соприкосновения с чьей-нибудь щекой или ухом вытирал руки о платок. Голос мельника звучал ровно и глухо, но его прекрасно слышали в отличие от рыканья помощников, которые надрывали глотки почем зря.