Конан и четыре стихии - Перри Стив (книги TXT) 📗
созданное безвестным стигийским мастером, который умер много лет назад
— ."Конан, госпожа. Варвар из Киммерии. Лемпариус засмеялся. Смех его прозвучал отрывисто, как лай. Он что-то поменял в механизме прибора. Голоса толстого посредника и ведьмы стали тише и, наконец, смолкли. Сенатор заботливо спрятал прибор в щель между стеной и стволом дерева. Там находилось специальное хранилище для Стороры, высеченное из камня. Сенатор не хотел, чтобы с его магическим стигийским прибором приключилась беда. «Ухо» было в высшей степени полезно и, насколько знал сенатор, уникально.
Убедившись в том, что прибор надежно спрятан, сенатор обернулся. Теплый ветер взметнул его длинные белокурые волосы, которые словно сияли, взлетая надо лбом. Солнце светило ему в глаза. Яркий свет придавал его зрачкам странное сходство со зрачками существа, высматривающего себе добычу, — но не человека… Совершенно спокойно, методично Лемпариус* освободился от своей одежды. Сперва туника и шелковые шаровары, за ними последовали сандалии — и вот он стоит обнаженный на песчаной земле, возле стены высотой в три человеческих роста. Он был здесь один, и не нашлось никого, кто стал бы свидетелем его наготы.
И никто не видел, что произошло потом. Лемпариус начал меняться. Исказились черты его лица, кожа и мышцы деформировались, словно сырая глина под пальцами гончара. Трещали кости, тянулись хрящи и сухожилия. Белокурые волосы стали гуще, постепенно превращаясь в мех животного — блестящий мех солнечного цвета. Волосы росли быстро, как растет сорняк в садах преисподней. Лицо Лемпариуса опустилось, нос стал плоским, ноздри расширились, рот растянулся. Зубы сузились и удлинились, превращаясь в клыки.
Со стоном опустилось на четвереньки то, что было человеком. На месте ногтей появились когти, руки и ноги стали лапами. Тело съеживалось и тянулось. Когда, наконец, метаморфоза полностью завершилась, существо, полное сил и жизни, не имело уже ничего общего с человеком. Тот, кто стоял на границе владений Лемпариуса, члена правящего триумвирата в Сенате, принадлежал к роду кошачьих.
И большая кошка была голодна.
*Лемпариус — пантера — оборотень».
Глава третья
Конан вошел в Морнстадинос, когда утреннее солнце только-только начало свой путь по небу. Рассматривая город издалека, киммериец не мог отчетливо разглядеть узкие извилистые улицы. Теперь он шагал по путанице переулков, тупиков, проходных дворов и улиц, вымощенных таким булыжником, какой мог уложить только пьяный, слепой или сумасшедший. Если у этого лабиринта и был какой-либо план, то Конану, во всяком случае, он был неизвестен. Вот конюшня, из которой разит навозом и прелым сеном; рядом с ней храм, битком набитый какими-то собратьями в одеяниях с капюшонами. Непосредственно за этим строением помещается крытый рынок, где торгуют овощами и выпечкой.
Живот варвара настойчиво заворчал и доложил в очередной раз о своем стремлении наполниться пищей. Пока Конан обходил рынок, его мускулистая фигура не раз привлекала к себе взгляды. Из плетеной корзинки он вытащил краюху черствого черного хлеба. Потыкав в нее пальцем, он подсунул хлеб под нос старухе-торговке:
— Почем?
Старуха назвала сумму: четыре медяка. Конан замотал головой.
— Ну нет, бабуся. Я же не собираюсь покупать твой дом вместе с проживающими там внучками. Только вот этот сухой хлебец.
Старая женщина ответила:
— Раз уж вы, судя по всему, здесь чужой, так и быть, сделаю скидку. Три.
— Еще раз повторяю: речь идет не о всей твоей корзине с булыжниками, которые ты выдаешь за хлеб. Всего-то одну краюху. — Конан повертел в пальцах хлеб и довольно мрачно поглядел на него.
— Горе мне! Вы лишаете бедную старуху ее скудного заработка — и это за такую тяжелую работу! Ну ладно. Я возьму с вас всего две монеты, теша себя надеждой, что вы будете потрясены таким гостеприимством Алмаза Коринфии.
— Где же твой нож, бабка? Карманнику, срезающему кошельки, он необходим. До этого ты и сама могла бы додуматься — ведь у тебя такой острый ум и такой болтливый язык.
Женщина хихикнула.
— Вы такой симпатичный юноша. Похожи на моего сыночка. Я не могу видеть, как вы умираете от голода только потому, что вам не хватило одного медяка. Одна монета — и вы купили лучший хлеб на всей улице.
— По рукам, мамаша.
Конан вытащил одну из своих немногочисленных монет и протянул ее старой женщине. Старуха кивнула и улыбнулась.
— Еще один вопрос, — сказал Конан. — Ты права, называя меня чужеземцем. Где в этом городе мужчина может найти кабак с вином, чтобы размочить лучший на всей улице хлеб?
— Состоятельному человеку путей много. Но для того, кто торгуется со старухой из-за нескольких нищенских медяков, выбор невелик. Поглядим-ка. Вниз по улице, дважды направо и один раз налево. Там этот мужчина найдет харчевню «Молоко волчицы». А если упомянутый мужчина пришел из чужой страны и не умеет читать надписи на цивилизованном языке, ему нужно просто поискать на двери изображение волка.
— Какого еще волка?
— Волка, стоящего на задних лапах и готового к прыжку, — объяснила старуха, снова хихикнув.
— Спасибо, мамаша-булочница. Будь здорова! Без особого труда Конан отыскал харчевню «Молоко волчицы» и вошел, держа краюху хлеба под мышкой. То, что час был ранний, ничего не значило: в харчевне было полно посетителей, которые сидели и стояли за длинными деревянными столами. Большинство из них, несомненно, были местные жители, о чем можно было судить по их внешности и одежде. Несколько женщин таскались с дымящимися блюдами, другие сулили радости, не имевшие ничего общего с едой и питьем. Конан посещал подобные заведения довольно часто, они были, как правило, вполне сносны и дешевы.
Киммериец нашел место на краю стола и присел. Он осмотрел помещение и быстро оценил состав публики. Большая часть посетителей состояла из людей, несомненно, бедных, но честных и добропорядочных: бондарей, кузнецов, торговцев и им подобных. Слева от Конана разместилась менее приятная компания: скорее всего, карманники или грабители. Самый крупный из них был среднего роста, но широкий в кости и мускулистый, с темными глазами и иссиня-черными волосами. Кроме того, он обладал могучим крючковатым носом, напоминающим клюв хищной птицы. Подобных людей Конан уже встречал. В жилах неприятного соседа текла шемитская и стигийская кровь. Мощный нос-клюв выглядел устрашающе. К такому человеку лучше спиной не поворачиваться.
Рядом с четырьмя стервятниками устроилась любопытная парочка: пожилой мужчина с белыми волосами, согбенные плечи которого несли на себе груз шестидесяти или семидесяти лет, и девочка лет двенадцати-тринадцати. На старике было длинное одеяние с широкими рукавами. Девочка с каштановыми волосами была одета в голубые шаровары, сапожки и короткую курточку из выделанной кожи. Кроме того, за широкий пояс был заткнут короткий меч в туранском стиле.
— Что угодно господину?
Конан поднял глаза. Толстая потаскушка в просторной, заляпанной сальными пятнами одежде стояла перед ним. Варвар вынул одну из трех своих медных монет и поднял ее на уровень глаз.
— Смогу ли я получить за это стакан приличного вина?
— Вы сможете купить на это целый кувшин. А насколько приличным окажется вино — это вам судить.
— Неужели так плохо? Ну, я не могу себе позволить быть разборчивым. Придется рискнуть.
Женщина взяла монету Конана и исчезла. Киммериец сел так, чтобы видеть старика и девочку с каштановыми волосами.
Конан быстро заметил, что не он один заинтересовался странной парочкой. Те четверо, которых Конан определил как стервятников, тоже выказывали необычайное любопытство. Это, по мнению Конана, ничего хорошего не сулило. Однако лично его все это не касается. Он снова увидел трактирную служанку, которая несла глиняный кувшин, до краев наполненный красной жидкостью. Немного вина выплеснулось из кувшина, когда служанка плюхнула его на стол. Не произнеся ни слова, любезная особа направилась к другим посетителям.
