Каменные сердца (СИ) - Мельников Иван Викторович (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT) 📗

— Не фиг таскать в семейное гнездо чужих баб!

Сделав несколько неуверенных шагов рядом с автомобилем, Натан сообразил: ключ-то у него! Он никогда не оставлял его внутри, как и учил отец. Ухмыльнувшись, Дриббл щелкнул замком, дверь распахнулась, и Элейн вывалилась на дорогу вместе с хламом, которым на всякий случай забаррикадировалась. Она настолько опешила, что даже не сразу поднялась. А в это время Натан отряхивал и закидывал обратно в машину вещи, бормоча проклятия в адрес неряшливой небережливой «супруги».

— Да ты ошалел совсем! — возопила Принцесса воров, догоняя «сандерклап». — Оберегать семью от шлюшечьих посягательств — мое законное право!

— Так, Элейн, запомни две вещи. Первая: машина моя, я приглашаю в нее, кого пожелаю. Вторая: нет никакой семьи! — если начал отповедь Дриббл довольно-таки спокойно, то последнюю фразу он проорал громко, отчетливо, впечатывая каждое слово надгробным камнем в могилу их мимолетных отношений.

— Как… как же ты можешь так говорить? — всхлипнула девица, беспомощно всплеснув руками. — А наши дети? Неужели ты способен променять супружескую жизнь на девку с именем, похожим на название мятных сосалок?

Дриббл не отвечал, всем своим видом демонстрируя полное безразличие к оскорблениям, упрекам и глупым доводам.

— О да, ты способен! — Принцесса воров решила сменить тактику и пойти от противного: — Бесспорно, случайный отсос важнее семейного гнезда! Все вы мужики одинаковые!

— Элейн, о гнездах иди потрынди с Джонатановой подружкой, — холодно посоветовал Натан, влез в машину и заблокировал двери.

Цыганка топнула ногой, глотая злые слезы и пыль из-под колес «сандерклапа». Она снова ошиблась. Хотя, авось, этого жеребчика еще получится обуздать. Все они взбрыкивают порой. Утерев лицо тыльной стороной ладони, Элейн побежала вслед набирающему скорость каравану. Она надеялась подсластить горечь поражения беседой с приятным все понимающим слушателем — Данике. Впрочем, столь же легко она излила бы свои печали любому встречному-поперечному.

**

Док перебирал лекарства, то есть проводил ревизию. Этот процесс не доставлял ему удовольствия, но был необходим. Мало ли в какую передрягу «цыгане» встрянут по дороге? Заодно он влез в заветную баночку: запас транквилизаторов, без которых Данике не мыслил свою жизнь, неумолимо сокращался.

Тут, как назло, в повозку вломилась Принцесса воров, по обыкновению донельзя словоохотливая, да еще и зареванная. Ну почему, о небо, Дриббл не может жить с ней в ладу и мире? Отдуваться-то ему, Данике, — Таборному Профессору Всея Медицины.

Ну вот — Натан выгнал «супругу» на улицу. Выслушав поток причитаний и брани из уст обиженной женщины, док предложил ей найти пастора в ближайшем городе, взять Дриббла за грудки и узаконить отношения. Элейн вознаградила Данике широкой счастливой улыбкой и, запечатлев на его щеке звонкий поцелуй, выпрыгнула из повозки. Мда-а-а, женщина — одно слово. Наверное, из-за подобных вот проявлений благодарности он до сих пор не покинул свой пост.

**

Чем ближе к городу, тем больше усадеб и ферм нам попадалось. Из-за выходок эндейцев одни обитатели забросили свои дома, а другие превратили их в неприступные крепости.

Я не отказала себе в удовольствии слегонца помародерствовать. Периодически со мной увязывался кто-нибудь из неприкаянных таборчан, очень условно полезных, так сказать, на марше. Разумеется, в процессе я пыталась освоить «юрал». У меня даже вполне неплохо получалось, хотя тачила и впрямь тяжеловата. Однако во время последней «вылазки» меня с Владиленом чуть не пристрелил какой-то старый пень, притаившийся на чердаке. Вместо нас дедок укокошил сурка. Ошметками грызуна забрызгало всю мотоциклетную люльку, включая Птицына от пояса и выше. После этого Аксель устроил Тому взбучку в привычном полушутливом стиле и отправил пацана отмывать «юрал». До конца поездки я мстительно терла мотоцикл чьими-то (надеюсь, Акселевыми) вещами, а душка Владилен довязывал мне шикарнейшие труселя в сердечко. Пока не знаю, как я применю подарок Птицына — вряд ли надену, но вот продать… Это следует обмозговать!

Наконец Шинкэт Ангар вырос перед нами во всей красе. Внутренний, верхний, город находился на холме, возносясь над клоакой города нижнего (вообще, клоака-то была, пожалуй, поопрятнее Кеблин-Тауна, но в сравнении с богатым соседом выглядела отвратительно) и отгораживаясь от нее белоснежными высокими стенами. Теплица для изнеженных растений, подарок старого мира своим беспомощным детям. Правда, живучие «ребятишки» неплохо приспособились, держа в строгости окрестную сволочь. А наличие внешнего — или нижнего — кольца стен создавало дополнительные трудности для различных ублюдков из пустошей, мечтающих разграбить процветающий Шинкэт, забраться в Убежище Шинкэта, искупаться в фонтанах Шинкэта. Хотя, строго говоря, внешнее кольцо не имело права гордо зваться «стеной» — это был скорее совмещенный с неглубоким рвом заградительный вал мусора, утыканный кольями, весьма затрудняющий, однако, проезд мотоциклов и багги. Судя по сумбурным воспоминаниям Тианы о ее родном поселении, здесь люди устроились по тому же принципу. В муниципальных убежищах для Очень Важных Персон и лучших из частных содержались не только запасы еды, воды и медикаментов, но и материалы, необходимые для постройки приличных размеров городка. Так решалась масса проблем, связанных, например, с вынужденным поселением в радиоактивных корпусах автомобилей, панцирях живоглотов и других образчиках мусорной архитектуры. Граждан обеспечивали комфортабельными сборными домами, ну а всякое отребье ютилось во внешнем круге в тех самых хибарах из жести, шкур и костей. Статус гражданина наследовался, реже — покупался или выдавался за особые заслуги. Внутренние кольца стен в таких городах (а их кое-где возводили и больше двух) представляли собой райские кущи, и, конечно же, кочевой народ вроде нас допускался туда крайне редко.

**

Караван расположился на стоянке рядом с торгующей буррито палаткой, переделанной из . Таборчане, спешившие размяться и перекусить, потянулись к киоску. На самом же деле они любопытствовали, как Дриббл обстряпает эту по всем понятиям сомнительную сделку.

Мендос начала прощаться, и, разумеется, Натан незамедлительно запросил гонорар. Когда в бескомпромиссной борьбе он победил свое естество и с тоской в глазах отказался от интимного рандеву, предложенного в качестве оплаты, мессиканка открыла перед ним чемодан, с которым не расставалась в дороге ни на минуту. Внутри обнаружились… купюры. Новенькие, хрустящие, с портретами каких-то мужиков, иных с бородами, других — в комичных париках с косицами, наподобие судейских. На бумажках с цифрой 100 красовался портрет щекастой девицы, чванливо щурящейся на зрителей. Рожи не внушили Натану особого доверия, а пытавшаяся их впарить смазливая мессиканка тут же потеряла свою привлекательность. Зато Джо с Заки стопки разноцветной резаной бумаги прямо-таки зачаровали. Под пристальным наблюдением Мендос они перебирали банкноты с трепетом и даже какой-то подобострастностью, часто произнося старинное слово «стандарт». Но Натан не впечатлился. Заявление девицы касательно обмена бумаженций на обманутый (но не желающий сдаваться) Дриббл воспринял в штыки. Эх, чем он думал, когда польстился на ее посулы? Грубо схватив Мендос за ворот выпендрежной блузки, Натан потребовал платы за проезд. Мессиканка, не моргнув глазом, предложила оставить в залог и обещала вечером вернуться с двумя канистрами топлива. Пришлось согласиться.

Договорившись встретиться с Мендос в харчевне «Лысая игуана», Натан проводил взглядом ее спину, обтянутую тонкой кремовой тканью. Наверное, следовало столковаться на интиме… Его, Натана Дриббла, элементарно развели. так это называется. Да только в данном случае речь шла даже не об отсосе, а о запечатленном на прощанье пухлыми мессиканскими губками на его тощей шее.

**

«Лысая игуана» располагалась на одной из трех площадей внешнего города. С веранды заведения открывался вид на дощатую сцену, возводимую для завтрашних дебатов. Горожанам, гражданам и резидентам, предстояло решить, сохранит Шинкэт Ангар независимость или потеряет ее, влившись в состав Нового Лармериканского Объединения либо Конфедерации Свободных Городов, подмявшей, по слухам, Мессику и внушительную часть Южной Лармерики. Об этом трубили отпечатанные на сурковых шкурах и развешанные повсюду высокопарные манифесты.