Многоцветная Земля - Мэй Джулиан (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
— Клод… Я подумала вот о чем. Почему Эпона не умерла раньше от своих ужасных ран? Ведь амфиционы буквально разорвали ее на части еще до того, как Ричард, Иош и Дугал пробились к ней. Она должна была погибнуть от кровопотери или шока, но не погибла.
— Люди в форте говорили вам, что тану почти неуязвимы. Что они имели в виду?
— Не знаю… Может быть, пришельцы обладают способностью концентрировать свою коэрцитивную силу и, как стеной, отгораживаются от нападающих? Но я никогда не думала, что тану, мужчина или женщина, способны выжить после столь тяжелых телесных повреждений. Ведь о тану трудно не думать как о носителях чего-то человеческого, в особенности после той схемы воспроизведения потомства, о которой упоминала Эпона.
— Все люди, даже не наделенные метапсихическими способностями, цепляются за жизнь. Мне приходилось видеть в поселениях на дальних планетах разные случаи, почти ничем не отличающиеся от чуда. А если принять во внимание усиление метапсихических способностей, которого тану достигают с помощью торквесов, то…
— Интересно, есть ли у них какие-нибудь регенерационные установки здесь, в Изгнании?
— Думаю, что есть, в городах. И бог знает какой еще технологией они располагают. До сих пор мы видели только торквесы, устройство для тестирования метапсихических способностей и металлоискатель, с помощью которого они обыскивали нас по прибытии через врата времени.
— Да, да. И тут стоит вспомнить о стальном стилете, которым Эпоне был нанесен смертельный удар.
Старый антрополог снял куртку и прислонился спиной к одной из банок лодки:
— Не сомневаюсь, что наш друг Брайан смог бы рассказать немало интересного о легендарной антипатии злых пухов к железу. Скорее всего, он объяснил бы это напряженными отношениями между культурами Бронзового и Железного веков… Но похоже, что весь европейский фольклор почти единодушно сходится на том, что железо несовместимо с древними и даже смертельно опасно для них.
Амери не на шутку рассердилась:
— Ради Бога, прекратите, Клод! Эпона была экзотической женщиной, но женщиной во плоти, а не каким-то бесплотным эльфом.
— Тогда объясните мне, почему амфиционы, которые искусали и четвертовали Эпону, и колотые раны, нанесенные ей мечом, не прикончили ее, а один-единственный удар стилетом оказался смертельным.
Амери задумалась.
— Возможно, железо как-то взаимодействует с торквесом. Кровь тану красная, как и у нас, и, по-видимому, столь же богата железом. Возможно, что тело, разум и ожерелье тану функционируют в тонкой и хрупкой гармонии, которая нарушается при введении большой массы железа. Более того, если железо окажется вблизи интимной ауры тела, то тану могут терять равновесие. Помните Стейна с его секирой? Никто из людей в замке не мог остановить его, когда он не на шутку разбушевался и крушил все направо и налево. Тогда это не показалось мне странным, но теперь, когда мы узнали столько нового, происшествие со Стейном представляется мне значительным.
— Они обыскивали нас достаточно тщательно, — задумчиво произнес Клод. — Но почему стражи не забрали у Стейна его секиру? И как Фелиции удалось пронести свой стилет?
— Не могу себе представить… разве что стражи были беспечны и не обратили внимания на поножи. Может быть, золотые ножны ввели детектор в заблуждение? Это открывает возможности для выработки контртактики.
Клод внимательно посмотрел на Амери из-под полуприкрытых век. В ее настойчивости было что-то новое и настораживающее.
— Амери, вы сейчас говорите, как Фелиция! Девушка, ничуть не сомневаясь в осуществимости своих намерений, заявила, что собирается подчинить всю проклятую расу тану. Ее не смутило, что тану покорили всю Землю!
Амери одарила Клода странной улыбкой:
— Но ведь Земля — наша планета. По прошествии шести миллионов лет люди будут обитать на ней, а тану бесследно исчезнут.
Амери зажала румпель под мышкой, направив лодку на восток. Свежевший бриз туго наполнил парус.
Они зашли за болотистый остров, спустили паруса, убрали мачту, подняли шверт. Охапками тростника и ивовых ветвей замаскировали лодки. Вместо рулей укрепили в задней уключине по веслу так, что человек, сидящий низко пригнувшись на корме, двигая веслом то в одну, то в другую сторону, мог придать лодке заметное движение вперед.
Ричард возмутился:
— При такой скорости, чтобы дойти оставшиеся полкилометра до берега, нам понадобится не менее двух часов!
— Говори потише, — предупредил Клод. — Не забывай, что голос прекрасно разносится по воде.
Он подвел свою лодку вплотную к лодке Ричарда.
— Где-то на берегу есть тропа, быть может, даже форт, в котором нам предстояло остановиться на отдых сегодня утром. Мы должны соблюдать осторожность и не обнаруживать себя до тех пор, пока не убедимся, что берег пуст.
Ричард нервно хохотнул:
— Берег пуст! Так вот откуда пошло это клише!
Должно быть, еще пираты…
— Заткнись-ка лучше, сынок, — оборвал его старый палеонтолог, и от настороженности и усталости голос его прозвучал хрипло. Плыви вслед за мной и делай вид, будто ты большая куча мусора.
Клод шевелил кормовым веслом так осторожно, что не разводил волны. Казалось, будто две груды плавника медленно дрейфуют от одного острова к другому, постепенно приближаясь к низменному берегу, у которого тростник и камыш стояли пятиметровой стеной. Длинноногие птицы с хохолком из розовых перьев и белыми зеркальцами на крыльях степенно вышагивали на мелководье, время от времени ловко хватая клювом лягушку или рыбину.
Солнце поднималось все выше. От жары и духоты скоро стало трудно дышать. Какие-то кусачие мошки начали пикировать на них. Под слоем маскировочной зелени путники были, словно в ловушке, и маленькие мучители улетели, оставив на коже зудящие следы от укусов, прежде чем путешественники смогли найти в наскоро уложенных рюкзаках какое-нибудь средство, отпугивающее насекомых. Наконец после мучительно долгого плавания лодки задели днищем слой ила на дне, из которого вверх поднимались стройные стволы бамбука толщиной с человеческую ногу. Широколистные вечнозеленые деревья наполняли воздух густым пряным ароматом своих цветов. В прибрежной грязи была проложена тропа, на которой виднелись глубокие четкие отпечатки чьих-то плоских ступней, словно кто-то указывал путь на сушу.
— Кажется, это то, что нам нужно, — тихо проговорил Клод. — Сейчас мы сложим наши лодки и постараемся схватить попутку.
Ричард не без труда выбрался из-под полностью скрывшей его массы тростника и ветвей и с отвращением осмотрелся по сторонам:
— Клод! Что это ты вздумал высадить нас в каком-то вонючем болоте? Тут же сущий ад. И кругом, должно быть, кишат змеи! А отпечатки… Чья-то мамочка ищет здесь своего ненаглядного сыночка…
— Хватит, Ричард, — прервала Амери. — Лучше помоги мне вынести Фелицию на берег. Я попытаюсь привести ее в чувство, пока вы вдвоем с Клодом…
— Ложись! — скомандовал Клод.
Все пригнулись и замерли в лодках, глядя в ту сторону, откуда только что приплыли. За болотистыми островками, где в озере начинались настоящие глубины и беспрепятственно дул ветер, плыли две семиметровые лодки, ничуть не похожие на те, которые спустили на воду беглецы. Они держали курс на север.
— Ну что ж, теперь мы по крайней мере знаем, где должен находиться форт, — заметил Клод. — Он расположен к югу отсюда, и, судя по всему, не очень далеко. У тех, кто там плывет, могут быть подзорные трубы, поэтому нам лучше притаиться, пока они не обогнут мыс.
Путешественники замерли. Пот тонкими струйками стекал по телу, вызывая нестерпимый зуд. Москиты, отпугиваемые репеллентом, не садились больше на защищенные участки кожи, а предпочитали жалить в ноздри и глазное яблоко. В животе у Клода урчало, напоминая, что он не ел уже двенадцать часов. В волосах над левым ухом Ричард обнаружил у себя глубокую резаную рану — след укуса местной разновидности мясной мухи. Амери попыталась было молиться, но память отказывалась выдать с детства знакомые тексты, кроме благодарения за трапезу и молитвы на сон грядущий.
