Самоцветные горы - Семенова Мария Васильевна (книги онлайн полностью txt) 📗
Когда людской поток поредел, Гвалиор снялся со своего места на пересечении штреков и выбежал в большой зал. Здесь когда-то была “святая” площадка для поединков надсмотрщика и раба; её давно заровняли по приказу старшего назирателя Церагата, ибо на ней произошёл бой, давший начало опасной рудничной легенде. Отсюда было уже недалеко до Западных-Верхних ворот, означавших спасение. На середине зала Гвалиор услышал сзади испуганные крики заблудившихся – и вернулся, чтобы позвать отставших за собой. Скоро мимо него пробежали двое рабов, саккаремец и вельх. Они тащили на плечах безногого калеку, старого халисунца Динарка. Тот клял их страшными словами, обзывая выродками мулов, опившихся ослиной мочи... и умолял бросить его, не отягощать своего бегства. Гвалиор указал им правильный путь, заглянул в глубину штрека, убедился, что там больше никого не было, – и снова во всю прыть рванул через зал.
И там, посередине, на бывшей “святой” площадке, его догнало то самое нечто, поднимавшееся из растревоженной глубины.
В спину дохнул жар, равного которому нельзя ощутить, даже сунув руку прямо в огонь, и почти тотчас его ступни окунулись в то, от чего исходил этот чудовищный жар. Гвалиор посмотрел вниз, увидел, как мгновенно вспыхнули сапоги, и больше вниз не смотрел. Он вообще перестал о чём-либо думать и просто бежал, срывая голос от ужаса, – так, как никогда в жизни не бегал и уж точно более не побежит. Через “святую” площадку, якобы сработанную некогда то ли Горбатым Рудокопом, то ли Белым Каменотёсом. Дальше через зал и потом в длинную штольню, выводившую к Западным-Верхним...
И только когда ворота остались позади, а под ногами уверенно заскрипел снег, Гвалиор опустил глаза посмотреть, есть ли у него ещё ноги. Он увидел, что прочные сапоги сгорели дотла и рассыпались пеплом, и вместе с ними сгорели кожаные штаны до самых колен. Но на ногах остались шерстяные носки, связанные конопатой, и эти носки были целёхоньки. И ноги в них – тоже.
Гвалиор заплакал, давая себе и Божьим Небесам какие-то клятвы, которых не взялся бы осознанно повторить. И побежал дальше, потому что останавливаться на склоне Южного Зуба, уходившего в небытие, было нельзя. Судьба судила ему оказаться одним из последних, кто спасся.
Эврих смотрел в небо, и то, что он там видел, вызывало желание немедленно преклонить колена в молитве. С севера на Самоцветные горы надвигалась туча, которую можно было смело назвать праматерью всех гроз этого мира. Она наводила на мысль о Небесной Горе его веры, седалище и святыне аррантских Богов. Она была громадна, как может быть громадно лишь нечто, порождённое Небесами. Она плыла над величественными, окутанными снеговой дымкой хребтами, и те у её подножия казались кучками песка, насыпанными в детской игре.
Она шла со стороны, противоположной солнцу, и оттого казалась особенно непроглядной.
Так вот чем разрешалась предгрозовая жара, все последние дни кутавшая, как одеялом, северный Саккарем, вот откуда исходили раскаты далёкого грома, словно бы копившего силы перед наступающей битвой...
– Странно, – сказал купец Ксоо Тарким. Эврих вздрогнул, возвращаясь к реальности, но оказалось, что торговец рабами имел в виду вовсе не необычность небесных явлений. Его заботили совсем другие дела. Он пояснил:
– Здесь нас раньше всегда встречал рудничный распорядитель... Э, а это ещё что такое?..
Его караван одолевал подъём к последнему перевалу. Уже хорошо были видны все три Зуба, подъездные пути и чернеющие ворота штолен на склонах... Вершины покрывал никогда не таявший снег, и ветры высокогорий тревожили его, забавляясь, пуская в полёт тончайшие, пронизанные радужным солнцем плащи. Сегодня эти плащи в самом деле выглядели более чем необычно. Так, как если бы их составляли не ледяные кристаллы, удерживаемые движением воздуха... а пар, бьющий откуда-то снизу.
Вроде бы ко всему привычные лошади, тянувшие повозку, всё неохотнее продвигались вперёд, возница ругался и щёлкал кнутом. Они выбрались на самый гребень перевала... и тут кони остановились уже окончательно, и никто больше не гнал их вперёд.
Теперь были видны зевы не только самых верхних штолен, но и нижние выходы, расположенные почти у подножий... И вот из них-то тугими толстыми струями исходил пар. Караван Ксоо Таркима ещё отделяло от них изрядное расстояние, но и здесь, на другом краю обширной долины, уже начинали чувствоваться толчки. Это не были толчки обычного землетрясения. Где-то отделялись неимоверно громадные глыбы и медленно погружались, плавно падали вниз, и эхо их падения заставляло содрогаться горную дорогу под ногами людей. Кони стояли, крепко упираясь копытами и пригнув головы, как против сильного ветра. Они не срывались бежать, потому что здесь им ничто не грозило и они это знали. Но вот сделать хоть шаг дальше их не заставила бы никакая сила на свете.
Струи пара появлялись из всё новых штолен, выше и выше... Даже горный ветер, напоённый морозом вечных снегов, не мог сразу охладить их и развеять, и они султанами уходили ввысь, собираясь в плотное облако. Там, где они тянулись по склонам, снег и лёд быстро истаивали, обнажая мокрые скалы... И те – или это казалось? – очень скоро начинали терять угловатые очертания, оплывать... Что-то подтачивало горы изнутри, неотвратимо пробиваясь наружу. Горный воздух сообщает глазам необыкновенную зоркость, и Эврих обратил внимание на тёмные пятна, расползавшиеся от гор в разные стороны, в том числе и к перевалу, где стоял караван. Аррант не сразу сообразил, что это бежали сотенные, если не тысячные толпы людей.
Ему со спутниками выпало присутствовать при окончании истории Самоцветных гор. И поистине страшен был этот конец.
Язва, много веков осквернявшая тело Земли, наконец-то вызрела и собиралась прорваться.
Потом Эвриху показалось, будто Южный Зуб, гуще двух других окутанный паром, начал словно бы уменьшаться... Аррант даже зажмурился, смаргивая излишнее напряжение... Нет, зрение не обмануло его. Громадная гора проваливалась, падала внутрь себя, уходила вниз, как если бы её подошва утратила под собою опору.
Другое дело, такое движение по самой природе своей не может быть ни стремительным, ни даже быстрым. Так – медлительно и величаво – падает громадное дерево, подрубленное в лесу. Так опрокидывается волна, порождённая океанским накатом...
Солнце скрылось, и сразу стало темно. Из грозовой тучи ударила первая молния. Она залила всю долину трепещущим мертвенным светом и пришлась как раз в вершину рушившейся горы. Эврих не был уверен, слышал ли он громовый раскат. Молния заставила его вскинуть голову, и его потрясло то, что он увидел вверху. Облако, образованное поднявшимся паром, на глазах обретало некий внутренний порядок, облик и жизнь. В небесах над горами вставал на дыбы, бил копытами чудовищный конь, и сидевший в седле не сдерживал разъярённого скакуна. Одна его рука простиралась над гривой жеребца, другая тянулась к мечу...
Средний Зуб, а за ним и гигантский Большой начинали крениться, нависая над проваливавшимся Южным, готовясь уйти туда же, куда уходил он... Снизу бил уже не просто пар, но струи чего-то более плотного, сверкавшие в свете молний, подобно мечам. Там, где они ударялись о склоны кренящихся гор, могучие скалы взлетали, словно комья грязи, подброшенные пинком, и крошились на лету в пыль.
Эврих увидел лицо Ксоо Таркима. Торговец рабами что-то истошно кричал, размахивая руками и указывая назад, на дорогу, откуда они приехали. Эврих удивился, осознав, что не может разобрать ни звука, и только тут понял, какой силы гром исходил от гибнувших гор. Кажется, Тарким призывал к немедленному и поспешному бегству. Эврих отвернулся от него и снова стал смотреть вдаль.
Прихоть обезумевших ветров на какой-то миг раздвинула погребальный саван пара, окутавший едва не треть горизонта, и Эврих увидел то, о чём рассказывал ему никогда не бывавший там Волкодав: Долину, лежавшую позади рудника. Круглую каменную оспину-“цирк”, место странных пузырчатых холмов и роскошного леса, выросшего на идущем снизу тепле. Там обитали Хозяева, там помещалась Сокровищница, собравшая лучшие камни, когда-либо добытые и обработанные в Самоцветных горах... Теперь поперёк Долины пролегла широкая трещина, и из неё многовёрстной стеной вздымался... не огонь, что-то гораздо хуже и смертоносней огня. Лес оставался зелёным лишь у отвесных обрамляющих стен, на остальном пространстве Долины он был чёрен и мёртв, и что там теперь делалось, человеческий ум отказывался постигать. Эврих увидел, как исполинский ломоть земли с холмами и остовами домов откололся от края, утрачивая опору, и начал опрокидываться, точно льдина на вздыбленной половодьем реке...
