Изъян (СИ) - Инк Анна (бесплатные полные книги .txt) 📗
- Я хотела объяснить всё Альфе, но она не стала меня слушать. А перед Городом я оправдываться не обязана.
- Джулия не знает о провокациях.
- Что?!
Елизавета с лёгкой улыбкой мотает головой.
- То есть вы все знаете, а она – нет?
- Мы пока не готовы предоставить ей полноценный отчёт. Это явление только начинает развиваться.
- Ты издеваешься?
- Нет. Она скоро всё узнает.
- Альбина, конечно, тоже в курсе про провокации.
- Естественно.
- Отъестественно! – я вскакиваю. – А вЫселы? Про психары, которые туда доставляют, Джулия тоже не знает?
- Кира, ты потеряла грань между реальностью и галлюцинациями. Психары не могут покидать купол. И никто не доставляет их к вЫселам.
- Что же тогда разрушило поселение Ы вчера?
- Это был обычный ураган. И что ты там делала – это тоже большой вопрос. Альфа знает об истинных причинах твоих поездок загород? Сядь, пожалуйста.
Послушно опускаюсь на стул.
- Я просто хочу, чтобы всё было как раньше, - я накрываю голову ладонями. – Чтобы внутри нашего сообщества не было секретов. Вот и всё.
- На пути к идеальному миру много препятствий, особенно когда мир так молод.
- Ты хочешь сказать, что психары – лишь моя галлюцинация?
Она кивает.
- Что же я вывозила в Гиблое место?
- Скорее всего, криосоломины невостребованных доноров. В Городе это принято. Хочешь, я покажу тебе видеозаписи, на которых видно, что помещают в контейнеры из корпорации «Аутолиз»?
Я мотаю головой:
- Я вашим записям уже давно не верю. И вы, и зоповцы можете трансформировать их во что угодно.
- Не хочешь – не верь.
- Так что со случаем в парке? – я складываю руки на коленях. – Это была провокация для Полины? Они хотели вытрясти из неё психары, угрожая её моклю?
- Верно. Но там оказалась ты. И ему пришлось менять стратегию.
- Кому?
- Моклю 0дробь80. Он рассчитывал, что провокация состоится, но пришла ты, а не Полина. Он слышал, что ты – Зозо, и решил позволить себе лишнего. Пошёл на крайние меры.
- Разве он не… То есть…он провокатор, что ли? То есть…он знал, что ему нужно будет делать? Что ему нужно будет спровоцировать Полину?
- Разумеется.
- Она ведь думала, что он…её друг, или что-то вроде этого…
- Ты же Зозо, Кира. О чём ты говоришь?
- Зачем же надо было убивать?
- Иначе провокация бы не состоялась. Ты ведь не поддалась бы чувствам просто из-за того, что мокля унижает женщина, и что он вот-вот умрёт от аллергии.
- Ты так спокойно говоришь об этом, - я качаю головой. – Убили женщину.
- Куполу категорически не хватает энергии. Нужен новый этап в развитии нашего общества. Иначе Город погибнет. Вот и всё.
- Значит, вы не говорите Альфе, потому что хотите одобрить провокации?
- Альбина была не права. Ты на самом деле очень умная.
Я встаю.
- Мне надо идти. У меня ведь сегодня первый день на новой должности, - я усмехаюсь.
Иду к двери, притормаживаю, спрашиваю:
- За что вы забрали его? Я обещала Полине, что узнаю. Точнее, не обещала. Она просто очень просила…чтобы я помогла ему.
- А с чего она взяла, что ты сможешь ему помочь? – Елизавета наклоняет голову набок и ехидно улыбается.
- С того…с того, что она знает про меня. Они знают, что я – Зозо.
- Вот поэтому его и забрали. Но ты скажи ей что-нибудь другое. Чтобы ей не было так грустно. Ты и так привнесла в её жизнь очень много…разочарований.
Я выхожу из здания «Глас» и набираю Полине. Она принимает вызов, но молчит.
- Я была у зоповцев, - говорю я.
- Он жив?
- Да. Ты ошиблась. Его взяли за другую Статью.
- Какую?!
- Четвёртая, - вру я. – Они узнали, что он неоднократно хранил и передавал алкоголь горожанкам. К убийству его задержание не имеет никакого отношения.
- Что теперь…
- С ним всё в порядке. Не били. И он был спокоен. Грустил, конечно. Его при мне увозили на экофермы. Держись, Полина. Главное, что Статья у него самая лёгкая, наказание будет простым, - я слышу её всхлипывания в трубке, и попытки выговорить «больше никогда его не увижу». – Ты должна быть сильной. Помнишь, ты говорила мне про презентацию? Что он будет смотреть твой профиль, и он должен будет гордиться тобой, за твою уверенность и силу. Представь, что он и сейчас видит тебя. И всегда будет видеть.
Она сбрасывает звонок. Чуть позже, пока я примеряла новую толстовку, мне пришло от неё сообщение: «Спасибо».
На часах 21.35. Через девять минут труп Элеоноры доставят к зданию крематория. Я не увижу её тела – оно будет лежать в прицепе, под куском ткани коричнево-зелёного цвета, такого же невразумительного, как окончание её жизненной траектории в Городе.
Я смотрю на экран эргосума. Два часа назад от незнакомого номера мне пришло сообщение: «Завтра ты едешь домой, Кира». Я уеду, и больше никогда не вернусь сюда. Я буду заниматься только теми профессиями, в которых не потребуется следить за жизнью этой локации. Подальше от всех этих людей – они не укладываются ни в какие категории, они обманывают так ловко, что уже веришь им, а не собственным глазам, и эти люди совершенно непредсказуемы. Я просто выполню поставленную задачу, вернусь в квартиру, и буду ждать, когда за мной приедут и отвезут меня домой.
Ничего не держит здесь. Ничего больше не связывает. Так странно, что у меня были эмоциональные выбросы из-за каких-то абсолютно несущественных ситуаций, но он…почему мне было не страшно, не больно, не горько, когда он уходил в черноту? Я перестала чувствовать? Я расстёгиваю молнию рабочего комбинезона – в кармане моей толстовки лежит смятый в клочок лист из его блокнота, где написано «Всё будет хорошо»; сегодня я так много раз скатывала шершавый бумажный комок до плотного, идеально гладкого шара, ломала и разворачивала его, и снова скатывала; его похрустывание вызывает у меня эмоции – мне становится не по себе, противно, этот шорох, скольжение бумаги по коже моих пальцев – неприятный звук и ощущения, вызывающие тошноту. Обычно людям говорят, что они должны успокоиться, когда им плохо. Мне же плохо? Но я хочу чувствовать, а не быть спокойной. Я хочу, чтобы моя голова болела от того, что Инга больше нет. Я хочу, чтобы мне хотелось броситься выяснять насколько мучительной была его смерть, умолять показать мне его мёртвое лицо.
Почему мне этого лишь хочется, но я не чувствую так?
- Тело шесть, - раздаётся в коридоре, и по камере наблюдения видно, как к зданию крематория подъезжает велосипед с прицепом.
Шесть. Мои новые коллеги сказали, что четыре в сутки – это уже много, а сегодня намечается десять. Я раньше не задумывалась, как люди попадают в эти прицепы. Ни разу не видела трупов в Городе. Оказывается, сами горожане должны перемещать человека к ближайшей парковке велосипедов – в руки берут только человека своего пола. И там, на парковке, горожане сами программируют маршрут до больницы. Их этому учат в дорабочем учреждении, есть даже специальная Профессия в преподавательской сфере: обращение с уязвлённым; рассказывают им подробно, как переносить человека, как работает программа планирования маршрута. Они кладут его туда, и человек (не важно, ещё живой или уже мёртвый) в полном одиночестве, в прицепе самоуправляемого велосипеда, отправляется к врачам, которые уже на месте ставят диагноз или причину смерти. Оказалось, что горожане передвигаются по директиве 3 на тех же велосипедах, к которым крепятся прицепы для вывоза трупов. Я просто никогда не замечала, что рядом с парковками для велосипедов есть специальный отсек, в котором стоят два-три прицепа.
Инг приедет на таком же, сюда, может, даже сегодня. Я смотрю на очертания тела, проглядывающие из-под ткани. Приедет, но я не увижу. Последний квартал суток подходит к концу. И этот труп – мой последний.
Мне отдают прямоугольную пластиковую коробку, совсем маленькую. Как будто на Элеоноре не было никакой одежды. Впрочем, одежда среднестатистической цэрперы занимает очень мало места, её тонкая синтетическая ткань способна скататься в маленький шар.
