Ямата-но Орочи (СИ) - Чудинов Халег (книга жизни .TXT, .FB2) 📗
У меня есть ряд целей, которых можно добиться с помощью Пейна. Но для этого его желательно поставить в невыгодное положение. Нападать на Аме, в попытке выковырять оттуда Нагато — высок риск неоправданных потерь. Насколько мне известно, бренное тело блудного Узумаки хорошо защищено. Во время сражения со своим учеником канонный Джирайя даже не приблизился к основным рубежам обороны, споткнувшись на Пейне. Здесь, на моей территории, Нагато будет более уязвим. Конечно, бой с ним возле Конохи имеет свои риски, но их можно спрогнозировать и попытаться контролировать.
Созыв на экзамен шиноби из Кумо и Кири — как раз одна из таких попыток подготовиться к предстоящей операции. Привести в Коноху Увабами и Кёду иначе было бы затруднительно. А скоро мне могут понадобиться все резервы. Я имею представление о намерениях и планах противника, знаю, что он готовит удар, знаю где и знаю какими силами. А это уже половина победы.
— Кто-то из них может вскоре умереть, — после повисшей на несколько секунд паузы произнес мой клон, тоже разглядывая людей внизу.
— Я сделаю все, чтобы этого не допустить.
Внизу раздался тяжелый раскатистый звон гонга, привлекая всеобщее внимание. Гул толпы внезапно словно оборвался и шевеление народа остановилось. В наступившей тишине стало отчетливо слышно дыхание тысяч замерших в ожидании людей. Вязкую тишину нарушил легкий звон серебряных колокольчиков и тяжелое биение большого барабана. Бесшумно распахнулись влекомые дымом ворота храма, выпуская наружу идущих в два ряда мико с яркими бумажными фонарями и колокольчиками в руках, среди них затерялся и Курама. Они, словно линейные на параде, расходились, выстраиваясь по обе стороны от ведущей к храму лестницы.
К музыке добавилось пение. Цветок ли я в твоем саду?
Бабочка иль, может, демон я?
Должна ли я тревожиться о себе иль мире сём?
Красные цветы в руке обратятся в лезвие —
Достойна ль я твоей хвалы?
Хвали меня, хвали меня, хвали меня!
Знакомая мелодия и знакомые слова. Именно этой песней меня впервые встречали как Рюджина. В принципе, первый в этом мире Тайги-мацури создавался по образу и подобию проходящего именно сейчас праздника. В разных местах он имел разные названия: тосигои но мацури, праздник моления об урожае, или хама-ори — схождение в бухту. Но вне зависимости от названия, с праздником связан миф о сочетании женщины со змеем или драконом. Сейчас этот праздник именуется Охараи — великое очищение. Но по сути он остается прежним. Женщина, жрица, живой образ древней богини-матери, богини смерти и жизни вступает в союз с драконом, с Рюджином, приносит саму себя ему в жертву. Это символический ее выход из власти мира смерти и воскрешение в бессмертной воле дракона, а вместе с тем и всех ее потомков — то есть всего человечества. Но также во время ритуала Рюджин, или жрец в качестве его живого образа, облачался в багряные одеяния — символ принимаемой власти над миром живых и мертвых, принятия обязательств хранить и оберегать людей.
Это общая канва мифа, который имеет несколько вариаций, глубин и двойных смыслов, а сам ритуал насыщен символизмом.
В конце первой части песни на отгороженной от людей и устланной цветами улице появился паланкин. Ажурная конструкция покоилась на плечах ящероподобных могучих мужчин из клана Ибури, которые несли ее ко входу в храм, к встречающим их мико.
Я так рада расцвести, лепестки мои остры,
Но цветы обречены все однажды отцвести.
Сломанное лезвие не оборвет ребенка жизнь,
Если он порежется — мне дорога только в ад.
Хвали меня, хвали меня, хвали меня!
Для четверки питаемых природной энергией Ибури поднять паланкин с пассажиркой в нем ко входу в храм не составило большого труда. Откинутая мико занавеска открыла сидящую на подушках Мироку с маской демона на лице. Из храма встречать жрицу вышел очередной мой клон. Эта часть церемонии подходила к концу. Я-Чода в образе Орочимару снимаю с лица коленопреклоненной жрицы уродливую маску, на ее голову опускается золотой венец. На мои плечи — багряная мантия.
Я увяла, как цветок из бутона демона,
Но не могу я прекратить окрашиваться в алый.
Мне не нужны ни те дети, ни красные цветы,
Просто позволь мне вновь бутоном стать…
Чтобы ты хвалил меня, хвалил меня, хвалил меня!
Песня отгремела, затихают колокольчики и барабаны. Чтобы через несколько секунд перейти к следующей части церемонии.
— Это не похоже на прошлое, — задумчиво пробормотал я, кажется, едва ли не впервые сумев поучаствовать в Охараи в качестве зрителя, а не главного участника церемонии. — Жрица — образ богини смерти и жизни — это наверняка отсылка к Кагуе. Но откуда бы взяться нарративу о ее спасении?
— Случайное переплетение с еще более древними культами? — без особой надежды предположил я-Охеми. — Либо мне слишком мало известно о прошлом.
— Этот мир полон тайн и загадок. И вместо их решения мне приходится заниматься войной и политикой, — вздохнув, посетовал я. — Где справедливость?
— Уж явно не в этом мире, — ответил я-Охеми, и на миг замер, чтобы обеспокоенно сообщить: — Я только что ощутил чакру Стихии Дерева.
— Зецу?
— Сложно сказать. Пойду проверю.
— А я найду Югито. Она их цель. Зецу может попытаться отметить ее или заразить спорами.
Порешив на том, я отправился на поиски Нии. Искать ее долго не пришлось — ее чакра мне хорошо знакома, а Коноху я знаю очень хорошо — обнаружить девушку с помощью додзюцу труда не составило. Она, оказывается, тоже на месте не усидела и, привлеченная праздничной атмосферой, решила прогуляться по улице. На поиски приключений вышла, не иначе. И она их, похоже, нашла, потому что когда я добрался до нее, то застал Югито в очень интересном положении.
Девушка оказалась в темном переулке. Ровно за углом светили фонари и ходили люди, но Коноха, как я всегда об этом говорил, тот еще образчик хаоса и нагромождения построек, и все происходящее в небольшом переулке оставалось для прохожих незамеченным. Не будь Лист селением шиноби, здесь наверняка было бы раздолье для преступников. Но так как это все-таки какурезато, Коноха — это раздолье для влюбленных парочек ниндзя.
И к чему я это говорю? А к тому, что Югито нашлась прижатой к стене в том самом темном переулке, над ней нависала темная фигура в синем кимоно, которое в сумерках казалось почти черным. Длинные волосы падали на его плечи, рука уперта в стену, Югито хоть и девушка достаточно высокая, но парень над ней почти нависал. Что они там делают, понятно не было, но... Кажется, у молодежи это называется кабедон?
— Эм... — неуверенно выдал я, думая, стоит ли парочку отвлекать от их занятия. — Я вам не помешал?
— Увабами? — раздался испуганный голос Нии из сумрака переулка.
— Нет, все в порядке. Я уже собирался уходить, — мужской же голос был уверенным и спокойным, и я бы даже сказал, не по-мужски мягким.
Таковы уж особенности организма Кёды.
— Т-ты все не так п-понял! — вывернувшись, Югито отскочила от меня-Кёды. — Это все недоразумение!
— Мне показалось, девушке нужна помощь, — спокойно заметил я-Кёда, поправляя замотанное в бинты копье за спиной.
— Ты ошибался!!! — яростно воскликнула Нии, оказавшись к этому времени уже у меня за спиной.
Я строго поджал губы, чтобы скрыть так и лезущую на губы улыбку. До чего... странная ситуация. Заглянув в глаза самому себе в клоне напротив, я словно пытался найти в них ответ на этот вопрос, но встретил там все то же замешательство.
— К-хе, к-хе, — прочистив горло и попытавшись придать лицу какое-то соответствующее ситуации выражение, я грубоватым тоном спросил: — Чем ты там помочь Югито хотел?
— Мне показалось, — неспешно подойдя ближе, я-Кёда похлопал себя-Увабами по плечу, — что к ней прицепилась какая-то колючка.
— Колючка? — переваривая поступившую от клона информацию, уточнил я.
— Угу. Репей. Белый такой. Опасный — жуть. Так что береги ее.
