Уши в трубочку - Никитин Юрий Александрович (полная версия книги .TXT) 📗
Я задержал дыхание, а там, внизу, судорожно сжалось мускульное кольцо, предчувствуя большие неприятности. Вспыхнул яркий багровый свет, словно весь космос взорвался, как пробитый бензобак. Орудия вражеской эскадры выпалили одновременно, синхронно. Миллионы багровых нитей протянулись к дерзкому кораблю, что жертвовал собой, пристреливаясь для всей эскадры. Вспыхнула обшивка, потек, плавясь, тугоплавкий металл. Корабль некоторое время вел ответный огонь из всех ста тысяч орудий, но направленный удар пробил огромную зияющую дыру в задней части, оттуда повалил густой черный дым.
Сердце мое сжалось, чувствуя непоправимое, а корабль, потеряв управление, клюнул носом, начал опускаться, медленно входя в штопор. В багровом тумане космос выглядел сплошной трехмерной сетью из раскаленной докрасна проволоки. Две эскадры уже вовсю полосуют одна другую мощными лазерами, а потом, сойдясь ближе, выпустили миллионы аннигиляционных ракет. Часть их успевали поразить лазерами, часть разбилась о силовые щиты, но я видел, как некоторые заряды антиматерии выжигали страшные кратеры в толстой титановой броне. Корабли начали маневрировать, чтобы не дать второй ракете ударить в то же место, а третья так и вовсе может прожечь броню…
Мне почудилось, что космос наполнился роем бесчисленных мух: от огромных кораблей отделились небольшие десантные корабли и стремительно неслись к нашим кораблям, явно стремясь к абордажной схватке.
Подошел Додо, ковыряясь в зубах щепочкой, последний писк моды, тихонько взрыгивал, вид довольный, благодушный. Я вскрикнул:
– Додо!.. Вы что, не видите?
Он повернул голову к экрану, на миг в глазах мелькнуло что-то живое, потом вяло отмахнулся:
– Как все это осточертело…
– Что? – переспросил я. – Космические битвы?
Он поморщился:
– Битвы? Где битвы? Измельчал народ, давно не воевал. То-то дорсаи идут железной поступью… Это? Ах, полноте, это же обычная схватка с контрабандистами. Мерзавцы, все еще пытаются наладить подпольный… тьфу, подпространственный канал для наркотиков. Основные пути перекрыты, так они протянули сюда щупальце, пытаясь разведать обстановку. Напрасно! Не наткнулись бы на этот мелкий патруль, дальше настоящая застава с боевыми кораблями. Там им уже точно делать нечего.
Я онемел, потрясенный, с прилипшим к гортани языком. А Додо кивнул, пошел, продолжая орудовать зубочисткой из сосновой ткани, что в космосе куда драгоценнее, чем стотонный метеорит из золота.
Один из пиратских кораблей прорвался настолько близко, что, когда одновременный залп сотни наших кораблей вспорол ему корпус, космос вспыхнул яркой сверхновой, меня отшвырнуло от иллюминатора. Донесся далекий могучий грохот, словно трещат целые горные пласты, корабль заметно тряхнуло.
Свет померк, я увидел разбухающий ком багрового огня, похожего на атомный взрыв, он все разрастался, металлические части корабля выглядели изломанными надкрыльями жука. Пол под ногами дрогнул, накатила вторая волна взрыва. Я отчетливо видел темно-лиловые волны сгущенного взрывом пространства, за ними тянется разреженная пустота.
Подошел Гого, кивнул понимающе.
– Когда я первый раз увидел, – заметил он, – меня тоже впечатлило. Я ведь родом из маленького захолустного мирка с другого конца Галактики. У нас всего триста заселенных планет, а сами мы принадлежим к обособленной ветви курдов, что вот уже миллион лет борется за свободу и независимость, за выделение нам части пространства под Курдистан… Правда, я там пробыл недолго: учеба в Галактическом универе, градация, а после черного пояса по камасутре я уже и забыл о страдающей родине.
– И часто так? – спросил я дрожащим голосом.
Он отмахнулся:
– В этом секторе? Думаю, вообще первый раз. В других, конечно, чаще. А есть такие, где контрабандистов ловят миллионами.
– А сколько захватывают кораблей?
Он удивился:
– Так я и говорю о кораблях! Миллионов сорок с небольшим захватили только в секторе ЕК-56-У, а это сравнительно благополучный сектор. В КК-857576 впятеро больше. Но контрабандистов это, конечно, не останавливает. Сверхприбыль окупает потери четырех кораблей из пяти…
Я осторожно поинтересовался:
– А что за наркотик?
Он поморщился:
– О нем в приличном обществе даже не говорят. Вслух. Но я скажу вкратце, чтобы ты не вляпался в беседе с… неварварами, скажем мягко.
– Ты сама чуткость, Гого.
– Да, я такой.
– Ну так будьте так любезны, Аркадий Аркадиевич!
– Это знания, – ответил он. Увидел удивление в моих глазах, пояснил: – Знания на халяву. Есть такие, что хотят получать знания без труда. Ну там таблетки, микстуру, отвар, а то и вовсе с помощью гипновизора. Таких людей в быту не отличишь, они всегда все знают, нахватаны, как говорится, в искусстве, науке, литературе, знают историю… да и вообще знают чуть ли не все во Вселенной!
Сердце мое заныло, руки задрожали, словно я уже греб к себе горы таблеток от жадности.
– И что… для общества это плохо?
Он удивился:
– Конечно! Если бы такие таблетки только простолюдинам, было бы прекрасно, их не жалко, зато будут знающие и квалифицированные простолюдины, но когда хватают и потенциально творческие личности… Ведь человек, который вот так получает автоматически массу знаний, уже не способен к творческой работе! К полученным таким способом знаниям, уж поверьте, невозможно относиться критически. А где нет критики, сомнения, там нет и творчества.
– Гм…
Он добавил со вздохом:
– К сожалению, творческие личности обычно весьма нестойкие в плане психики. Они всегда охотнее других слоев населения баловались наркотиками… А нынешний наркотик с первого приема делает их широко образованными, культурными, милыми и прекрасными в общении обывателями. Без малейшей творческий искры! Они этого не знают, зато соседи с восторгом замечают, что такой-то вдруг из люмпенов за сутки поднялся до высокоинтеллигентного… гм… интеллигента.
Я кивнул:
– А если еще и до русского интеллигента, то это уже вершина падения.
Из интеркома раздался голос Иканы:
– Через три часа будем проходить мимо Центра Миров. Минуем без остановки или?..
Гого ухмыльнулся:
– Икану за ухом не чеши, только дай заглянуть в разные диковинные места.
– А что за Центр?
Он отмахнулся:
– Вокруг него самые лакомые для слабаков планеты. Их не меньше восьмисот.
– Чем лакомые? – спросил я.
– Там когда-то была высокая цивилизация. Очень. Расщепили не только атом, как у дикарей, не только кварки, как у нептолемов, или нуклоны, как у угаров, но даже деги, а это уже уровень, даже технически развитым народам кажется магией… Потом, понятно, целый ряд катастроф. Все человечество было отброшено на тысячелетия, кое-кто на том уровне сохранил умение пользоваться магией, хоть суть утрачена, а остальные скатились к средневековью… Теперь там рай, ибо на всех планетах все превратились в охотников за сокровищами. Какую бы мелочь ни нашли – всегда праздник, ибо то, что для хозяев было обычным делом, для полудикарей – волшебство! Ну там скатерти-самобранки, мечи-саморубы, сапоги-скороходы… Понятно, что у хозяев вещи предназначались для чего-то иного.
– Понятно, – прервал я. – Микроскопом гвозди. Правда, если микроскоп хорош, то им можно и гвозди. Хорошо бы в самом деле заглянуть!
– Хорошо бы, – согласился он. – В каждом из нас есть это гаденькое… верно?
– Верно, – поддержал я. – Какой же русский… в смысле, разумный, не любит халявы?
