Время жалящих стрел - О'Найт Натали (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
А там о нем будет кому позаботиться.
Словно в ответ на его мысли, менестрель поинтересовался:
– Но куда же мы отправимся, месьор? Превозмогая боль, барон усмехнулся.
– В Амилию! – произнес он уверенно. – К Марне! Она – наша последняя надежда!
Ни барону Торскому, ни его спутнику и в голову не пришло поднять голову и взглянуть вверх, когда они покидали дворец, не то они, возможно, увидели бы странную черную тень, очертаниями напоминавшую безглавую птицу, что, плавно скользнув из заоблачной выси, опустилась на крышу оставленной посланником Немедийской Башни.
Не прошло и мгновения, как демон Мизрах вновь взмыл ввысь.
Огромная тень цвета оникса на миг застила небо, и рассвет отступил боязливо, вновь давая дорогу ночи. Когда же демон скрылся, и серый сумрак, предшествующий восходу, залил перламутровым сиянием землю, закутанная в черное женская фигура, еще мгновение назад стоявшая у края башни, исчезла также.
Марна неспешно спустилась по лестнице, что вела с крыши во внутренние покои посольства.
Колдовское чутье говорило ей, что людей поблизости нет, и это было странно. Насколько она могла заметить, наблюдая в дыму за Амальриком, в покоях его всегда толпился народ. Но сейчас она была уверена, что башня пуста.
Магия могла помочь ей понять, что здесь произошло.
Ведьма уперлась ладонями в стену, заставляя свое сознание слиться с камнем башни, проникнуть в память строения и извлечь необходимые сведения. Это оказалось несложно. Стены помнили топот множества ног, звон мечей, ругательства солдат и плач служанок. Попутно Марне удалось уловить довольное повизгивание какой-то девицы – должно быть, один из стражников зажал ее в уголке…
Но ни следа самого барона!
– Сет и его присные! – выругалась женщина в сердцах.
Она так рассчитывала на немедийца.
Теперь же ей предстояло все делать самой – а это означало, что придется самой соприкоснуться с людьми, говорить с ними… Словом, делать все то, от чего она была избавлена вот уже два десятка зим.
Она успела позабыть так много!
Законы, по которым живут эти несчастные, стали для нее чужими. Как сможет она выйти к тем, кого покинула добровольно так давно? Они никогда не поймут ее!
Ведьма поймала себя на мысли, что даже разучилась общаться так, как это делают люди. Объяснять, просить, умолять… Но она умела лишь требовать!
Асура! Должно быть, ей придется даже говорить о себе «я», как когда-то прежде.
Сумеет ли?
Но у нее не было иного выхода. Что-то недоброе случилось с немедийцем, и, должно быть, случилось внезапно, если он даже не успел предупредить ее. Иных помощников, на кого она могла бы положиться так же, как на барона, у Марны в столице не было. В этот миг ей даже стало жаль, что пришлось пожертвовать жрецом… Звереныш сейчас пригодился бы ей как никогда.
Но смятение длилось недолго. Марна не была бы той, кем была, позволь она подобным неурядицам смутить себя. Впереди у нее еще множество битв. Как же она сможет победить в них, если спасует уже сейчас?!
Уверенным шагом – ибо не раз мысленно проходила по этим покоям с Амальриком – ведьма двинулась вперед. Лестница привела ее на первый этаж, где располагались личные покои барона. Его опочивальня.
Библиотека.
Кабинет.
Марне не нужно было смотреть по сторонам. Каждую из этих комнат она помнила наизусть. Она шла вперед, выставив перед собой ладони, впитывая ауру каждого предмета.
Она должна быть здесь! Тогда, в дыму остролиста Марна видела, что щенок был в другой…
Разбитые реторты. Изорванные пергаменты. Разбросанная утварь. Не то, не то, что она ищет!
Обломки мебели. Оружие. Колдовские книги. Подумать только, сколько их у немедийца… Опять не то!
Внезапно ее ладонь обожгло, будто она прислонила ее к расплавленному железу.
Вот оно!
Ведьма подула на ладонь. Огонь Солнцерогого опалил ее длань. Значит, то, что ей нужно, поблизости…
Усилием воли убавив чувствительность ладоней, Марна продолжала кружить по комнате. Левее. Еще левее… Стоп! Нет, много… Теперь правее. Еще полсенма. Стоп!
Слепая колдунья подошла к потухшему камину. Хорошо, что немедиец не сжег ее, хотя, судя по всему, уже приготовился это сделать.
Она полностью выключила магическую чувствительность рук. Теперь ее ладони ощущают так же, как у всех людей, и можно взять это.
Ведьма нащупала грубую ткань.
Ряса, то охряное немедийское облачение, которое Ораст привез сюда!
Ее пробрал озноб. Что будет, если она нацепит ритуальное одеяние слуг Солнцерогого?
Не проснется ли Он на небесах, чтобы испепелить молнией дерзкую колдунью?
Но до восхода солнца оставалось еще немного… Пока длится время Сета, сам Великий Змей поможет ей!
С трудом преодолевая отвращение, она сбросила свой черный плащ и завернулась в жреческую накидку.
Теперь она неотличима от одной из Матерей – так, кажется, именуют себя эти кликуши из женских обителей.
Насколько она помнила, слуг Митры пускали везде беспрепятственно.
Что ж, Солнцерогий, на этот раз ты послужишь нам! От этой мысли она чуть не расхохоталась.
Можно было бы отправиться немедленно, однако обуздание Мизраха отняло у нее массу энергии, и магические силы были на исходе.
Придется подождать! Впереди ее ждало нелегкое сражение, и ведьма знала, что должна как следует подготовиться к нему.
Аой.
ВРЕМЯ СВИДАНИЯ
К восточному крылу дворца, где располагались покои, отведенные пуантенскому графу, подошла немолодая служительница Митры. В Аквилонии женские обители Солнцеликого были редки. Немногие здесь могли похвалиться тем, что хотя бы раз в жизни им посчастливилось узреть живую митрианку.
Они называли себя Матерями, носили рясы цвета шафрана, не употребляли в пишу мяса и слыли хорошими врачевательницами.
Стражники у входной двери, в голубых плащах с вытканным Золотым Леопардом, молча раздвинули алебарды. Кто бы ни была эта женщина, уже немолодая, судя по ее тяжелой походке, ясно, что пришла она сюда не со злым умыслом.
Испокон века в Аквилонии жрецы Хранителя Горнего Очага имели неограниченные права. Они могли идти, куда им заблагорассудится, и любой аквилонец обязан был распахнуть им двери и пригласить в дом. С них не имели права брать плату в тавернах и на постоялых дворах (вздумай они забрести туда), им беспрепятственно давали лошадей на переправах и лодки на пристанях – они могли проходить везде, не боясь, что им преградят путь или попросят разрешительную грамоту.
Исключение составляли, пожалуй, только личные покои монарха, казна и государственная тюрьма.
В Пуантене все было иначе. Там жрецы наделялись теми же правами, что и любой горожанин или селянин. Но здесь – Тарантия. И южане вынуждены были спрятать гордость в карман и уважать чужие обычаи.
Жрица молча прошла внутрь и уверенно пошла к покоям графа, словно дорога ей была хорошо знакома.
Стражник-пуантенец, стоявший на часах у опочивальни Троцеро, озадаченно поднял брови. Он знал о правах митрианцев, которыми те наделены в этой варварской державе.
Как же быть?
Начальник охраны велел не допускать к владыке Пуантена посторонних. После злополучной дуэли их господина с немедийским послом на душе у него было неспокойно, и он велел усилить охрану. Однако какая опасность могла исходить от закутанной в желтое покрывало монашенки?
И все же приказ есть приказ.
– Я все понимаю, матушка, – извиняющимся жестом развел руками стражник, – но нашему господину сейчас не до дел небесных. Он едва оправился после ранения.
– Истинный слуга господень должен думать всегда о своем покровителе, – сухо возразила монашка, – и в часы забав, и на смертном одре. Или твой хозяин вспоминает о небожителях лишь тогда, когда молится даровать ему здоровье, богатство и славу?
– Да что вы говорите такое, матушка! – растерялся пуантенец. – Месьор всегда служил примером веры. Он приносил жертвы подателю Жизни. Небу не за что гневаться на него.
