Изъян (СИ) - Инк Анна (бесплатные полные книги .txt) 📗
В дверь стучатся. Я вздрагиваю, и вжимаюсь в руку зоповца так, будто он может спасти меня. Стук не прекращается. Он странный. Медленный, с идеально отмеренными, равными промежутками тишины между ударами. Я осторожно поднимаю голову. Чем выше я, тем ниже звук. Чем глубже я дышу, тем отчётливее ощущаю локализацию запахов: персиками всё ещё пахнут мои волосы, сыростью – полы моего пальто, сырым белком пахнет от рук мужчины на полу. Стук в дверь – стук его сердца. Неровности в стенах – декоративная штукатурка. В этой комнате идёт ремонт. Есть кусок стены за моей спиной, обклеенный серебристыми обоями. В её центре – имитация окна, за которым голограмма тихого озера, и высоких елей над ним, и небо – с плывущими облаками разной формы, нежно-голубое, как в конце лета. А зелёная стена напротив меня – место под будущий камин (конечно, его имитацию, ведь я по-прежнему в Городе), даже есть отверстие для трубы в потолке, перекрытое решёткой с частым прутьями. В углу материалы для формирования натяжного потолка, и осветительные приборы для него – треугольные. Похоже не недешёвую гостиную где-нибудь в загородном доме. Странная декорация для того, что происходит на цокольном этаже.
Мне больше не больно двигаться, и я могу попробовать пробраться наверх. Я передвигаю коробки, которые стоят в углу, под отверстие в потолке, взбираюсь на них. Снимаю решётку. Подтягиваюсь и заглядываю в темноту. Здесь свет рассеивается из отверстий над другими комнатами. Справа и слева металлические стенки. Впереди и позади пустота. Проход длинный в обе стороны. Он достаточно узок, чтобы зоповец не смог пролезть за мной, и достаточно широк, чтобы я смогла проползти по нему.
Забираюсь вверх. Закрываю за собой решётку и ползу вперёд. Поворот налево. На верхней части прохода отблески от прорези в ещё одной решётке. Оттуда слышится женский стон. Томный и как будто придавленный.
Я осторожно пробираюсь над ней. Голос внизу, мужской:
- Давай, девочка. Разгружай конфетки.
Ползу быстрее. Триста вперёд, и двести налево. Триста вперёд, и только двести…
Мой путь обрывается раньше. Я проваливаюсь сквозь другую решётку. С грохотом и скрежетом я выскальзываю из вентиляционной трубы.
Открываю глаза, и с ужасом смотрю на нависающую надо мной решётку. Она делает ещё одно раскачивание, и слетает с последнего болта. Я перекатываюсь. Слушаю, как она мягко падает на ковёр. И когда я вновь открываю глаза, вижу цвет этого ковра: грязно-розовый; Альфа тоже любит такой цвет. Пахнет эвкалиптовым маслом. Я поднимаю голову, и вижу сбоку от себя женские ноги в туфлях на тонких каблуках; их кончики с металлическими набойками утопают в высоком ворсе ковра. Капрон на ногах: чулки или колготы, точно не гольфы – юбка выше колена, узкая, обтягивает стройные бёдра. Перекручиваю голову так, что в шее раздаётся хруст. Надо мной стоит девушка с тёмно-русыми волосами, собранным в высокий хвост. Она наклонила ко мне голову, и пряди её волос обрамляют лицо аккуратно постриженными несечёными кончиками. На удивление у девушки не испуганный вид. Только её беспомощно повисшие вдоль тела руки с косметикой (пудра в одной руке, и кисть в другой) говорят о том, что она немного растерялась.
- Привет, - улыбается она мне. – Новенькая? Пытаешься сбежать?
Я сажусь, и запах пудры перебивается запахом сливочного масла. Яркий свет заставляет меня морщиться. Я оглядываю комнату.
- У меня сейчас соус подгорит, - тараторит она, и, перепрыгивая через полы моего пальто, проскакивает в другую часть комнаты, отделённую от меня полупрозрачной ширмой. Таких ширм здесь три: одна отделяет гигиеническую комнату, в которой сейчас я, от кухни, другая отделяет кухню и спальню, а третья - комнату наподобие гостиной: там есть диван, и широкий экран эргосума на полстены, тоже имитация камина. Я выглядываю из-за ширмы, и вижу огромную двуспальную кровать, рядом с ней полуоткрытый шкаф, в котором и женские платья, и зоповская форма, и что-то, похожее на мужскую пижаму, которую носят аполло перед сном в домах Зозо. Поднимаюсь и иду к девушке, которая плавно двигается у плиты. Смешивает на сковородке муку с пожелтевшим сливочным маслом. Приставляет поближе графин то ли с молоком, то ли с нежирными сливками. От кастрюли пахнет варёным тестом. Девушка поворачивается ко мне лицом, чтобы открыть холодильник. На её щеке я вижу асенсориновое пятно. Она достаёт куриное яйцо, разбивает его о край пустой миски, отправляет туда белок, а желтком поливает поджаренное до золотистой корочки мясо.
Девушка поворачивается ко мне, смотрит сквозь полупрозрачную ширму на высокие напольные часы в гостиной и говорит мне:
- Если ты хочешь ещё побегать, тебе стоит вернуться в вентиляционную трубу. Через семь минут мой мужчина будет дома.
- А я вообще где нахожусь? – бормочу я, пытаясь разглядеть на её теле ссадины, синяки, или ещё какие-нибудь жуткие повреждения. Она холёная не меньше успешной цэрперы, даже не меньше некоторых Зозо.
- Цокольный этаж здания «Глас», - широко улыбается девушка, разводя руками в стороны. – Добро пожаловать!
- Я не…
- По-другому себе это представляла?
Киваю.
- Мой мужчина жадный, так что у нас обстановка так себе. С другой стороны, моя соседка (тоже, кстати, новенькая), сама вынуждена делать ремонт в их доме. Красит стены, научилась штукатурку декоративную укладывать сама. Я на всё готовое пришла, - девушка подмигивает. – Только смотря что с чем сравнивать. У другой моей соседки дом в два раза больше, и она не сама готовит.
- Дом? – переспрашиваю я.
- Ну, мы так называем наши комнаты.
- А как же унижения, избиения, насилие…
Девушка надувает губы:
- Ну, опять же, всё относительно. Когда ты всю жизнь живёшь как самодостаточная женщина, которой особь мужского пола боится слово сказать, и в один миг мир переворачивается, - девушка заливает в сковородку белую жидкость из графина, - и ты теперь обязана уважать мужчину, и делать ему приятно, гладить для него одежду, готовить для него еду…ты готовить-то умеешь? – она оглядывает меня с головы до ног.
- То есть женщина, попадая на цокольный этаж, становится тем, чем ей было принято быть в доцэрперском обществе, - мотаю я головой. – И никакого изничтожения?
- Опять же всё относительно, - девушка возвращается в гигиеническую комнату. – Одна моя подруга здесь рассказывала, что её Серж в первое время был крайне жесток с ней. - Она садится перед овальным зеркалом, выставленном на узком столике, и пудрит лицо пушистой кистью. – Он, разумеется, её насиловал. Ну, поначалу это только так и воспринимается любой женщиной, попавшей на цокольный этаж. - Красит губы. – За то, что она отказалась что-то там для него сделать в этом плане…в плане удовлетворения сексуальных потребностей… - Девушка бросает на меня быстрый взгляд. – Я просто не знаю, попала ты сюда за коитус, или так, по мелочи, и насколько ты осведомлена в этой сфере… - Она смотрит на меня с сочувствием. - В общем, не сделала – так он ей отрезал два пальца на правой руке, указательный и средний. – Девушка хохотнула. – А она левша оказалась! – снова бросает на меня взгляд. – В общем, они всё равно потом помирились. Он ей подарил семь колец, и на двух пальцах она носит по два кольца. – Девушка выбирает украшение из шкатулки. – Здесь самое главное – понять, что он любит. Зоповец, который тебя выбрал. Одни любят подчиняться, другие, наоборот, доминировать. А кто-то (как мой, например) ищет архаические отношения, для него секс вообще на втором плане. – Останавливает выбор на жемчужном ожерелье. - Мужчины здесь в принципе быстро наигрываются с темой секса. Им просто нравится приходить домой, где их ждёт вкусная еда, приготовленная красивой женщиной, и чтобы эта женщина их внимательно слушала и старалась сделать их пребывание дома максимально комфортным и расслабляющим. Ты быстро поймёшь, насколько это, оказывается, тяжело – контролировать свои эмоции, когда отвыкнешь от городской жизни. А у них ещё и ко всему прочему очень напряжённая работа…
