Записки сумасшедшего анимешника, который переехал в Японию, стал мастером боевых искусств и решил пр - "Swfan"

Если второй (безумный) вариант был верным, тогда…

Я сглотнул.

Зря я привёл его именно вторым. По законам жанра, вторые и вообще последние варианты всегда оказываются верными. Нужно срочно придумать ещё одну, самую последнюю версию, чтобы это исправить. Например… На самом деле дело не в технике, но во мне, потому что я… Эм… Инопланетянин. Вот. Сгодится.

Славно выкрутился. Но дело не в этом. Что мне теперь делать?

Я навестил руины храма, но там ничего не было. Тогда я прождал в деревне всю ночь, ожидая нападения таинственного противника (его не было) и наконец отправился в город.

В итоге я задержался в Китае на полтора месяца. За это время я побывал по всех больших городах и в каждом из них навестил самую захудалую школу боевых искусств — потому что именно в таких можно было, теоретически, найти настоящего мастера. Дни напролёт я бродил по улицам, бегал по крышам, сновал по переулкам и выискивал людей, у которых была хотя бы капелька Ци… Всё это оказалось без толку.

В середине августа я купил билет и сел на самолёт.

Тяжесть неизбежного осознания отягощала моё сердце.

Я был один.

Я был единственным мастером боевых искусств в мире.

Лишь неделю спустя, неделю, которую я провёл в забытье, смотря в потолок и тренируясь как бы по инерции, я начал задаваться вопросом: что теперь?

Действительно, что мне делать дальше?

Я был единственным мастером боевых искусств.

У меня не было учителя.

Не было друзей.

Не было соперников.

Не было врагов.

Я был совсем один. Можно ли представить себе историю, в которой нет персонажей, кроме главного героя? Нет. А значит не было истории. Я оказался лицом к лицу с бессмысленностью бытия.

Я стал мрачным. Я начал пить. Настоящие герои никогда не пьют, и я, по возможности, сам избегал этого делать, но теперь я всё чаще начал замечать себя свесившим ноги с крыши хрущёвки… Какое дрянное слово, «хрущевка», тьфу… С банкой пива в руках.

А ведь алкоголь на меня совсем не действовал. Я просто хлебал эту хмельную водичку сам не знаю почему. Я вообще ничего не знал. Я был потерян из разбит. Я донатил V-тюберам.

Боюсь представить, куда бы завела меня бездна моего нигилизма, если бы однажды, в середине августа, я не получил письмо из университета. Я пробежал его мельком, не испытывая ни малейшего интереса, как вдруг на глаза мне попалось заветное слово, слово — трещинка во мраке моего бытия, из которой разливался ослепительный свет. Заветное слово. Драгоценное слово. Великое слово:

Япония.

«Комиссия проверила ваш аттестат и одобрила ваше прошение о участие в программе обмена…»

Единственной вспышки хватит, чтобы осветить весь мир.

Я вскочил. Моё сердце гремело… Вот. Вот где всё это время был ответ. Япония. Всё дело было в Японии. Мне просто нужно в Японию. Почему? Без понятия. Но именно там, именно там меня дожидается моя судьба…

Я воспрял. Две недели я собирал вещи и шлифовал, до блеска, свой японский язык, и в первых числах сентября я уже сидел в самолёте и смотрел то в иллюминатор, то на карту, постоянно проверяя своё местонахождение. Когда снизу, среди облаков, промчался маленький зелёный островок, я немедленно представил себе, что там, наверное, есть древний маяк, в котором обитает дух прекрасной девушки, героини (светлые волосы и косички), а на другом его конце, в горах, притаился храм, в котором другая героиня, мико в красно-белом наряде, с чёрными волосами, носит меч на спине и сторожит древнее зло. А под землёй и вовсе притаилась тайная лаборатория, где изучают руины древней цивилизации…

Потом я ещё раз проверил карту и обнаружил, что остров на самом деле был корейский. И сразу все мои иллюзии развеялись, и он превратился в обыкновенный зеленоватый клочок земли, но это было не важно. В иллюминаторе уже тянулось побережья настоящей Японии…

Токийский аэропорт. Самый обыкновенный представитель своего вида, если бы не надписи на японском и книжки с японскими обложками в местном магазинчике.

Долгое время я ходил взад и вперёд перед автоматической дверью, с другой стороны которой, через дорогу, с большого экрана на меня смотрела девушка айдол в белом платье в розовую горошину, и всё не решался выйти на улицу.

Наконец я собрался с духом и сделал свой hajime no ippo…

Глава 8. Кстати

Кстати, черепашку я назвал Роши.

Глава 9. Никогда!

«Парижский синдром: описание»

…

…

У меня такого не было. Напротив, Токио оправдал все мои ожидания. Я побывал на той самой улице из трёх пешеходных переходов, навести Акихабару и купил там старенький геймбой, после чего играл в покемонов, самых первых, пока ездил на знаменитом токийском метро… Я увидел мэйд-кафе. Самое настоящее. Но посещать его не стал. Даже не стал фотографировать, хотя весь остальной Токио медленно, но верно заполнял сто двадцать гигабайт свободной памяти моего телефона. Я видел несколько школ. Более того: я видел нескольких японских школьников! Даже школьниц: в белых рубашках и длинных юбках. Я ходил целый день и даже опоздал, и получил выговор от людей, которые должны были меня провожать, когда наконец добрался до университета.

На следующий день я продолжил свои хождения. Я навестил зал с игровыми автоматами и садик, в котором паслись олени, которых можно было кормить с руки.

На третий день я просто бродил по пригороду и набрёл на совершенно прекрасное место; стоя перед лесенкой на вершине холма, я видел снизу узкую улицу, в конце которой, возле бетонной стены, стоял автомат с газировкой, над которым тянулись телефонные провода.

Бетон, зелень, голубое небо и комовые облака…

Я присел на первую ступеньку, на подол своего потёртого кожаного пальто, и набрал полную грудь вечернего воздуха. Десять минут я сидел неподвижно и рассматривал пейзаж, после чего услышал шаги у себя за спиной, поднялся и медленно побрёл назад.

Я не стал фотографировать это место.

Самые прекрасные вещи должны оставаться мимолётными.

Мимолётными, да… Примерно через месяц, на протяжении которого я исправно ходил на пары и учился, лоск первого знакомства иссох. Время от времени я всё ещё чувствовал лёгкую дрожь в районе позвонка, когда замечал прекрасное дерево, которое свесило свои ветви над каменным бордюром, или бейсбольное поле, или речку с косыми зелёными берегами, которая протекала возле дорожки пригорода — но всё это было внешнее, пустое. Моя собственная история не начиналась. Я чувствовал себя в музее. Сторонним наблюдателем, который ходит среди вещей и пейзажей, который никогда не станут его собственными.

Всё это время я продолжал тренироваться и вести записи.

Теперь я мог стоять не то что на одной веточке — на краешке древесного листочка, сгибая его всего на пару миллиметров. Я научился прятаться средь бела дня, зарываясь под землю за десять и менее секунд. Я мог идеально подражать голосам других людей и птиц. Временами, забавы ради, я, во время своих вечерних прогулок, разыгрывал целые сценки в стиле радиотеатра, семейные ссоры, и завершал их делая губами взрывной звук, который в точности походил на грохот стреляющего пистолета.

Несколько раз напуганные люди даже вызывали полицию.

Моя сила тоже неумолимо возрастала. Сложно сказать насколько. После того, как я с лёгкостью пробил железную пластину толщиной в несколько дециметров, у меня не осталось больше способов точно измерять свои способности в этом отношении.

Страшное бремя единственного мастера боевых искусств…

Я всё ещё дожидался своей истории. Любой истории. Пускай, думал я, шагая по крыше высокого здания в центре Токио, я был единственным мастером боевых искусств. Но ведь были и другие фэнтезийные сеттинги. В последнее время стали популярны книжки… Вон, например… Я положил ногу на парапет, по которому ползал Роши, и прищурился на сияющий биллборд с рекламой гачи по аниме:

«Мастер боевых искусств в мире меча и магии»