Универсал (СИ) - Борисов-Назимов Константин (мир книг .txt, .fb2) 📗
— Мы все от кого-то или чего-то зависим, в том числе и от обстоятельств, — выставляя на стол бокалы и пузатую бутылку с янтарной жидкостью, ответила молодая женщина.
— Но выбираем путь самостоятельно, — кивнул ей, а потом спросил: — Это вино или что-то крепкое?
— Настойка, — пожала та плечами. — Градусов меньше, чем у коньяка. Думаю, мне следует раскрепоститься, — она выжидательно на меня посмотрела.
— И расслабиться, — кивнул ей и взял бутылку.
— Но прежде, мы покушаем, а потом я расскажу историю своей жизни, ту, которую ото всех скрываю. Даже Мария и та не все знает. После этого ты уже сам решишь, как поступить, — она отвела взгляд и передернула плечами, а в ауре появились всполохи боли.
Нет, не физической, а моральной, как когда идут воспоминания о каком-то горестном и тяжелом событии.
— Оксана, давай выпьем за удачу, она всем необходима и, надеюсь, у тебя она поселилась и не покинет, — предложил я тост.
— Хорошие слова, — кивнула молодая женщина и чокнулась со мной.
Напиток и в самом деле отменный, с какими-то фруктовыми нотками и в нем совершенно не чувствуется алкоголя. Мы неспешно кушаем и ведем чуть ли не светскую беседу. Затронули погоду и проблемы в университете, и даже обсудили дела в медицине. Госпожа Лисицина сильно удивлена тому, как все организовал в больнице и что там любому необходимо оказать помощь.
— Почему-то нам не верят и на прием идут неохотно. Почти как те, у кого денег много, толстосумы предпочитают целительские клиники, чтобы в палатах обстановка была шикарной, — усмехнулась Оксана, а потом добавила: — Но поток пациентов увеличивается, больных начинают приводить студенты.
— Молва быстро разнесется, — отмахнулся я. — Сестру-то оставила дежурить, она домой не вернется?
— Заночует в больнице, — покачала головой молодая женщина. — Мария знает о твоем визите, и что собираюсь открыться, — она закусила губу и постучала указательным пальцем по краю бокала: — Налей.
— Как скажешь, — подбадривающе улыбнулся и просьбу выполнил.
— До края, чего ты на дно-то плеснул! — попросила Оксана.
Не стал спорить, понимая, что ей не так-то просто решиться на откровенный разговор, который непонятно к чему приведет. Она точно боится моей реакции, но надеется на лучшее. Похоже, крайняя мера — соблазнение, именно для этого она в таком наряде и пытается флиртовать. Хм, получается у нее не очень хорошо, опыта мало, но попытки не оставляет. Все же, женщины по природе своей интуитивно знают, как себя с сильным полом вести. Когда следует глазками стрельнуть, незаметно поправить платье, чтобы вырез на бедре или груди бросился в глаза тому, к кому неровно дышат.
— Семь лет назад, будучи ученицей одного целителя, я по уши влюбилась. Он был старше меня на семь лет, красавец и балагур, блистал знаниями, говорил стихами, водил в ресторан и оказывал знаки внимания. Хотя, нет, это была не любовь, даже не влюбленность, а восхищение и в какой-то степени гордость, что выбор такого господина пал на меня. Правда, он меня научил одеваться и отводил в дамские салоны, где учили как держать губную помаду и убеждали, что удел женщины подчиняться, — начала рассказ хозяйка дома.
— Что за бред? — покачал я головой.
— Они очень убедительно выглядели, — криво усмехнулась Оксана. — Правда, когда тебе сулят злотые горы и говорят, что готовы носить на руках и сдувать пылинки, то поверишь и в еще большую чушь.
— Не все одинаковы, — возразил ей.
— Возможно, — не стала она со мной спорить, жестом попросив вновь наполнить бокал. — Прости, воспоминания нелегко даются, особенно, если сама во всем виновата.
— Это уже в прошлом, — попытался ее ободрить, но Лисицина отрицательно качнула головой:
— Не делай поспешные выводы, моя глупость оказалась еще более несусветной. Забыла уточнить, что действовала по собственно воле, хотя и под давлением отца с матерью. Очень им клан моего будущего жениха приглянулся, да и сам сумел пыль в глаза пустить, при этом в кармане ветер гулял. Нет, он умудрялся дарить подарки, но частенько за них мне приходилось расплачиваться, очень он был в такие моменты рассеян. То отойдет по каким-то делам, а лавка уже закрывается, то забудет чековую книжку, то еще какая-то причина возникнет. Разумеется, делал попытки деньги вернуть, да только так подводил, что отказывалась. И как оказалась такой слепой дурой? Всегда действовала рассудительно, подруг предостерегала, а сама попала.
— Что-то меня сомнения берут, — хмыкнул я, — не могла ты так измениться.
— В одночасье вся пелена спала, когда так называемый муженек пытался изнасиловать Мари на нашей с ним кровати, в моем родовом поместье. Подсвечником его приложила, связала и в ту же ночь отправилась в бега, — она искоса на меня взглянула и вновь выпила настойку.
— А почему в полицию не обратилась? — поинтересовался я.
— Там, где в начальниках его приятель является напарником по карточному столу и похождениям в дома удовольствий? — ответила вопросом на вопрос целительница. — Я же грех на душу взяла, оставила графа истекать кровью и не применила свое умение. Нет, он не умер, чему бы я оказалась рада, хотя и сдалась бы за убийство. Но этой твари, моему мужу, ничего-то не сделается. Он когда связанный очнулся, то такого мне наговорил, что не понимаю, почему не поседела. А вот убить его не смогла, он выставил какой-то темный щит, пожирающий мою силу и если бы Мария волоком меня из спальни не выволокла, то, скорее всего, там бы осталась.
— Получается, ты вышла замуж по собственной воле, но он оказался не тем, кем представлялся, — попытался подытожить.
— Да всегда он таким был, это в моих глазах являлся идеальным, — отмахнулась Оксана. — Меня подруги предупреждали, даже Мари и та что-то схожее говорила. Никого ни я, ни отец, ни мать слушать не желали. Как наваждение какое-то на нас обрушилось.
— Наваждение? — хмыкнул я, но развивать тему не стал. — Честно говоря, пока ничего не понимаю, чего так переживаешь. Подумаешь — замужество! Разведись и дело с концом.
— Сестра сразу отправится к нему, в том числе и я, по бумагам он наш опекун, который обязан заботиться до скончания наших дней. Батюшка с матушкой, вместе со мной подписали брачный договор, который, как женишок убеждал, защитит будущую жену ото всех неприятностей.
— Продала себя в рабство? — прищурился я, осознав к чему госпожа Лисицина ведет.
— Не продала, подарила, в том числе и все свое имущество, — горько усмехнулась молодая женщина. — Мы прожили в браке три года, при том, что через полгода совместной жизни в одночасье скончался отец, а через полгода мама на себя руки наложила. Вот после этого и началась, как говорится, веселая жизнь. Муж заявил, что с душевнобольными он церемониться не станет. Часто меня насиловал, приводил падших женщин, но хотя бы от оргий оградил, ему была неинтересна в тот момент. Разумеется, руки распускал и часто бил, если не так посмотрю или осмелюсь слово поперек сказать, — она помолчала, виновато на меня посмотрела и сказала: — Прости, как-то сумбурно все рассказала, хотя планировала все детально и обстоятельно поведать.
— В общем и целом все понятно, — ответил ей и пригубил настойку. — Попав под определенное воздействие, скорее всего наведенное, ты подписала рабскую бумагу и теперь ни на что не имеешь прав. Точнее, — я хищно улыбнулся, — не имела. Но так как он права не предъявил и нарушил договор, то последний считается ничтожным. Ты теперь под моей защитой и пора твоего муженька навестить и призвать к справедливости. Завтра заверим у нотариуса бумаги, что права на тебя и сестру перешли ко мне, как ректору университета.
Госпожа Лисицина вскочила, в ужасе отшатнулась в сторону выхода, но выпитое вино сыграло с ней злую шутку. Ноги заплелись, и она упала на пол, я в последний момент успел выставить воздушный щит, а то бы колени свои точно разбила. А так она плавно приземлилась, но на бок завалилась, показав свои стройные и точеные ножки. Эх, жаль, но вечер точно пошел не по плану. Оксана Игоревна перебрала, да еще себе чего-то навоображала и сейчас загнанным зверьком смотрит. Даже пытается какое-то атакующее заклинание создать, при этом понимая, что мне не соперница.