Ваше Сиятельство 5 (СИ) - Моури Эрли (читать бесплатно полные книги txt, fb2) 📗
— Саша! — графиня стукнула ладонью по столу, и тревожно зазвенела посуда: — Не смей говорить мне о возрасте!
— Прости, мам. Это так случайно вышло, что называется к слову. А Майклу я не скажу. И даже Теодору не скажу, — у меня с языка чуть не сорвалось: «Элизабет уже сама ему все сказала». Но как меня не забавляла ситуация и как мне не хотелось еще подурачиться, портить нервы графине я не хотелось. — Все, на этом вопросы по вчерашнему исчерпаны? — с надеждой спросил я и вернулся к омлету.
— Нет не все. Мне очень тревожно. Вокруг тебя постоянно что-то происходит. Тебя все время куда-то тянет, если не к самым хорошим женщинам, то в самые жуткие неприятности! Такие, что даже боги здесь появляются! Это все Астерий, который вселился в тебя! Ты таким не был! Я тебя таким не воспитывала! — она все-таки вязала вилку и нож в руки, вспоминая о завтраке. — Мне, Саша, так хочется покоя, а с тобой его нет.
— Мам я завтра уезжаю на два дня — отдохнешь, — я уже сообщал Елене Викторовне вскользь, что выходные проведу с Ольгой и ее отцом, но куда мы полетим и для каких целей, разумеется, не говорил.
— Я хочу покоя не без тебя, а покоя с тобой. Чтобы ты был нормальный, и чтобы не происходило этого ужаса вокруг, — она обернулась на звук открывшейся двери — в столовую вошел Майкл.
Тут же улыбка вернулась на лицо Елены Викторовны. И дальше наши разговоры сместились в сторону богов. Я постарался отвечать уклончиво, отшучивался, быстро выпил поднесенный Ксенией кофе и поспешил собираться в школу.
Уроки сегодня тянулись как-то особо долго, может, потому что на первых четырех не было Ковалевской. Она мне оставила сообщение, что занимается с отцом вопросами нашей поездки. Какие именно там решались вопросы, Ольга пояснять не стала, и я не стал спрашивать.
А после занятий, когда мы вышли из класса и спускались по лестнице, княгиня, прощаясь, сказала:
— Саш, до завтра. Нескучно тебе провести время с Ленской, но не слишком там заигрывайся.
— Оль, ты обижаешься? — я задержал ее руку.
— Нет… Хотя не знаю, — она пожала плечами. — Да, я ревную, если ты об этом. Но если я обижаюсь, то не на тебя, а на то, как устроен наш мир. Я уже говорила об этом. Почему он сделан в большей степени для удобства мужчин? С другой стороны, на мир обижаться глупо. Это все равно как обижаться на то, что на улице идет дождь — просто такова реальность.
— Оль… — я отвел ее в левое крыло вестибюля, где стояли огромные керамические горшки с пальмами, и обнял там, больше не говоря ни слова.
— Ладно, Саш. Я знаю, что она тебе нужна. Знаю, что ты… — она увернулась от моего поцелуя, но со второй попытки я поймал ее губы.
— «Что я»? — продолжил я ее слова, — ну говори, «что я»?
— Ты — самец, извини за вульгарно-биологическое сравнение. Матерый такой самец, — ее глубокие как небо глаза смотрели на меня с усмешкой. — И мне это отчасти нравится. Но до тех пор, пока я знаю, что я — твоя самая первая, неоспоримо лучшая. Не забывай меня радовать этим приятным знанием, подтверждай его, и я буду терпеть твою Ленскую.
— Ты самая-самая матерая самка, — я рассмеялся, жадно прижав ее к себе.
— Дурак! Все, хватит, мне надо поскорее попасть в Тверской. Сейчас дороги загружены, — она разжала мои руки. — И смотри не проспи! В пять утра чтобы был на стоянке! — напомнила она.
Странно, но мне с Ольгой становится комфортно. Раньше я даже вообразить не мог, что княгиня Ковалевская может быть такой понятливой и милой. Мне казалось, что я буду жить рядом с ней в постоянном напряжении от перепадов ее настроения, от ее капризов, а она рядом со мной вон как изменилась. Знаю, что Ковалевская изменилась не только для меня, но и для себя лично. Оля — большая умница. Она призналась, что работает над собой по методике какого-то известного алтайского психолога, осознает свои капризы, которые ей самой часто мешают чувствовать себя комфортно и быть в согласии в душе. Пожалуй, она единственный из знакомых мне в этом мире людей, которые ставят цель сделать себя лучше, совершеннее.
Ленская…
Проводив Ольгу взглядом, я увидел актрису, стоявшую напротив меня и улыбавшуюся.
— Уже думала, твоя княгиня передумала тебя отпускать, — сказала Светлана. — Слишком цепко она тебя обнимала.
— Не поверишь, сказала, что желает мне нескучно провести время с тобой, — я поднял со скамьи школьную сумку, готовый следовать за актрисой.
— Тогда мне придется очень постараться, — сказала она, хитренько улыбаясь и поглядывая на меня так, что не осталось ни капли сомнений, что она постарается и какие будут эти старания. — Я сегодня на «Электре», — добавила она. — Папа проявил милость — вернул ключи. Только теперь мне нельзя возвращаться домой позже десяти. И еще нужно быть хорошей девочкой. Только не знаю, что это означает.
— Ты очень хорошая девочка, можешь так и передать папе, — я поцеловал ее в губы, взял за руку, мы вышли из школы и направились к стоянке.
К театру Эрриди — большому краснокирпичному зданию, занимавшему значительную часть квартала в Печатниках — мы подъехали со стороны Новобронной. Отсюда до главного театрального входа и до служебного нам пришлось бы пройти намного дальше, чем от площади Лицедеев, но Ленская объяснила такой выбор парковки тем, что с той стороны здания места почти всегда заняты. Не выходя из эрмимобиля, я вошел в сферу второго внимания, и просканировал пространство на возможные угрозы. Здесь вроде бы все было спокойно. А вот интуиция что-то мне нашептывала. Что-то было не так, но я пока не мог понять, что именно — слишком тих был во мне голос моего невидимого стража. Неприятное чувство чьего-то присутствия или слежки, я начал испытывать с того момента, как мы отъехали от школы. Особо оно усилилось, когда мы на полной скорости мчались по Верховой. Я даже оглядывался, пытаясь распознать, нет ли за нами хвоста с братьями Гришко в салоне. Но нет, хвоста не было или он держался на почтительном расстоянии. И уже за мостом в Печатники я понял, что интуиция указывала на присутствие чего-то нежелательного вовсе не в физическом мире. Нечто этакое имелось на тонком плане, при чем в непроявленной форме. Гера? Аполлон? Ответа нет, есть лишь тревога.
— Саш, ты чего? — Ленская закрыла двери эрмика и с непониманием посмотрела на меня. — Нравится наш театр?
Актриса подумала, что я стою, задрав голову, разглядывая фасад. Фасад с этой стороны ничем примечательным не выделялся: относительно высокое здание из красного кирпича постройки примерно тридцать девятого века, то есть ему примерно лет четыреста. Стрельчатые высокие окна, под выступающим карнизом черный фриз с изображением мифологических существ западной культуры, большей частью горгулий и грифонов.
— Да, интересное здание, — сказал я, при этом сканируя пространство вокруг. И следовало бы, наверное, сейчас закрыть глаза и полностью перенестись на тонкий план, но не хотелось утомлять Светлану тем, что ей показалось бы чудачеством. — Идем, — сказал я, на всякий случай активируя в левую руку магический щит.
— Я тебя в гримерку и раздевалку не поведу. Хорошо? Не обижайся, там я не одна и много капризных особ — могут возмутиться, — предупредила она по пути.
Не доходя до площади, мы свернули, прошли под аркой, соединявшей театр с жилым зданием, и вошли через служебный вход.
— Он со мной, — сказала Светлана двум парням в длинных черных кафтанах, вооруженных шпагами, скорее всего бутафорскими.
Мы поднялись по гранитной лестнице, ограниченной резной балюстрадой, прошли длинным, подсвеченным тускло-золотистым светом коридором с рельефами позднеримской эпохи. Вообще, театр производил величественное, но мрачноватое впечатление и, казалось здесь в самом деле можно встретить вампиров. Ленская всю дорогу рассказывала мне о Эрриди — основатели театра, бежавшим из Рима от гонений на лицедеев, развернувшихся в ту эпоху на италийских землях. Я актрису почти не слушал, держа большую часть внимания на тонком плане, который меня все больше беспокоил.
