Школьные годы чудесные (СИ) - Рюмин Сергей (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT, FB2) 📗
— Лейтенант! Ко мне! — повелительно скомандовал пассажир с переднего сиденья и, когда тот подошел, сунул ему под нос удостоверение:
— Подполковник Стасов, Комитет государственной безопасности. Поступаешь в моё распоряжение. Понял?
— Но я… Это… — попытался возразить милиционер.
— Не понял? — высокомерно хмыкнул подполковник. — Может, погоны жмут? Шагом марш за мной!
Лейтенант вздохнул и послушно поспешил за Стасовым. Проходя мимо своих подчиненных, он знаком приказал следовать за ним. Вместе в здание вокзала вошли и прибывшие офицеры.
— Камеры хранения где? — поинтересовался Стасов.
— Вон там! — лейтенант показал рукой в зал подальше.
— Немедленно освободить помещение от посторонних, — приказал подполковник. — На входе-выходе разместить по сотруднику и никого не впускать.
— Есть! — милиционер козырнул и побежал выполнять приказ.
Когда зал опустел, к автоматическим камерам хранения подошли два оперативника — Устинов и Ершов. Поодаль от них встал Стасов. Сбоку встал эксперт с фотоаппаратом. Милиционер тоже попытался встать поближе, чтобы посмотреть, что там, в ячейках, находится. Но один из оперативников взял его за локоть и отвел подальше:
— Не положено.
Стасов подозвал его к себе и вполголоса попросил:
— Илья Андреевич, пригласи двух понятых.
Оперативник кивнул и ушел. Вернулся он через пару минут, ведя за собой двух железнодорожников. Он подвел их к следователю, мужику в мешковатом свитере и джинсах, с папкой в руках и коротко бросил:
— Понятые!
Следователь раскрыл папку, достал бланк протокола, ручку:
— Ваши фамилия, имя, отчество, год рождения, место жительства…
Пока он записывал их данные, эксперт сфотографировал камеру хранения, сделав несколько фотоснимков общего плана, ячейки — с разных ракурсов, и разрешил:
— Можно вскрывать!
Устинов опустил 15 копеек в монетоприемник, набрал код. Дверь открылась. Он открыл дверь ячейки пошире, отошел в сторону. Эксперт полез вперед первым. Снова щелкнул несколько раз фотоаппарат.
Потом к ячейке сунулся Стасов.
— Есть!
Внутри стояли два чемоданчика: черный и коричневый. Коричневый поменьше, черный побольше.
— Граждане понятые! — громко сказал Стасов. — Посмотрите сюда. При вас открыли ячейку, там стоят два чемодана.
Понятые подошли, посмотрели, кивнули. Следом за ними подошел эксперт. Фотоаппарат он закинул за спину. Перед ячейкой он расстелил большой кусок ватмана, осторожно вытащил чемодан побольше, поставил его на бумагу. Осмотрел со всех сторон и громко сказал:
— Понятые, прошу зафиксировать, что чемодан мы сейчас не вскрываем, а опечатываем!
Он наклеил на него несколько полосок бумаги с печатями, расписался прямо на них, подозвал сначала одного понятого, потом другого, чтобы они повторили эту процедуру подписывания. Вытащил фотоаппарат из-за спины, сделал пару снимков. После всего этого завернул чемодан в ватман, обклеил скотчем.
После этого эксперт расстелил еще один кусок бумаги, вытащил второй чемодан, который был поменьше, заметил:
— А этот потяжелее будет!
И повторил процедуру еще раз. После этого упакованные чемоданы были отнесены в салон «буханки». Чекисты покинули вокзал, оставив милиционеров и железнодорожников-понятых думать и гадать, что же такое находилось в ячейке.
— Денег советских 10 миллионов с чем-то рублей, — зачитал Стасов с тетради полковнику Зотову. Послушать, что изъяли, к своему заместителю в кабинет пришёл даже начальник Управления генерал-майор Лифанов. Пока проводили изъятие, Зотов успел сходить к начальнику Управления и доложить об операции, мотивируя принятие решения самостоятельно, без санкции возможной потерей времени.
— Точную цифру назовут позже, — продолжал Стасов. Сложность в том, что там обнаружены еще фальшивые купюры 10-и и 25-рублевого достоинства на общую сумму около двухсот тысяч рублей. Из иностранной валюты обнаружено 2250 долларов США, 300 фунтов стерлингов, 800 западногерманских дойчмарок. В этом же чемодане нашли 3 сберегательных книжки с вкладами на предъявителя по 10000 рублей на каждом. Найдено 8 чистых бланков общегражданских паспортов. И, — Стасов сделал паузу, глотнул воды из стакана, продолжил, — финские паспорта на имя Сууонена Вилхо Хансе с фотографией Шалвы и Сууонена Кари Теуво с фотографией его сына Дато.
Он усмехнулся.
— Также в чемодане находились два пистолета «Вальтер ППК» и 240 патронов к ним.
Стасов вздохнул, переводя дух.
— Во втором чемодане находятся ювелирные изделия из золота, серебра, платины с драгоценными камнями разного вида и размера. Сейчас идет их описание и сортировка. Что-то там даже представляет историческую и художественную ценность, как определил эксперт. Что-то — простой лом. Приблизительный общий вес — килограммов восемь, не меньше.
— С ума сойти! — покачал головой генерал. — Надо предусмотреть мероприятия по обеспечению безопасности источника и оперативных работников, участвовавших в выемке так называемого «общака». Воровское сообщество такое просто так не оставит. Что-нибудь предусмотрели в первую очередь?
— Наших местных воров «курировал» ростовский вор в законе «дядя Сева», — сообщил Зотов. — Шалва был его ставленником, так называемым «крестником». Соответственно, решение о проведении разборок будет принимать он. Я сегодня планирую позвонить в Ростов и попросить поставить эту ситуацию на контроль. При возможности, оказать влияние через возможные оперативные позиции спустить разборки на тормозах.
— Может, целесообразно слух пустить в воровской среде, что местные спутались с иностранцами? — озвучил мысль Зотов. — И всё это именно наша операция?
— Может быть и стоит, — согласно качнул головой генерал. — Я не возражаю.
Глава 11
Глава 11.
«На черной скамье, на скамье подсудимых»
Дядя Сева, вор в законе Сева Ростовский, жил в частном секторе в Богатяновке Ростова-на-Дону. Внешне он напоминал деда Мороза с новогодней открытки — полноватый, седой, бородатый, улыбчивый и розовощекий. Он и вёл себя со всеми так же — улыбчиво, по-доброму. Только за этой внешней улыбчивостью и добротой скрывался хитрый, жестокий, мстительный и беспощадный уголовник. Дядя Сева относился к ворам в законе так называемой старой формации, соблюдал все воровские традиции и даже, по слухам, поучаствовал в «сучьих войнах» в начале 50-х годов. Накануне Олимпиады он отпраздновал своё 70-летие.
Правда, в 60-х ходили слухи, что неспроста дядю Севу в своё время перевели с «сучьей» зоны в «воровскую», что в Ростове, где дядя Сева «держал мазу», органы стали вдруг активно «принимать» местных, а вот «залётные» ухитрялись как-то избегать арестов. Однако эти слухи распространения не получили, и как-то уж слишком быстро поутихли.
Как было на самом деле, знал только сам дядя Сева, он же агент органов безопасности под псевдонимом «Краснов» и оперативник, непосредственно курирующий агента. С учетом положения в воровской среде и личности агента «Краснов» в роли оперативника выступал заместитель начальника Ростовского Управления КГБ полковник Степанков.
Встречи между агентом и оперработником проводились так, словно они работали где-нибудь за границей, «на холоде», и это было оправданно. В случае разоблачения судьба «Краснова» оказалась бы незавидной.
Сегодняшняя встреча проходила в кабинете терапевта в местной поликлинике, куда дядя Сева якобы пришел на прием. Только вместо вечно хмурого врача-терапевта Сидорчука в белом халате за столом на этот раз сидел полковник Комитета Степанков.
После традиционного приветствия, беседы «обо всём и ни о чем», вроде про погоду, здоровье и прочее, Степанков спросил прямо в лоб:
— Дядя Сева, поступила информация, что ты бригаду на разборки в Переславль отправил?
Дядя Сева вздохнул, поморщился (вопрос для него был щекотливый), пожал плечами:
