Волков. Велесова ночь - Пылаев Валерий (читать книги .TXT, .FB2) 📗
И расщедрился настолько, что я сам не заметил, когда успел встать. С трудом, всего на одной ноге и опираясь спиной и локтями на стенки прорытого мною тоннеля – но все-таки я стоял, понемногу выпрямляясь.
Пока пальцев не коснулся легкий ветерок, а в жаркую и сырую тесноту могилы тонкой струйкой не потекла прохлада снаружи. Я пока еще не мог ни видеть, ни слышать ничего, кроме влажного шороха земли и собственного тяжелого дыхания, но уже чувствовал свободу, до которой осталось совсем немного. Легкие с хрипом втягивали воздух, а руки продолжали работать, расширяя дыру и понемногу вытаскивая тело наружу.
Я выползал на поверхность, как какой-нибудь зомби из фильмов ужасов. Перемазанный грязью, искалеченный, слепой, медлительный и немощный – и однозначно похожий на оживший труп. Окажись рядом с могилой впечатлительная барышня, она наверняка принялась бы голосить на всю округу… А мужчина на ее месте и вовсе мог взяться за револьвер. Вряд ли в этом мире встречались ходячие мертвецы, однако метод борьбы с упырями был отлажен уже давно.
Пуля в голову – надежнее некуда.
Но, на мое счастье, ни нервных дамочек, ни суровых кавалеров поблизости не было. До моих ушей доносилось только щебетание какой-то птицы и совсем издалека – гул автомобильного мотора. Куда бы ни забросила меня посмертная судьба, место явно оказалось в меру глухое. А время – самое подходящее для побега из гроба: то ли ночь, то ли раннее утро – для дня слишком уж прохладно.
Появись у меня хоть один рабочий глаз, я наверняка смог бы куда точнее оценить и время, и даже место, где зарыли мое бездыханное тело. Но увы, такими излишествами организм пока еще не располагал. Смерть от удушья ему уже не грозила, однако запас строительного материала и энергии целиком ушел на те части тела, которые умели копать. А чтобы пополнить запас, нужны вода и пища. Но для начала – время на отдых.
И лучше провести его в комфорте, а не по пояс в собственной могиле.
Я собрал последние силы и, упершись ладонями, вырвал нижнюю половину туловища из влажных объятий. Кое-как подтянул ноги и зачем-то даже попытался встать, но тут же завалился на бок и неуклюже ткнулся щекой в землю. Побежденную и уже совсем не страшную, уютную и мягкую.
Почти как подушка.
Глава 2
На этот раз вновь обрести сознание оказалось почти… нет, все-таки не легко и непринужденно, но уж точно получше, чем в первый раз. Теперь это скорее напоминало не рывок из густого и темного ничто, а самое обычное пробуждение. Хоть и не из приятных: тело замерзло и онемело, правая нога ниже колена как будто отсутствовала вовсе. Половина лица так и лежала на земле, а во вторую нещадно шпарило неожиданно жаркое для середины сентября солнце. Разумеется, я его не видел, но чувствовал, как свет пробивается сквозь закрытое веко, окрашивая доступное мне бытие в ярко-красный.
Хорошая новость – у меня снова появилось зрение, по меньшей мере частично. Плохая – я провалялся без сознания до самого рассвета, и кто-нибудь вполне мог увидеть мое перемазанное грязью тело у разрытой могилы.
Конечно же, если колдун со своими прихвостнями не потрудился вывезти меня куда-нибудь в лес за город.
Так или иначе, валяться у собственной могилы этаким недогнившим зомби причин уже не было, и я начал приводить себя в порядок. Для начала уселся, едва не провалившись обратно в выкопанную яму. Потом оттер грязь с лица и открыл глаз. Пока еще единственный: на месте второго до сих пор красовалось что-то бугристое и неприятное даже на ощупь. Разлеплять веки пришлось вручную – в прямом смысле. Нескольких часов сна на свежем воздухе хватило, чтобы организм кое-как починил правую сторону головы, но отходы производства покрывали ресницы толстенной засохшей коркой.
Выглядело это все наверняка отвратительно.
Солнечный луч, пробившийся сквозь ветви деревьев, резанул оживший глаз, но через несколько мгновений я привык к свету и кое-как смог разглядеть то, что меня окружало. Деревья, дорогу примерно в сотне-полутора метров и здания за ней. По большей части невысокие и деревянные, но чуть дальше просматривались и другие, заметно крупнее и с торчащими к небу кирпичными трубами. Мануфактуры или небольшие заводы – такие обычно строили на окраинах.
И в таких же местах нередко обустраивали и кладбища. Могилы вокруг выглядели неважно – расположились вокруг редкой, неупорядоченной россыпью, безо всякого намека на аллеи или хотя бы тропинки. Похоже, сюда вообще ходили нечасто. Половина надгробий и крестов заросла густой зеленой травой и кустами, а вторая и вовсе ушла в землю чуть ли не по середину.
Впрочем, чего я ожидал? Захоронения с почестями у Александро-Невской лавры?
Колдун наверняка распорядился зарыть меня подальше от центра города. И даже странно, что его приспешники озаботились полноценной могилой вместо того, чтобы по-тихому прикопать в лесу. Или вовсе выбросить тело в Неву, предварительно порубив на части в лучших петербургских традициях.
А тут все-таки кладбище – какое-никакое. Когда у меня хватило сил подняться на ноги, я даже сообразил, где именно нахожусь. В моем мире пейзаж вокруг изрядно изменился к началу двадцать первого столетия, да и в одна тысяча девятьсот девятом наверняка тоже отличался от того, что оказалось вокруг сейчас, но я все же узнал место: берег реки Смоленки. И не тот, где расположились церковь иконы Божьей Матери и большая часть могил, а противоположный.
Остров Голодай начали кое-как застраивать еще в позапрошлом веке, однако в этой его части до сих пор было весьма пустынно. Слишком уж далеко и от единственного в округе Смоленского моста, и от улиц, вдоль которых выстроились промышленные здания, рабочие бараки и редкие жилые дома. Чуть дальше расположились сразу два кладбища – армянское и лютеранское, а здесь, на берегу, традиционно хоронили тех, кому не положено было лежать рядом с добропорядочными гражданами за оградой по ту сторону реки.
Самоубийц, преступников, мертворожденных и некрещеных детей, иноверцев из небогатых семей, утопленников, уличных артистов, проституток, которые не успели выйти на пенсию и замолить грехи молодости… Ходили слухи, что где-то здесь были и могилы дворян-декабристов, но в этом я изрядно сомневался: наверняка друзья и влиятельная родня позаботились, чтобы непутевые отпрыски благородных семей не покоились посреди всякого отребья.
Вроде меня.
Ходить пока еще было тяжеловато, так что я подобрал с земли «помощника» – палку. Сучковатую, сухую, изогнутую и не слишком-то удобную, но все же достаточно крепкую, чтобы выдержать мой вес. Или кое-как закидать неровную дыру в земле: оставлять следы побега из могилы я не собирался, и возвращаться обратно – тем более.
Левая нога уже двигалась неплохо, но правая едва соглашалась сделать хотя бы несколько шагов. А вернувшаяся чувствительность и какая-никакая способность управлять собственным телом принесли с собой и боль. Пока еще не слишком сильную – организм привычно глушил рецепторы… и все же не целиком.
Даже столетия опыта, крепкие кости и сверхчеловеческая способность к регенерации тканей не сделали тело полностью неуязвимым, и я все еще нуждался в напоминании о повреждениях. И уж лучше немного помучиться, чем ненароком прозевать несовместимую с жизнью травму или потерю двух третей всей крови.
После какого-никакого сна я чувствовал себя многократно бодрее, однако ощущение наверняка было обманчивым: тело наспех подлатало нервные центры, под завязку накачалось самопальными анальгетиками, однако все это потребовало энергии, которую следовало восполнить. И чем скорее, тем лучше.
Большинство могил выглядели запущенными, но на четвертой или пятой мне повезло. Не знаю, кем при жизни был обладатель расколотой ровно посередине каменной плиты, но родственники его иногда навещали. И оставляли усопшему то пару баранок, то недорогую конфету, то еще какую-нибудь мелочь. Большая часть подношений уже давно не годилась в пищу, но кое-чем я не побрезговал.
