Школа боевой магии. Том 1 (СИ) - Кун Антон (книга жизни .TXT, .FB2) 📗

Кто-то из парней кинулся поднимать Николая, кто-то сдерживать меня, и только Григорий Ефимович стоял и улыбался довольный.

— Ну вот и на группы разделились, — прокомментировал он. — Как раз поровну — по девять человек! Прям как будто нарочно. И лидеры в группах есть! Прекрасно! Посмотрим, какая из групп окажется в итоге сильнее…

Я вообще офигел от всего этого. Я плохо соображал. Меня захлестнула обида и возмущение — как так можно? Вот так запросто подойти и сломать то, что человек с таким трудом сделал. Без всякой причины! Хотя, от Николая можно и не такое ожидать…

Но что меня расстроило гораздо сильнее, так это то, что Артём оказался на стороне Николая. Сергей тоже. И, что совсем интересно, Илья торчал рядом со мной. Ну и Арик само собой. Причём, Арик не сдерживал меня, а встал плечом к плечу, готовый дать отпор этому гаду!

Мы с Николаем стояли друг против друга, и не кинулись драться только потому, что Григорий Ефимович встал между нами и сказал:

— Поберегите пыл для настоящего врага. Для того, кто хочет разрушить наш мир. Не доставляйте ему радость собачась друг с другом.

Признаться, я несколько растерялся. О каком таком враге говорит Григорий Ефимович? В нашей стране мир и никакой опасности нет.

Видимо, недоумение было не только на моём лице, потому что Григорий Ефимович, внимательно осмотрев нас, показал рукой на скамьи и сказал:

— Садитесь, расскажу вам… Хотя, нет! Пойдёмте в учебную комнату, там лучше будет.

И первым вышел из веранды.

Я пошёл за ним, забыв про Николая. Вспомнил про своего соперника только поднимаясь на крыльцо дома. Вспомнил, и тут же забыл. Потому что и тон Григория Ефимовича, и его слова зацепили меня. Всё было по-другому, не так, как он обычно разговаривает. Интонация совсем не та.

Короче, вошли мы в учебную комнату, сдвинули стулья вокруг Григория Ефимовича — он уже сидел рядом с учительским столом, нога на ногу и задумчиво крутил в руках продолговатую деревянную коробку размером со средний монитор и толщиной с мою кисть, если повдоль, включая пальцы, а может и чуть побольше.

Он с такой нежностью провёл по поверхности, что я пододвинул стул поближе — так интересно мне стало.

— Ну что, любимые дети Вселенной? — с улыбкой спросил Григорий Ефимович, хотя глаза его оставались серьёзными. — Хотите подтверждения, что вы тут не случайно? Будут вам подтверждения!

И он открыл крышку.

То, что он достал, скорее всего был какой-то музыкальный инструмент, потому что там были струны и резонатор, как на гитаре. Четырёхугольный, вытянутый, с одного края поуже, с другого — раза в два шире. Широкий край скошен и скруглен, поэтому струны разной длины.

— Что это? — спросил кто-то.

И тут же кто-то ляпнул:

— Балалайка…

Все заржали.

Григорий Ефимович ухмылялся в бороду и гладил инструмент. Потом сказал с нежностью:

— Это гусли.

Бли-и-ин! Я-то думал, что он сейчас про войну рассказывать будет, про то, что вот мы скоро станем боевыми магами, выйдем на бой, будем защищать своих близких, а он на гуслях играть собрался!

Такое же недоумение читалось на лицах остальных парней. Было понятно, что гусли стали неожиданностью и для них. Причём для всех. Получается, Григорий Ефимович раньше не показывал гусли никому из присутствующих. Прикольно.

А Григорий Ефимович, не обращая на нас внимания, положил гусли на колени, но не совсем на колени, а так, чтобы один край упирался ему в грудь, а к нам было повёрнуто отверстие резонатора и струны. Одну руку он положил на струны, а другая взлетела и легко опустилась, рождая музыку.

Вот пальцы побежали по металлическим ступенькам, потом обрушились волной и взлетели хищной птицей. Птица парила недолго — едва стихли раскаты, как она сорвалась и упала. И снова стихия захлестнула волной, набежала и схлынула, и снова птица воспарила, высматривая что-то.

Что она искала? Воина, павшего на поле битвы? Или добычу, ещё живую, чтобы выклевать глаза… А может, она несла дозор? Выглядывала врага, чтобы предупредить витязей?

С чем она боролась? Со стихией или со своими страхами?

Куда она стремилась? Чего хотела? Что было её целью?

Я слушал, и передо мной вставали шеренги воинов, поднявшихся на защиту родного порога. Я чувствовал их. Я хотел к ним в строй, но парил с птицей…

А птица, взлетев в очередной раз, опустилась не на струны, а на корпус.

Музыка стихла. Григорий Ефимович снова погладил гусли и убрал их в коробку.

Я хотел слушать ещё! И не просто музыку, а баллады. На привале, у костра. Или после боя… Григорий Ефимович раздвинул занавески у времени — воины словно рядом прошли, рукавом задели. Дал взглянуть одним глазком, а потом буднично сказал:

— Ну что, все собрались?

За всё время, пока я находился тут, я ни разу так сильно не жалел, что у меня отобрали смартфон! Я очень расстроился, что не смог записать видео, как Григорий Ефимович играет на гуслях, потому что я хотел послушать ещё.

А Григорий Ефимович между тем рассказывал:

— Это давнишняя история, точнее, истоки её лежат в незапамятных временах.

Он рассказывал негромко и не спеша, делая паузы, дожидаясь, пока народ подключится к истории. Потому что, похоже, гусли настолько всех удивили, что…

Хотя, нет. Парни сидели и слушали его с интересом.

Да в общем-то рассказ напоминал баллады, которые вполне можно исполнять под гусли. Я даже в какой-то момент представил себе, как Григорий Ефимович наигрывает и рассказывает в такой былинной манере, но понял, что перестаю слушать, точнее следить за рассказом. Для меня музыка отдельно, истории отдельно. А тут история была интересной, и я понял, что лично мне музыка помешала бы.

Так вот, Григорий Ефимович рассказывал, что в давние времена жили два брата. Они были близнецами. Но несмотря на это очень разными. Одному нравилось движение, сила, он прекрасно владел всеми видами оружия, да и без оружия его никто не мог побороть.

А второй брат больше тянулся к ремёслам. Он придумывал всякие приспособы, инструменты, машины, чтобы облегчить труд людей. И тоже силой не был обделён. Кузнец он был. Люди уважали его.

И была у них младшая сестра. Мастерица раны врачевать. Пир приготовить могла. Одежду соткать или связать. А ещё она несла всем радость. Красивая, ладная, улыбчивая. Любили её. А как не любить? Когда ни зайдёшь, ни глянешь на неё, так сердце радуется.

Счастливы были отец с матерью — какие помощники выросли у них. Наглядеться не могли! Братья и в поле, и дома помогали. Опять же, злые люди их дом стороной обходили, боялись — брат воин никому спуску не давал. А добрые — за помощью к ним шли, потому что брат мастер всегда придумывал что-то, что облегчало тяжёлый крестьянский труд. А про сестрицу и говорить нечего: хворь какая приключилась — её звали, кому в спину вступило — к ней на поклон, малышня наелась чего несъедобного — только она и выручит, а уж если рана какая, так и вовсе!

Так и жили в почёте и уважении. Пока не пришло братьям время жениться. Тут-то всё и разладилось. А точнее, помогли разладить. Потому что не всем по душе, когда в другой семье лад. Завистники нашлись.

Но всё по порядку.

Пришли в село старик один с дочкой на выданье. Красавица — коса ниже пояса в руку толщиной, брови изогнуты, взгляд острый, цепкий. А губы…

Сельские парни сразу заприметили девушку и давай перед ней хвосты распускать. А братья посматривают на них да посмеиваются, мол, наша будет!

А как наша? Только одному девушка достаться может, не делить же её на двоих?..

Поселились старик с девушкой у вдовы. Той одной с детками тяжело, а тут постояльцы — вроде как плата, да и помощь какая-никакая.

Время шло. Пришлые жили на особицу, девушка никого особо не привечала, никому взаимности не сулила. А женихи совсем обезумели, про невест своих прежних забыли, продолжали под окнами пришлой красавицы болтаться. Да болтаться-то не получалось — кто отправится в лес за хворостом, кто огород копать возьмётся, кто у скотины чистить, кто за водой к колодцу отправится. Попусту всё. Девушка только бровью поведёт, мол, а я тебя не просила, сам вызвался, спасибо, конечно, но я тебе ничего не обещала. Тот вздохнёт грустно. А сам счастлив, что хоть так внимание обратила.