Городские легенды (СИ) - Эм Рина (первая книга .txt, .fb2) 📗

— Прекрасный порыв! Что потом случилось?

— Я пошла в душ, а когда вернулась нашла на постели плюшевого медведя.

— Того самого?

— Угу. Только я его не клала на кровать. Я его вообще не видела много лет до вчерашнего вечера. Этот медведь моя детская игрушка, я спала с ним всегда. Но потом папа забрал медведя и не отдал его мне даже когда они разводились…

— Плюшевого медведя забрал? Простите, он много пил? — сдвинул брови Максим. — ну ни хрена себе.

— Папа вообще не пил! — горячо возразила она. — Это просто был еще папин медведь. Он сам с ним играл в детстве.

— И видимо не повзрослел! — Максим тут же сдал назад: — Ладно, простите! Я не хотел. Продолжайте.

— Короче, я нашла на постели медведя когда вышла из душа. Он там лежал, а до того его там не было. И я его туда не клала! Но я не удивилась. Я как-то даже обрадовалась. Типа вот, знак от родителей. И обняла его. Уткнулась в бок, а он… он вдруг обхватил меня лапами и начал душить.

Максим почесал бровь. История совершенно идиотская.

— Вы уверены, что он вас душил? Может быть вы уснули, носом в него уткнувшись?

— Я не уснула. Мне ничего не померещилось потому, что когда он начал втискивать мое лицо в свое кудрявое пузико, я не могла оторвать его ещё довольно долго. И еще вот. Видите? — она указала пальцем на царапину на щеке. — Это от его пуговичных глазок.

Конечно Максим ей не поверил. Плевать, что она говорит, ей могло и показаться. Одна в доме, где только что умерли родители. Не зря же ей этот медведь привиделся.

Был бы он психологом, завернул бы что-то умное про чувство вины перед родителями, рядом с которыми она не была в последний трагический момент их жизни.

Но где-то в глубине его сознания маячил мальчишка с жалом, выпадающим изо рта и развидеть его никак не удавалось. Только из-за этого Максим согласился поехать с ней вместе и посмотреть на плюшевого медведя — душителя.

Выехали утром, на другой же день. Мария была такая же потерянная, глаза стали ещё краснее.

— Знаете, что странно? — сказала она, когда выехали из города в сторону Заволжья.

— Ну, расскажите.

— Тот мужчина, который убил папу. Знаете, он умер следом, в тот же день.

— Да? И отчего? Задушили?

— Нет. Истыкали чем-то острым, в низ живота, где пах и бедра. Он истек кровью прямо в душе. Знаете, что еще?

— Что? — от её истории в низу живота у него всё сжалось.

— У отеля была припаркована его машина. В ней собака. Мёртвая. Так же истыкана чем-то острым типа спицы.

— Камеры смотрели? — спросил Максим.

— Я?! — изумилась Маша. — Конечно нет. Полиция смотрела. Убийц пока не нашли. Зато в номере, в сейфе этого парня знаете что нашли?

— Что? Вы можете, нет, давай на ты! Ты можешь сразу нормально говорить, Маш? Без лишних вопросов?

— Нашли комбинезон весь в крови моего папы и гвоздодёр. Знаете какой?

Тут она повернулась и посмотрела на него.

— Какой? — со вздохом спросил он.

— Фирмы Суприм. Такой гвоздодер стоит около ста двадцати тысяч.

— Чего?! — подскочил Максим. — Сколько тысяч?! Гвоздодёр?!

— Сто двадцать, — ответила она. — Да уж.

— Так, подожди! А откуда ты узнала про это? Тебе что, полицейские рассказали?

Она кивнула:

— Да. Рассказали. Они спрашивали не знаю ли я, принадлежит ли гвоздодер моему папе. Это важно для расследования. И они считали вначале, что это папин инструмент.

— То есть, они думали, твой папа купил гвоздодёр за стольничек? Почему?

Она только усмехнулась краем губ.

— Скоро увидишь.

Машина скользнула с травянистого холма в долину. Отсюда было видно высокий, изогнутый забор. Мелькнул вид внутреннего двора, стеклянный блеск воды ударил в лицо и исчез. Многоуровневая крыша и часть верхнего этажа теперь виднелись над забором. Максим оценил картину:

— Твой папа что, был миллионер?

Маша кивнула:

— Да.

— Я-асно. Его не конкуренты убили?

— Папа — коллекционер. Он родился в Аргентине, переехал лет двадцать назад вместе с мамой и коллекцией редкостей. Он никогда не занимался бизнесом, у него «старые деньги».

— То есть жил на ренту?

Маша кивнула:

— Да. Жил на ренту. Нигде не бывал, всегда дома, над книгой. Он изучал альбомы, составлял каталоги. Кроме этого его вроде ничего не интересовало. Никогда не ездил отдыхать, даже на несколько дней. Маме было очень скучно с ним. Вообще не понимаю, как они поженились! Наверное, когда разошлись, оба спокойно вздохнули. Хотя… мама ведь покончила с собой...

Максим заметил, что она разговорилась. Видимо нервничает. Это началось теперь, когда они подъехали к дому родителей. Даже сейчас она не в себе. Что же было, когда она тут осталась одна на ночь? Конечно ей мерещилось чёрт знает что.

Маша с пульта открыла ворота. Машина въехала на площадку и остановилась.

— М-да… — протянул Максим.

Он вложил в это «м-да»: «что же нужно делать, чтобы заработать на такие хоромы?!» Ему никогда такого не купить.

Маша поняла его по-своему:

— Согласна, тут очень красиво. Папа обладал изысканным вкусом. Сад невероятно хорош.

Она вышла из машины, Максим тоже. Окинул взглядом зеленеющие изумрудной травой холмики. Сад был и правда хорош. В траве тут и там фигурки зверей из камня. Очень подробно выполнены. Вот пантера, а вот медведь. В пруду будто стая цапель приземлилась, стоят, задрав в небо длинные клювы.

Над протокой между каскадом прудов мостик, на перилах сидит орел, рядом еще один, расправивший крылья.

— Целый зоопарк. Но красиво, — оценил Максим.

— Раньше этого не было. Я имею в виду зверей. Папа установил их в последний год, видимо, — сказала Маша. — ну, идём?

— Пошли. Поймаем твоего медведя, — кивнул Максим.

Он только крякнул, когда Маша, открыв стеклянные двери, шагнула прямо на белый ковролин и так и пошла, не снимая ботинок.

— Маш, ты же вроде в России родилась?

Она посмотрела вниз:

— Что? А, обувь… я всегда снимаю, но сейчас не хочется. Если останусь в обуви, я как будто не дома, понимаешь?

Он кивнул.

— Ты тоже не снимай.

Максим, который начал было разуваться, поднял голову и нагнулся снова — надеть кроссовок. В этот миг на стекло легла тень. Он резко развернулся. Никого. За спиной только пустой сад, полный каменных животных.

— Папа в последнее время помешался на каменных фигурках, — говорила Маша, — Я не понимаю, что он хотел с ними сделать. Может быть планировал открыть новое направление в стиле реализма?

— В смысле продавать статуэтки? Дело хорошее... — Максим оглядывал роскошный зал. Дерево, камень и белый ковролин. Картины на крашеных матовой краской стенах, будто яркие пятна.

— Не думаю, что он собирался чем-то торговать. Но он собрал очень много скульптур животных. Даже тут, в доме я нашла несколько штук. У рояля, в гостиной.

Она показала рукой. Рояль блистал, рядом с ним ваза с метелками сухих цветов.

— Я их все вынесла в гараж. Мне не хотелось, чтобы они были в доме.

По лестнице они поднялись на второй этаж.

— Вот, это моя спальня, — Маша открыла двери и пропустила его вперед.

Он вошёл и присвистнул.

— Что такое? — спросила Маша.

— У тебя тут целая квартира, что ли?

— Ну, тут несколько помещений, холл, гардеробная, ванная и сама спальня, — кивнула она. — А что?

— Мы с папой, мамой и братом жили в твоей гардеробной и считали, что это и есть квартира, — схохмил он, но получилось, будто завидовал.

— Я же говорю, мой отец был очень богат.

— Это видно. Так где преступник? — усмехнулся он.

Маша, которая вошла в спальню и стояла теперь посередине, проговорила:

— Странно… я отбросила его на пол, вот сюда.

Максим подошел ближе:

— Ну, если он не убежал, должен быть тут.

— Но его нет!

Маша огляделась, обошла кровать:

— Ну вот, мешочек-то на месте! А где медведь?