Ценитель (СИ) - Котов Сергей (книги хорошего качества .TXT, .FB2) 📗
Мне хотелось чего-то необычного. Поэтому я исследовал все загадочные места Москвы и ближайшего Подмосковья. Успел побывать в Царицыно и в парке Лазутиной под Одинцово, где на высоком берегу застыли древние курганы, совсем как в горах Северного Кавказа. Заглянул и в Сходненскую чашу.
Поначалу мне там даже понравилось: тихо, уютно, есть где замаскировать контейнеры. Но потом, гуляя вдоль ручья, я нашёл кое-что странное и даже пугающее. На небольшой поляне у ручья кто-то расставил полукругом множество брошенных детских игрушек. Плюшевые мишки, тигры, пластиковые куклы. Некоторые были совсем новыми, другие сильно потрёпаны людьми и непогодой. Они будто глядели на посетителя с немым укором своими подслеповатыми пластиковыми глазами.
Я хотел было развернуться и уйти, но вдруг почувствовал знакомый колючий ветерок. Где-то среди этих несчастных игрушек была настоящая вещь.
Медленно обернувшись, я пригляделся. Ощущение стало очень сильным. Скользя взглядом по рядам игрушек, я увидел его. Чистая белая спинка небольшого плюшевого медведя заметно выделялась среди обветшавших собратьев.
Он единственный был повёрнут спиной к тропе, по которой я пришёл сюда. Будто оставил всякую надежду быть подобранным, застыв в вечной обиде на людей.
Медленно, стараясь не смотреть на другие игрушки, я подошёл к нему. Протянул руку и коснулся мягкого шелковистого меха.
Сначала я ничего не увидел. Лишь тоска навалилась на грудь пудовым камнем, не продохнуть. И лишь потом, спустя несколько секунд, в серой дымке, за закрытыми глазами, проявилось старое деревенское кладбище. А на нём — маленький холмик могилки. Я не видел, что написано на простом деревянном кресте, но не сомневался, что здесь похоронен ребёнок.
Тоска стала почти невыносимой, и я отдёрнул руку.
Постоял некоторое время, переводя дух и вытирая холодный пот со лба. Конечно же, эта вещь была злой — но вот что именно она могла сделать, я понял далеко не сразу.
Как ценитель, я не мог оставить медведя в том месте на погибель. Однако я старался с ним обращаться крайне осторожно и никогда не смотрел ему в глаза. Как вскоре выяснилось — правильно делал.
Спустя пару лет ко мне на склад по рекомендации попал один из посвящённых. Какой-то довольно крупный чиновник, чуть полноватый, румяный, с лоснящейся лысиной и маслянистой, вкрадчивой улыбкой.
Он просил посоветовать вещь, которая понравилась бы детям. Сказал, что у него якобы есть племянники, которых он хотел бы порадовать чем-то настоящим. На мне тогда был свитер, позволяющий определять степень искренности. Так что я сразу догадался, что с ним что-то нечисто.
Я начал осторожно, без явной агрессии, выпроваживать его со склада. Но тот просто рогом упёрся и ни в какую. Увидел мишку, довольно ощерился и схватил вещь, даже не спросив разрешения. Одного этого уже было достаточно, чтобы выпроводить его со склада безо всяких последствий.
Однако же я не стал спешить.
Посетитель завороженно смотрел на игрушку, приоткрыв рот.
— Сколько за него возьмёте? — спросил он серым, невыразительным голосом.
— Не продаётся, — спокойно ответил я.
— Ладно, — кивнул посвящённый, после чего поставил игрушку на место.
После этого инцидента я связался с региональным координатором и потребовал провести внеочередное собрание для обсуждения правил посвящения, чтобы исключить возможность повторения таких ситуаций.
Для сбора уточнённых характеристик на этого посвящённого уже на следующее утро направили наблюдателей. Только благодаря их вмешательству в тот день удалось избежать человеческих жертв. При этом сам горе-посвящённый с преступными наклонностями себя всё-таки убил.
Игрушечный белый мишка был доволен. Он перестал скрывать от меня своё предназначение. Эта злая настоящая вещь забирала рассудок своей жертвы, погружая её в самые страшные фантазии. Создавая что-то вроде персонального ада для разума при живом теле.
Не то чтобы у меня, как у торговца, были какие-то твёрдые моральные принципы. Но эту вещь из свободного оборота я всё-таки убрал. Даже в качестве оружия она была слишком негуманна.
При этом полностью оставить мишку без дела я тоже не мог, ведь это худший вид скупости. Поэтому я приспособил его для охраны своего Московского склада. Единственное применение, которое я смог найти.
Теперь, когда я приглашал кого-то на склад, то прятал эту вещь в специально обустроенный мягкий сейф у основания веранды. И доставал только тогда, когда собирался отлучиться.
В этом случае я оставлял его в жилом модуле напротив входа, в надежде, что ни одному разумному грабителю не придёт в голову вторгаться в личное пространство хранителя. Как последний бастион обороны, если другие средства окажутся бессильны, а непрошенный гость слишком жаден.
Поэтому вежливый невзрачный человечек, который приходил ко мне незадолго до визита клиента, не имел шансов его увидеть. Медвежонок спал в своём уютном ящике, под землёй.
Всё остальное он зафиксировал чётко: для каждого «сторожевика» и «охранителя» было подобрано эффективное противодействие.
В том, что это был именно он, специалист по ценителям, не было никаких сомнений. Его обезображенный труп я увидел одним из первых.
Поиздевались над ним знатно: внутренние органы были аккуратно разложены рядом на траве и помечены какими-то бумажками. Похоже, он был ещё жив, когда с ним делали это. По крайней мере, на его лице застыло выражение нестерпимого страдания.
Эти люди прибыли по воде на чёрных надувных лодках с бесшумными электрическими моторами. Плавсредства так и остались на месте, привязанные за опору веранды.
Проникнуть им удалось благодаря настоящему компасу, который валялся рядом с трупом одного из нарушителей.
Другие принесённые ими настоящие вещи были на своих позициях, по-прежнему нейтрализуя защитный потенциал моего склада.
О том, что произошло, я сразу догадался. Безумие вокруг было чуть ли не осязаемым: обезображенные трупы, отрезанные конечности, вырезанные внутренние органы, какие-то кривые символы на полу и на земле. Плюс густой запах крови над всем этим, от которого подташнивало.
Это случилось совсем недавно. Кровь даже не успела свернуться. Скорее всего, безумец, который первым посмотрел в глаза медвежонку, был где-то рядом.
Стараясь ступать бесшумно, я двигался вдоль веранды в сторону ночного склада. Именно туда вело большинство кровавых следов.
Так и оказалось: совершенно голый поджарый мужик сидел перед складом, окружив себя кольцом из отрезанных голов своих товарищей. Он сосредоточенно вырезал какой-то сложный узор у себя на ноге и что-то бормотал при этом.
Видимо, почувствовав мой взгляд, он поднял голову и посмотрел на меня.
В его расширенных зрачках, которые казались жёлтыми из-за дежурного освещения склада, плескался такой океан боли и безумия, что я невольно отпрянул. Где же он побывал и через что прошёл, чтобы его персональный ад оказался таким фактурным?
Он растянул свои искусанные губы в подобие улыбки. Потом, прямо с места, оставляя кровавые капли на земле, рванул ко мне с нечеловеческой скоростью.
Я едва успел достать пистолетик, из которого меня пытались застрелить несколько часов назад, прицелиться ему между глаз и нажать на спусковой крючок. И то — только потому, что на мне был «дедушкин» браслет.
Некоторое время он продолжал стоять. Безумие в его расширенных зрачках угасло. Гримаса на лице медленно сменялась выражением умиротворения.
Потом он с глухим стуком рухнул мне под ноги. Я судорожно вздохнул. Провёл ладонью по вспотевшему лбу. Огляделся.
Мой склад стал похож на филиал преисподней на Земле. Один-единственный сумасшедший умудрился уложить больше двадцати подготовленных боевиков. Видимо, мишка не только лишал разума, но и придавал сил и скорости реакции.
Я зашёл в жилой модуль. Ополоснул лицо и руки. Потом сделал чашку крепкого эспрессо из капсульной кофемашины. Было около четырёх часов утра, и спать хотелось так сильно, что было больно думать.
