Как приручить дракона 3 (СИ) - Капба Евгений Адгурович (е книги txt, fb2) 📗
— Делать мы этого, конечно же, не будем.
Остальные мужчины понимающе кивали. Все-таки все мы считали, что в школе для учителя основная задача — вести уроки и смотреть за тем, чтобы дети не поубивались. Остальное — мишура. Надстройка над базисом.
Сегодня такой надстройкой стало пришествие практиканток из педколледжа. Практикантки — это всегда событие.
Старые училки могут поцыкать зубом и пообсуждать их юбочки и жакетики, косметику, колготки и туфли на каблуках. Девчонки с восьмого по десятый класс, кстати, занимаются примерно тем же. Педагоги, которым поручают кураторство над молодым пополнением, с одной стороны, могут попробовать свалить на студенток рутинную работу: ну, знаете, это когда обучение детей и уроки мешают писать планы и делать отчеты. С другой стороны — ответственность! Молоденькая эта напреподает, потом разгребай за ней! Или дисциплину не удержит, и дети вместо учебы на уроке на хвостах станут висеть и хату разносить…
Ну, а ученики и учителя мужескаго полу, конечно, практиканткам рады безмерно. Они ж молоденькие, свеженькие, обычно — ужасно нарядные, и являют собой настоящее украшение окружающей серой действительности. Даже без всякой задней или там передней мысли: женщина в принципе является одним из самых красивых явлений во вселенной, а женщина молодая и ухоженная — так и тем паче…
Так что в кабинет я ворвался в состоянии весьма озадаченном: на следующий урок, после форточки, перенимать опыт должна была прийти не то рота, не то батальон этих самых молодых и ухоженный. Хотелось произвести впечатление. Нет, не как мужчина. Как профессионал! Мне не нужна их влюбленность, я хочу, чтобы они восторгались моими педагогический талантами и считали образцом для подражания!
И чем я их таким буду удивлять? В дирижабль поиграть или «фокус со стулом» показать? А может — зайти с картинок? Какие ещё у меня приёмчики в загашнике?
Я вихрем пронесся через весь класс к своему столу и окинул взглядом помещение.
Ор стих, всклокоченные и раскрасневшиеся семиклашки растерянно оглядывались, пытаясь привести себя и свои рабочие места в порядок. Парты стояли криво, на полу валялись бумажки, на доске был намалеван огромный пенис и еще какие-то легкомысленные цветочки и смайлики.
— Так, — сказал я, разглядывая девочек и мальчиков. — У вас, похоже, было очень много свободного времени на повторение домашнего задания, раз вы его так бездарно расходовали… Что ж, седьмой класс, присаживайтесь, открывайте свои тетради. Я думал, мы с вами поговорим про Гуситские войны, таборитов и Яна Жижку, но смотрю, что придется отложить такую весёлую тему на следующий урок. Итак, самостоятельная работа…
— Не-е-е-ет… — завыли детки.
— Воздаяние, друзья мои! — чувствуя себя библейские пророком, провозгласил я. — Каждое действие имеет свои последствия, любое событие имеет причины и предпосылки. У самостоятельной работы они очевидны: вот, вот и вот.
Я ткнул пальцем в очевидные факты вандализма и надругательства над моим кабинетом, и продолжил вещать:
— И ладно бы, если бы нарисовано было талантливо. А то ведь с реальностью сие изображение имеет очень мало общего и может создать прискорбные иллюзии, которые также в будущем будут иметь печальные последствия для вашей психики… Поэтому, пока я буду тут наводить порядок, вы поработаете сами. При этом прошу заметить: самостоятельная работа не есть наказание за плохое поведение. Отметки за поведение ставить непедагогично и наказывать учёбой — тоже. Всеобщее образование — не наказание, а великая привилегия. Самостоятельная — это всего лишь одна из форм контроля знаний, и формы эти учитель волен выбирать на свое усмотрение. А вот уж усмотрение учителя зависит от его настроения, а настроение — от вашего поведения…
Со стонами и вздохами семиклассники открывали тетради. Многим из них до сих пор и в голову не пришло подготовиться к уроку, доставать учебники и другие принадлежности из рюкзаков они принялись только сейчас.
— Правила вы помните: десять вопросов- десять ответов. Каждый правильный ответ — один балл, при условии, что вы не подглядываете в учебник и тетрадь. Смотрите в тетрадь — максимум семь. Смотрите в учебник — максимум четыре. Решайте сами, какой результат вас устраивает… Вопросы диктую один раз, потому слушайте и записывайте внимательно…
— Ну подождите, ну Георгий Серафи-и-имович! — многоголосый плачь Ярославны раздается в кабинете, а потому первый вопрос я проговариваю очень тихо.
Тишина порождает тишину, шум порождает шум.
— Что такое феодализм? — диктую медленно и хмуро оглядываю класс. — Записали?
— Не-е-ет!
— Второй вопрос: перечислите основные сословия феодального общества…
Уже через пять минут класс наполняется деловитым сопением и шелестом книжных страниц. Никогда дети так усердно не читают параграф или конспект, как во время самостоятельной работы. У этих с самооценкой все в порядке, восемьдесят процентов согласны на семерку, и в целом неплохо работали на уроках, так что легально списать у них есть откуда: с потолка вопросы я не беру, мы все это проходили и записывали, так что шелестеть тетрадкой, вчитываясь в свои закорючки, смысл для них есть.
Сам я в это время хожу по кабинету и с ужасным скрежетом двигаю парты, выставляя их в ровные ряды, поднимаю с пола бумажные шарики и вытираю с доски меловые гениталии. Кое-кому стыдно, кое-кому — досадно, я ведь мешаю списывать!
Ну, как говорил товарищ Будда, жизнь есть страдание. Пусть с седьмого класса к этому привыкают…
В учительской было тесно от практиканток. Девочки из педколледжа столпились около расписания и перешептывались, стучали каблучками по полу и хорошо пахли. Первая неделя первой практики — это всегда что-то вроде знакомства со школой. Студентки педколледжа в принципе только начинают смотреть на образовательный процесс с другой, учительской, стороны. Будут ходить на уроки и классные часы, перенимать опыт работы, приглядываться к ученикам… На второй и третьей неделе — начнут сами вести учебные занятия.
Вышемирский педколледж — это иняз, плюс начальная школа, плюс социальные педагоги и логопеды-дефектологи. Почему такой набор профессий? Исходя из дефицита кадров. Нелюдские языки все более востребованы. С кхазадскими кланами у Российской Империи всегда были очень плотные торгово-экономические отношения, а Авалон есть Авалон — на разговорном авалонском, который так похож на наш земной английский, но с более вменяемой связью между написанием и произношением, говорит чуть ли не миллиард людей. А эльфийский ламбе так и вовсе является тут для магов и ученых чем-то типа латыни нашего мира.
Нет, латынь тут тоже есть и тоже используется, но… Она, как бы это сказать… Очень прочно ассоциируется с Арагоном. А Арагон здесь — эдакая притча во языцех. Просто представьте себе наш земной Израиль со всей его теорией и практикой ведения внешней и внутренней политики и увеличьте в сто тысяч раз, сообразно площади территории в Европе, например. Такой себе триггер получается. Но это к делу не относится.
А вот соцпеды и логопеды-дефектологи — очень относятся. По земским реалиям это специалисты архиважные. На них, можно сказать, система образования и держится: одни вытягивают всю нагрузку по работе с трудными семьями, вторые за четыре года начальной школы стараются более-менее уравнять в развитии школьников разных рас. Это же земщина, тут эльфы с гоблинами в одном классе учатся и снага — с кхазадами. Все должно быть чудовищно и однообразно, и без школы этого идеала никак не добиться.
— Здравствуйте, коллеги, — сказал я, оглядывая стайку практиканток. — Меня зовут Георгий Серафимович, я учитель истории и я умею читать мысли. Хотите, скажу, о чем вы все думаете прямо сейчас, на четвертом уроке?
— Это тот, который нас подвез! — раздался громкий шепот, и я чуть не рассмеялся.
Бог говорит с нами обстоятельствами жизни, да? Конечно, эти четыре пигалицы попали на практику к нам в школу!
