Городские легенды (СИ) - Эм Рина (первая книга .txt, .fb2) 📗

Чайник закипел и Максим налил себе кофе. Размешал, забрал чашку:

— Что ж, спасибо за объяснения. Доброй ночи.

— И вам тоже! — улыбнулась Милагрес.

Максим прошёл мимо, но у дверей развернулся:

— Всё хорошо? Вы как будто не в себе немного?

Снова эта вымученная улыбка:

— Мне как-то тревожно. Но это всё пройдёт. Мария теперь всё знает. Она возьмёт дело в свои руки, а я ей помогу.

Максим ушел, но не в спальню, вышел на балкон в общем коридоре. Хотелось побыть одному. Он долго пил кофе, глядя на город. Размышлял о том, как изменилась его жизнь. Год назад он просто жил, служил участковым, а теперь вдруг оказалось, что вокруг какие-то существа так и скачут.

И как теперь строить жизнь? Максим ещё немного постоял, порефлексировал, отхлёбывая кофе и вдруг дёрнулся, пролив остатки. Так, Милагнес только что сказала: умирать в доме шамана нельзя, все души остаются! А душа покойной матушки?! Стефания-то куда делась?

Он похолодел когда вспомнил: в Машином мешочке с украшениями, среди браслетов, ожерелий и серег был кулон - каменная кошка с зеленючими глазами, размером с его ладонь. А что, если...

Максим открыл дверь и влетел в спальню. Маша всё так же спала. Мельком оглядев постель, он вытащил мешочек из рюкзака, вытряхнул всё на постель. Кошка пропала!

— Вставай! — крикнул он, нещадно тряся Машу. Она поднялась, сонно хлопая глазами:

— Что такое, Максим?!

— Вставай! Нужно уходить. Одна из них где-то тут и...

В этот момент на кухне закричала Милагрес.

Когда Максим ворвался в кухню, Милагрес уже почти умерла. Она полулежала на диванчике, горло у женщины разорвано. Мелкая тень метнулась прочь, по подоконнику. Максим схватил её в руки и вскрикнул потому, что ощутил укус. Открыв окно, он выбросил фигурку.

Потом рванулся к Милагрес. Маша стояла над ней, сжав у рта руки. Милагрес пыталась что-то сказать, но не могла, захлёбываясь. Она была уже в агонии, воздуха не хватало.

— Они… не могут двигаться, когда на них… смотришь. Ритуал… в моей сумке. Необходимо… в течении семи дней. Потом поздно… сперва Мария… потом… другие…

Она бессильно откинулась назад, а Маша завыла.

Кое-как Максим вывел её из квартиры. Маша едва передвигала ногами. В машину сажать не стал, вызвал такси. Затем выбрал отдаленный отель.

— Что мы делаем… куда мы? — бормотала Маша. — надо вызвать… надо помочь.

— Уже поздно, Маш. Надо спрятаться сейчас, понимаешь? Утром мы придумаем что делать, — говорил он, хотя понимал — ничего нельзя придумать, выход только один.

Они вышли на пустынной улице, на окраине города. Вокруг корпуса заводов и промзона. Максим оглядывался по сторонам, но ничего похожего на фигурки животных не заметил.

Машу он оставил на улице, пока регистрировался. Добравшись до номера, Маша рухнула в постель. Она не спала, смотрела в потолок. Максим вздохнул:

— Мне очень жаль, Маш.

Она ничего не ответила, только протянула руку и сжала его ладонь. Он ничем не мог ей помочь. Ничем.

Наутро не стало лучше. Маша была бледная и отказывалась вставать. Максим посмотрел на неё и вздохнул:

— Ладно. Сейчас я закажу доставку в номер. Ты выпьешь кофе и возьмёшь себя в руки. Или я тебя оставлю тут и уйду.

Маша не издала ни звука. Она всё так же смотрела в потолок. Максим заказал кофе и круасан для неё, себе — бургер. Вся эта беготня утомила его. Что теперь делать?

— Мы оставили её тело. Так нельзя.

Он повернулся. Маша поднялась и села.

— Ты встала, ура.

— Нам надо вернуться и…

— Надо решить, что делать вообще, — сказал он. — Милагрес вчера ясно сказала: сначала ты, потом другие. Я понимаю, Милагрес жалко. И ты естественно хочешь похоронить её, но если заниматься только ей, то погибнешь ты, а потом ещё многие.

Маша кивнула:

— Ты прав. Хорошо. Давай выпьем кофе и решим, что дальше. Я просто не в себе, понимаешь? Я как будто бы все вижу, но всё будто происходит не со мной.

— Я понимаю, Маш, — Максим достал книжечку, которую оставила им Милагрес. На последней странице было несколько слов и какие-то символы. — Видимо это и есть ритуал. Но как его прочитать… нужно понять, что это за язык и вообще.

В дверь постучали:

— Доставка!

Максим открыл. Молоденькая девушка поставила синюю сумку, достала подставку с кофе и пакет:

— Вот ваш заказ! Хорошего дня!

Пока Максим забирал, она указала рукой куда-то вбок:

— Надо же! Отель вроде такой себе… и такие фигурки у дверей.

Холодея, Максим повернул голову. Прямо у двери стола фигурка пумы. Пумы с оскаленной пастью. Каменный лапы напряжены, будто для прыжка, уши прижаты.

— Она как живая, да? — проговорила девушка.

— Да-а… — пробормотал Максим.

— И остальные тоже очень красивые.

— Их тут много? — спросила Маша из-за его плеча.

— Да они везде!

Девчонка подхватила свой короб и ушла, а они захлопнули дверь. Маша подпёрла её спиной, Максим подтащил кровать и стол. Оба уставились друг на друга.

— Сейчас! — кивнула Маша. — Нужно провести ритуал прямо сейчас!

— Не знаю, получится ли, — проговорил Максим, доставая книжку. — Это какой-то неизвестный язык. Глянь!

Маша хмуро просмотрела страницы и вдруг кивнула:

— Я знаю этот текст.

— Знаешь?! — изумился он.

— Это детская сказка. Я думала, что сказка. Отец заставил меня выучить её в детстве. Наизусть. Оказывается это было важно...

Она кинулась к столу:

— Сейчас я перепишу тебе русскими буквами, а ты прочитаешь!

Пока она писала, Максим поглядывал на дверь. Взял листок:

— Думаешь, сработает?!

— Надеюсь, — кивнула Маша.

Максим скрестил пальцы:

— Ладно. Пробуем.

Он был уверен, что ничего не получится. Всё слишком просто. Для ритуалов наверняка нужен костер, тигль, травы, жрецы и полночь. А вокруг комнатка дешёвого отеля, старый линолеум, потертые обои и полосатые занавески на окнах.

Он повторял слова, в которых не было смысла, частил. Разве это сработает?! Проговаривая последние слова, он услышал звон и обернувшись увидел, как сквозь разбитое окно к ним метнулась тень.

Отвернувшись, он сосредоточился на листке и прочёл последние слова уже сквозь дикую боль — в спину вцепились когти.

Он проговорил последние буквы и упал на колени. От боли помутилось в голове. Как будто сквозь туман увидел Машу, которая склонилась над ним. Её глаза смотрели куда-то за его спину. Руки зарыли его голову, губы шевелились, она будто пела песню.

Потом всё пропало.

Максим пришел в себя в больнице. За окном светило солнце, он лежал на боку. Спина и бок были перевязаны накрепко. Медсестра объяснила, что его привезла скорая, но что с ним случилось, они не знали.

Потом приходили из полиции, расспрашивали, особенно дотошно, когда узнали, что он служил тоже. Максим отвечал на все вопросы — не знаю, ничего не видел. Шёл домой и вдруг кто-то ударил сзади.

Когда же всё немного зажило и его выписали с горстью обезбола, он вызвал такси и поехал в сторону Заволжья. На повороте рассчитался с таксистом. Неспеша дошел до высоких ворот. Теперь на них не сидели животные всех мастей и пород. Хорошо.

Прежде, чем он успел постучать, калитка рядом щелкнула и открылась.

Маша была и похожа на себя и будто другая. Увидев его кивнула:

— Спасибо. Ты сделал всё, ты спас нас и помог.

— Но что-то ты не пришла навестить меня ни разу.

Она ответила холодно:

— Я была занята.

— Чем же?

Она пожала плечами:

— Хоронила Милагрес. Наводила порядок в доме. Нужно было замести следы. Мы оставили за собой кровь и подозрения.

— Но позвонить-то можно было, — проговорил они угрюмо.